Александр Шкурин - Утренняя звезда. Повесть

Вслед за Благовестом начинался Трезвон. В действие вступали другие звонари. Рыжий звонарь начинал дергать веревки малых колоколов. Дробный звон малых колоколов был подобен звуку падающих в воду больших зеленых яблок, словно мальчишки, обнесшие колхозный сад и спасавшиеся от гнавшегося за ними сторожа с берданкой, бросали их в озеро, по которому неслись большие белые лодки. Последним вступал звонарь с серьгой в ухе, который начинал бить синкопами в средние колокола. Звуки средних колоколов были подобны стае уток, что вслед за яблоками плюхнулись в холодные и чистые воды озера, и от них во все стороны кругами по воде расходились волны.

Колокольный звон плыл над городом, очищая от ночной скверны, и город начинал просыпаться, потягиваться, в темных окнах вспыхивал свет, и открывались двери подъездов, выпуская первых ранних пташек, устремившихся на работу.

После того, как звонари отзвонили заутренюю, город, подобно затопленному граду Молога 1 1 Молога – город, располагавшийся при впадении реки Мологи в Волгу и затопленный Рыбинским водохранилищем . В 1940-е годы территория города была окончательно затоплена , выплыл из темно-синих глубин утреннего озера в новый день, упершись крестами собора в высокое безоблачное небо, на котором был еле виден истаявший бледный полумесяц луны, и только одинокая утренняя звезда не сдавалась, по-прежнему блистая колючим светом.

После окончания колокольного звона звонари всегда очень медленно спускались по лестнице. Быстрый спуск с колокольни был подобен святотатству. Звонарям казалось, что они несли в вытянутых руках большие чаши, полные небесной благодати, которую ни в коем случае нельзя расплескать. Потом звонари будут улыбаться каждому встречному и щедрой рукой делиться с ними небесной благодатью. Звонарям будет радостно видеть, как лица прохожих очистятся от повседневной мелочных забот, станут просветленными, души – очистившимися от грехов, и в очах зажгутся божьи искры.

Последним со звонницы спускался звонарь в большой колокол, и ему казалось, что за ним упорно следует незнакомец, который не отпускал его до самой последней ступеньки лестницы. Однако он не мог обернуться и проверить свою догадку, боясь споткнуться, чтобы не пролить ни капли из чаши, наполненной до краев небесной благодатью, курящуюся голубым дымком.

Однако в этот день у звонаря в большой колокол все пошло наперекосяк. После того, как звонарей благословил священник, стали искать запропастившегося охранника, который куда-то ушел, и звонари начали нервничать, через пять минут должна была начаться служба, а они еще внизу, а не на звоннице. Через несколько минут томительного ожидания прибежал взопревший охранник, принесший ключ. Замок в этот раз почему-то заупрямился, не желая открываться, и звонарь в большой колокол содрал кожу на костяшках пальцев, пока его открывал. Потом был тяжелый забег по лестнице, счет шел на секунды, и звонари, запалённо дыша, вывалились на звонницу.

Звонарь в большой колокол, выскочив первым на помост, увидел на перилах, опоясывавших по периметру звонницу, журнал в желтой обложке и удивленно хмыкнул. Сюда, кроме звонарей никто не поднимался, и было странным, кто же здесь побывал и забыл эту журнал, который до сих пор не сдул ветер. Даже летом по звоннице гулял сильный ветер, а глубокой осенью порывы холодного ветра пробирали до костей. Журнал в желтой обложке манил звонаря к себе, и он услышал в ушах тихий шепот: «возьми и прочитай меня».

Повинуясь этому шепоту, звонарь сделал первый шаг к перилам. Время остановилось, когда он сделал второй шаг, третий, стал бесконечно долго протягивать руку к журналу и коснулся его пальцами. Журнал, до этого спокойно лежавший на перилах, неожиданно заскользил по ним, и звонарь потянулся за журналом и вновь до него дотронулся. Едва он второй раз коснулся журнала, как тот, словно птица, вспорхнул над перилами и застыл в воздухе, а ветер стал быстро перебирать страницы, словно нетерпеливый читатель, торопящийся быстро его прочитать.

Звонарь попытался двумя руками ухватить журнал, но тот, словно дразня его, отлетел в сторону и продолжал парить в воздухе, а ветер по-прежнему перебирал его страницы. Он перегнулся над перилами и повторил попытку схватить журнал, однако журнальная книжка опять отлетела от него, а звонарь еще сильнее свесился над перилами, и журнал начал томительно долгий полет к земле. Звонарь почувствовал, как его ноги оторвались от помоста, еще миг, и он отправится вслед за журналом в гибельный полет к земле, чтобы там распластанной лягушкой улечься на брусчатку. Он хотел закричать, но ветер вбил в глотку его крик, хотел ухватиться за перила, но руки сорвались и бессильно болтались в воздухе. В такие критические моменты звонарю всегда казалось, что возможная смерть грозит не ему, а другому человеку, он просто наблюдатель, который через мгновение увидит, как ноги несчастного взлетят над перилами, а тело, кувыркаясь в воздухе, устремится в смертельный полет к земле.

Неожиданно звонарь почувствовал, как на него сзади кто-то навалился, почему-то он был уверен, это тот самый неизвестный в солдатской шапке-ушанке и шинели, что в последнее время появлялся за его спиной на звоннице, и между ними произошел странный диалог:

– Зачем тебе этот журнал?

– Чтобы узнать истину.

– Что за сокровенную истину ты ищешь?

– Как мне жить дальше.

– Все книги лживы, сокровенная истина есть только в одной, и она лежит внизу, на амвоне храма.

– Я не верю библии.

– Зря, вера – единственное, что спасает человека в трудную минуту, но так и быть, помогу тебе еще раз.

Замедлившееся во время разговора понеслось вскачь, и звонарь почувствовал, как сильные руки дернули его за ноги, и он сначала животом, а потом грудью проехал по перилам, и вдобавок подбородком стукнулся о них, прежде чем его тело кулем осело на помост звонницы. В последний миг, перед тем, как его сдернули с перил, он увидел, что сильный ветер, словно забавляясь, стал вырывать из журнала страницы, и они хороводом, как белые голуби, закружились вокруг него, а сам журнал начал неспешный полет к земле. Книги хорошо горят, но не погибают, подобно людям, падающим с высоты.

– Алекс, – и щеку звонаря обожгла сильная пощечина, которую отпустил рыжебородый звонарь, – ты – безмозглый осёл, в следующий раз, если захочешь выпасть со звонницы, сделай это без нас, уволь от такого неприятного зрелища.

Звонарь, чье имя только что произнесли вслух, поднял голову, губы рыжебородого звонаря продолжали двигаться и что-то говорить, но он не слышал, было понятно, что тот хочет сказать о его глупом поступке, и стал бесконечно долго подниматься на дрожавших от слабости ногах, а потом, сгорбившись, поплелся к большому колоколу. Когда он проходил мимо второго звонаря, тот не удержался и отпустил в его адрес шпильку: