Александр Шкурин - Утренняя звезда. Повесть

Третий этаж был оформлен в стиле ампир. На потолках – древнеримские фрески, стены затянуты серо-голубым шелком, колонны и в проемах комнат – античные бюсты, куда уж без них, мебель из красного дерева, в спальне – массивная кровать с высоким изголовьем, с орнаментом на изящных ножках под балдахинами со свисающими золотистыми пышными кисточками и позолота, позолота, она ослепляла глаза, а оружие, развешанное по стенам! Все призывало Арона на новые подвиги, вперед, в бой, мой герой, военные трубы поют тебе осанну, трам-пам-пам, туруру-ру, враг был разбит, бежал с поля боя, теряя свое снаряжение, и оно в качестве трофеев развешано по стенам.

Кому-то могло показаться жуткой эклектикой оформление этажей в разных стилях, но Арон отдавал должное жене, которая оказалась тонким психологом. Первый этаж – подготовка к служению бизнесу, что у современного человека заменяло служению богу в средние века, второй этаж – релаксация, а третий этаж – нацеливал на победу, и по ночам нашептывал: только вперед, враг будет повержен и разбит.

После плавания Арон с удовольствием посмотрел в большом зеркале на свою фигуру, по-прежнему подтянутую и спортивную, нравящуюся женщинам. У него были широкие плечи, крепкие руки, накаченные ноги. Подводил только живот, поэтому надо почаще посещать тренажерный зал. Капелька тщеславия по утрам не повредит, а настроит на свершение новых подвигов во имя дела его жизни – деньги и еще раз деньги.

Потом был завтрак. Арон хотел сам что-нибудь приготовить на скорую руку, но завтрак подала жена, которая героически превозмогла утреннюю лень и накрыла на стол. За время завтрака он перекинулся несколькими ничего не значащими фразами с ней. Все темы разговоров были давно заезжены: дочь, ее взросление и учеба, опять закончились деньги на кредитных карточках жены, а она собирается на зимних каникулах поехать с дочерью в Лондон.

К сорока трем годам Лара подурнела, погрузнела, наела живот и бока и в настоящее время вела безуспешную борьбу с приближающейся старостью. В один прекрасный момент Арон обнаружил, что ему абсолютно не о чем говорить с женой. Каждый из них стал жить своей жизнью, их теперь соединяла общая кровать, где у каждого была своя половина, у него дальняя, у нее ближняя, и только изредка они встречались посредине, где он уныло исполнял супружеский долг, и редкие посиделки за завтраком. Арон обедал на работе, после работы заезжал в спортзал, потом ужинал в кафе, встречался с друзьями, бывало и с подругами, и домой возвращался поздно. Лара в это время уже спала. Арона такая жизнь устраивала, жена молчала и не устраивала ссор, что ему очень нравилось.

В последнее время жена стала ярой поклонницей здорового питания. Поэтому завтрак состоял из тарелки льняной каши, сверху на нее были искусно выложены мелко порезанные кусочки банана, яблока и клубники, стакана красного чая без сахара с пластинкой лимона в серебряном подстаканнике и овечьего сыра трех сортов, красиво выложенного на старинной тарелке из саксонского фарфора. Арон бы предпочел на завтрак что-нибудь поосновательнее, например, кусок мяса, но предпочитал не спорить с женой. Зато обед будет очень сытным.

Жена пыталась приучить его пить по утрам свежевыжатые соки, но Арон, который был неприхотлив в еде, категорически отказался от соков и настоял, чтобы ему не мешали по утрам пить черный чай из граненого стакана в серебряном подстаканнике. Тогда упрямая Лара попыталась привить ему вкус к Гунфу-Ча 6 6 Гунфу-Ча – китайская чайная церемония , из Китая выписала необходимые приспособления и посуду, но Арон из вежливости несколько раз поучаствовал в такой церемонии, а потом вернулся к граненому стакану в серебряном подстаканнике. Его жена каждый раз презрительно поджимала губы, когда он пил чай из граненого стакана, называла это кичем, и советовала дочери не следовать совковым замашкам отца.

Арон никогда не рассказывал жене, что в бытность студентом, ему пришлось ехать в поезде, отдав последние деньги за билет, а ехать надо было трое суток. От голодного обморока Арона спас полупьяненький сосед по вагону, который сначала до изумления напоил его самогоном и накормил жирной домашней курочкой, а потом всю оставшуюся дорогу отпаивал вагонным чаем в подстаканниках. На всю жизнь запомнил Арон слова случайного попутчика и его корявый обрубок указательного пальца, который он стучал по подстаканнику и приговаривал: «запомни, сынок, чай надо пить обязательно из стакана с подстаканником. Так он вкуснее!». На вешалке соседа болтался синий форменный пиджак с железнодорожными петлицами.

В вагоне чай подавали в мельхиоровых подстаканниках, и когда Арон разбогател, первый делом купил серебряный подстаканник и нашел на барахолке граненый стакан. Прошло много лет с той случайной встречи в вагоне, и он убедился в истине, высказанной полупьяным вагонным попутчиком, что чай в граненом стакане с подстаканником значительно вкуснее, чем в хваленых китайских чашках для чая.

После завтрака Арона ждала огромная меркава – джип лакшери-класса, с большими фарами, хищной решеткой радиатора с затейливой эмблемой, сверкающий полированными черными боками, ребристыми широкими шинами и кожаным салоном благородного цвета слоновьей кости. Во время завтрака он с пульта включил и прогрел двигатель и салон автомобиля, и ему осталось только сесть в машину, открыть кованые ворота и выехать на дорогу. На меркаве он ездил на работу.

Алекс торопился на трамвайную остановку, которая была недалеко от собора. Задержка на старом кладбище могла привести к опозданию на работу, поэтому он припустил бегом, чтобы наверстать упущенное время. Недавно он потерял место работы заведующего складом канцелярских товаров и с большим трудом сумел устроиться грузчиком в соседний логистический центр, поэтому не хотел, чтобы его уволили с этого места работы. Устроиться на работу в этот центр было большой удачей, здесь неплохо и регулярно платили, но хозяева принимали на работу только молодых, а он, по их понятиям, был слишком старым, недавно ему исполнилось сорок пять лет. Устроиться на эту работу помогло случайное знакомство с одним из сотрудников этого центра.

Ему повезло. Они встретились на остановке, Алекс и красный трамвайный вагон одиннадцатого маршрута. Он влетел в вагон и сразу же занял пустое сиденье. Ехать было долго, сорок минут. У трамвая одиннадцатого маршрута был извилистый путь, пролегавший по окраинам города, который привозил его прямо на остановку под названием «Агдамская», и до места работы было рукой подать. Этот маршрут трамвая он выбрал после того, как попробовал проехать на работу после собора через центр города, и понял, что неспешное постукивание трамвайных колес на стыках рельс лучше стремительного лавирования маршрутных такси среди плотного стада автомобилей. При этом маршрутки приходилось долго ждать, а потом ввинчиваться в её нутро, тесно набитое людьми.