Александр Шкурин - Долгая дорога. Повесть

© Александр Иванович Шкурин, 2016

ISBN 978-5-4474-6288-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Уважаемый читатель!

Читать можно или в линейном порядке, или в нелинейном порядке, как расположил автор.

Сексуально-озабоченный молодой человек спешил на трамвайную остановку. Еще издали, в толпе, покорно ожидающей трамвай, он заметил хорошенькую девичью фигурку, ярким огоньком светившим среди серых невыразительных людей, и теперь торопился рассмотреть ее поближе. Но он не успел, подошел, громыхая на стыках рельс, трамвай, со скрипом сдвинулись двери, и в открывшиеся прямоугольники дверей навстречу друг другу хлынули два людских потока.

Ему пришлось энергично поработать локтями, чтобы попасть в трамвай и занять место рядом с девушкой. Зрачки молодого человека жадно вобрали в себя тонкую фигуру девушки в клетчатой юбке, серой курточке и бежевом берете, из-под которого как бы случайно выбивался завиток русых волос. Особенно долго его взгляд задержался на чуть вытянутом лице девушки с вздернутым носиком, с полуопущенными верхними веками, на которых лежали густые коричневые тени, длинные ресницы были неподъемны от густой туши, а щеки покрывал восхитительный румянец от алхимических кухонь Тайваня или Гонконга, и такого же ядовито-розового цвета были раскрытые припухлые губки, но ее глаза он не сумел увидеть.

Молодой человек почувствовал, как непроизвольно напряглись мышцы его живота, губы моментально высохли, он быстро облизал их кончиком языка и стал мысленно упрашивать девушку: посмотри же на меня, какой я мужественный и сильный, никто в трамвае не сравнится со мной, так уступи мне, помоги избавиться от внезапно возникшей и сводящей с ума жажды по твоему прекрасному молодому телу.

Озабоченный молодой человек так долго и упорно смотрел на девушку, что она, кажется, вняла его просьбе, ее полуопущенные веки дрогнули, поползли вверх, и в лицо молодого человека заглянули небольшие серые глазки, которые он наконец увидел, но в ее глазах не было столь нетерпеливо ожидаемого им покорного согласия на утоление его жажды свежим девичьим телом; наоборот, ее взгляд был такой лениво-равнодушный, и в нем явно читалось, чего пристал, к-к-козел, не пяль на меня свои зенки. Молодой человек зябко поежился, словно ему за воротник насыпали пригоршню колюче-холодного снега. Вдобавок губы девушки презрительно вздрогнули, и он словно услышал ее мысленный посыл, выраженный в такой обсценной лексике, что молодой человек почувствовал, как быстро покатился вниз с вершины своей сексуальной озабоченности к жалкому прозябанию ненужной тряпки, которая годится только для того, чтобы ею могли пыль протирать. Все ясно, он не подошел девушке, она отвергла его, но почему? Все еще озабоченный молодой человек надулся, покраснел, в голове вихрем пронеслось множество вариантов знакомства с девушкой, но ни на одном он не успел остановиться.

Трамвай неожиданно дернулся, и зашипели открываемые двери: его остановка, он уныло вылез и взглядом проводил трамвай, увозивший от него так возбудившую его девушку.

Молодой человек поплелся своей обычной дорогой, пройденной до этого такое несчетное количество раз, что по ней, закрыв глаза, можно было идти и ни разу не споткнуться. Сейчас был именно такой случай, он шел и не видел свой путь, поскольку никак не мог забыть эту возбудившую его незнакомку из трамвая. Ее гибкая фигурка по-прежнему дразнила и манила его, он не мог успокоиться, и от отчаяния крепко зажмурил глаза, и, о чудо, он ахнул от изумления. Девушка явно пожалела его и предстала перед ним нагая, ее тонкое тело было покрыто золотистым пушком, торчком стояли маленькие грудки, а ее таинственное лоно скрывали рыжие короткие волоски. Молодой человек заскрипел зубами и протянул к ее телу мгновенно вспотевшие пальцы, но девушка явно исчерпала свой лимит жалости к нему. Она вновь таким лениво-равнодушным взглядом посмотрела на него, что у него бессильно упали руки, а девушка подчеркнуто медленно надела лифчик, маленькие белые трусики и, присев и вытянув по очереди стройные ноги, натянула на них серые колготки. Кровь ударила в голову молодого человека, он рванулся к ней, чтобы ощутить ее манящее тело в своих руках, грубо сорвать с нее одежду и вонзиться в нее.

Однако вместо девушки он неожиданно очутился в объятиях пухлой, как подушка из гусиного пера, тетки. От неожиданности тетка громко взвизгнула и своим большим животом отшвырнула от себя, словно мяч, несчастного молодого человека. Вдогонку тетка негодующе прогудела: «тю, скаженный, ничего не видит, совсем ослеп».

Тетка была права, молодой человек ничего не увидел и не услышал, он дрожал от возбуждения и обиды и никак не мог понять, почему же он не подошел этой девушке. Ему было невдомек, он еще не набрался мужского опыта, что хорошеньких девушек надо прельщать увесистым кошельком, а не голодным жадным взглядом, и плевать, что потом у девушек будет болеть голова или другие части тела.

Молодой человек был старше этой незнакомки из трамвая всего на год, учился в техникуме, в его карманах было пусто, и он был очень скромно одет поскольку жил с матерью на ее зарплату и свою стипендию.

Поэтому за душой молодого человека не было ничего, кроме сексуальной озабоченности, но автор не хочет его жалеть, кто знает, во что выльется с годами его ненасытное сексуальное желание. Однако дальнейшее повествование никак не связано с этим молодым человеком, и поэтому автор с богом отпускает его, пусть бредет и мечтает о юных и прекрасных девах в свои семнадцать лет, это была просто случайная встреча, и он никогда не встретит на своем пути так возбудившую его юную незнакомку из трамвая.

Arrivederci*1, loser*2!

Cкорее, скорее! Она точно помнила, она не могла ошибиться. Где-то здесь была телефонная будка. Только бы найти. Эта мысль беспрестанно крутилась в голове, властно вытеснив все остальные мысли и подстегивало тело вперед. В глазах скакал темный асфальт, угрюмые фасады неосвещенных зданий враждебно смотрели ей вслед, и каждый черный угол таил в себе неведомый страх и ужас, слишком мало фонарей освещали ее кажущуюся бесконечной дорогу.

Она бежала по пустынным улицам, ставшими такими пугливыми в полночный час. Хрупкая тишина торопливо зажимала холодными ладошками уши, чтобы не слышать в ночной тиши громкий стук ее каблуков. Однако стук все равно назойливо лез в уши тишине, и она страдальчески морщилась и умоляла незнакомую девушку прекратить громко стучать каблуками, ночная тишина священна, и любой, посмевший ее нарушить, был достоин самой изощренной казни.