Наум Вайман - Новая эра. Часть вторая

С виду еврейская религия /после пророков/ нисколько не изменилась. Но внутренне Бог Амоса глубоко отличен от Бога Деборы. Мир – закономерно и непреложно осуществляющийся замысел, или, по терминологии старого мифа, – замысел Бога. Исполнять вселенский замысел, не противиться ему и не лениться – естественное существование человека. Напротив, непокорность мировому замыслу противоестественна.

Древний Бог евреев олицетворял самосознание полудикого духа, который уже осознал себя средоточием и прообразом мировой воли, но только как неукротимой энергии, а не как закономерного движения. Оттого древний Бог требует прежде всего – общей любви к себе, почтения и страха. Он безнравствен, как человеческий дух в ту пору; ему нипочем толкнуть человека в соблазн, вовлечь в обман или погубить коварством; его жестокость безмерна. Он беззаконен, то есть неразборчив в средствах; у него один закон – еще не расчлененный замысел мира, и для него хороши все средства, которые заставляют человека признать обязательным для себя этот замысел.

Но теперь /на «пророческом» этапе/ уже компаса мало. К прежнему требованию: повинуйся мировому закону – воле Бога, присоединяется другое, более точное: в частности, повинуйся человеческому уставу мирового закона – разуму рода. Бог по-прежнему мыслится отдельным от мира всемирным существом – и в то же время воля Бога уже познана, как сверхличная, родовая воля самого человека, – Бог вочеловечился, то есть человек осознал закономерность своего духа закономерностью вселенского бытия.

В этом воплощенном образе вочеловечение Бога представляет зрелище потрясающего трагизма. Бог, как символ только созерцаемой сущности, был, без сомнения, величаво спокоен в своей миродержавной мощи. Но то время минуло давно; таким уже не помнил его еврейский народ. Уже на заре сознания пребывающий Бог является Богом стремящимся, волящим, повелевающим. А желать значит не иметь, и потому желание – страдание. Бог хочет отождествить со своей волей волю человека; отдельный от человека, он хочет слиться с ним безраздельно. Бог тщетно стучится в человеческое сердце, увещевает и грозит, и глубоко страдает, потому что его собственная предустановленная воля – то, на что он обречен самой сущностью своею, – стать человеком. Он должен умереть, как Бог в воплощенном образе, поскольку мир болен в самой сердцевине своей – в человеке. Поэтому путь Бога в истории – крестный путь. Он требует немногого: только воли человека.

Жизнь – сложное и опасное искусство, подобное работе со взрывчатыми веществами. Малейшая ошибка грозит тяжкими повреждениями, болью и смертью. Каждое из окружающих меня созданий – индивидуальность, и каждая индивидуальность стремится утверждать свое бытие за счет других; в каждом особенное взрывчатое вещество – его воля, – во мне также – и действия его я не знаю. Но взрыв одного вызывает взрыв другого; я сам неведомым взрывчатым веществом ежеминутно вызываю взрывы кругом. Уже пещерный человек владел огромными познаниями по технике обращения с взрывчатыми веществами природы и собственного духа. Всякая религия есть свод таких знаний. Но еврейский народ первый в полном объеме определил задачу разума: надо поставить исследование в мировом масштабе. И, не дожидаясь других, один предпринял гигантский труд, плодом которого должно было быть спасение человечества, предпринял и исполнил, насколько сумел, – во всяком случае, с величайшим рвением и непоколебимым мужеством, «весь в язвах» от бесчисленных взрывов изнутри и извне.

Он доказал неопровержимо и навеки три положения. Во-первых, субстанция взрывчатых веществ – воля – во всех созданиях, образующих мир, вопреки многообразию их форм и проявлений, – одна и та же. Во-вторых, человеческий дух – концентрированная и потому сильнейшая форма всеединой взрывчатой субстанции, воли. И в-третьих, человек, один из всех созданий способен, а следовательно, и призван превратить беспорядочную взаимовзрывчатость созданий в гармоническую. Представляя сильнейшую форму мировой взрывчатой субстанции, человеческий дух владеет абсолютной детонацией в мире, и его постепенное упорядочение есть упорядочение всей взрывчатой, то есть волевой системы мира. Концентрация же мировой воли в человеческом духе есть разум: самосознание воли; в силу самосознания человек способен волею обуздывать волю, то есть упорядочивать свою собственную, а тем и мировую взрывчатость. Но личность своевольна. Единственной школой, научающей ее упорядочивать ее внутренние взрывы, является общежитие; родовой разум есть теория правильных помыслов и желаний. Усвоив в этой школе технику правильных межлюдских взрывов, личность становится вообще гармонически-взрывчатой, и тем устрояет мир. Бог-мир изначально создал человека по своему образу и подобию для того, чтобы в конце времен человек преобразил его в новый, лучший мир, – окончательно создал Бога. Тогда уже не будет раздвоения на объект и субъект: мировая воля нераздельно сольется с волей человека, Бог и человек будут одно.

Таким образом, ключом веры, сущностью религии, является мысль о космически-правильном поведении человека, как непреложном условии его благоденствия. Религия и была методологией такой правильной, благополучной жизни.

Для достижения этой цели религия предлагает человеку два средства: во-первых, держать свое сознание космически-открытым; во-вторых, в человеческом круге держать свое сознание социально-открытым. Оба требования по смыслу – отрицательные. Религия всегда отрицательна; она руководит человека только по пути к свободе и до свободы: она учит человека отрешаться от его упрямой замкнутости. Каким он будет по освобождении, она не говорит и не дает ему никаких указаний для той будущей, свободной жизни, потому что это невозможно, да и не нужно. Выйди только из твоего личного круга чрез человеческий круг во вселенскую жизнь: там мировая воля, без задержек циркулируя в тебе, будет сама безошибочно направлять твои шаги в целостном движении всей твари к неведомому совершенству.

Всегда твой

Матвей

Жена утром, держится за член

– Ты меня заводишь. Как эта называлась, которой мотор заводили?

– Монтировка.

– Вот.

Posle pervogo stakana

Матвей, привет!

Спасибо за приглашение, «застолье» всегда радует мое сердце. Я прочитал текст с огромным интересом и даже воодушевлением. И обратил внимание на «фразеологическую близость» рассуждений Гершензона (о роде) с твоими установками.

Мысль о том, что еврейский Бог – стихия, причем огненная (тут совсем близко до Гераклита), подтверждается всеми мистическими текстами, с коими я сталкивался. Все описания Престола Божьего, и даже ангелов – описания бушующего огня (ангелы тоже оказываются огненными субстанциями). И в книге Иова Бог – стихия, и даже возмущается, когда от него требуют «ответа» или «отчетности». Вот только странная это стихия, целенаправленная, у нее есть Цель!