Марк Альперович - Превратности любви. Рассказы, очерки, фельетоны

Так одному сменному мастеру электросталеплавильного цеха удалось самостоятельно провести большое теоретическое исследование и на основании его разработать рациональные технологические схемы. Но для достижения этого ему пришлось осуществить такие сложные жизненные комбинации, которые не под силу даже опытным гроссмейстерам. Причем, главная его задача состояла в том, чтобы притупить бдительность заводских «шариковых», внимательно следящих за тем, чтобы в науку направлялись только их собратья.

В ВУЗах подготовка научных кадров была поставлена на плановый поток. Срок обучения очного аспиранта в аспирантуре составлял три года. Первый год обучения посвящался сдаче кандидатского минимума. Причем, большинство аспирантов, успешно сдавших минимум по иностранному языку, с трудом могли осуществлять перевод технического текста, не говоря уже о разговорном языке. Второй год аспирантуры был посвящен созданию специальной установки для исследований. Поскольку многие профессора и доценты, руководители диссертантов, за свою многолетнюю практику порою не имели ни одного авторского свидетельства, то указанные новые установки, как близнецы напоминали уже существовавшие ранее. Третий год использовался для проведения экспериментов, обработки их результатов, публикации минимум трех статей, написании диссертации, сбору отзывов, предварительной, а затем и официальной защиты и организации банкета. Причем, последнее обстоятельство играло определенную роль в успешной защите. Кроме того, аспиранта подключали к учебному процессу, производственной практике совместно со студентами кафедры. Практически наукой они занимались в общей сложности не более нескольких месяцев. И не случайно некоторые новоиспеченные кандидаты наук через пару лет не могли вспомнить детали проводимых ими экспериментов. Известно, что докторские диссертации делают кандидаты, а кандидатские – доктора.

На всех кафедрах ВУЗов и лабораторий научно-исследовательских институтов составлялся конкретный план защиты диссертаций каждым членом коллектива. Это означало, что вначале коллектив работал на одного, затем – на другого сотрудника. У некоторых руководителей диссертации их аспирантов напоминали однояйцовых близнецов.

Ученые советы ведущих ВУЗов, порою устраивая полемику вокруг той или иной работы, но, руководствуясь корпоративной солидарностью, голосовали всегда «за».

А, если иногда при откровенно примитивной работе голосовали «против», то уже через год непременно «за». Доставалось только представителям институтов, не имеющих собственного ученого совета и не сумевших заручиться поддержкой заведующего кафедрой ВУЗа, где проходила защита.

Известны кафедры, которые на протяжении нескольких десятилетий «жевали» одну и ту же научную тему, выпустив по ней десятки докторов и кандидатов наук. Но практические результаты от этого были минимальными. Всесоюзная аттестационная комиссия (ВАК), которая должна была стоять на страже государственных интересов при присуждении ученых степеней, состояла в основном из представителей учебных и научно-исследовательских институтов, а потому поставить заслон на пути производства ученых-«шариковых» не могла.

Особый вопрос – выдвижение и присуждения государственных премий. На заводе, куда министерство спускало соответствующую разнарядку, кандидаты определялись решением администрации. Некоторые будущие лауреаты премий порою не только не принимали участия в проведении выдвинутых работ, но просто не понимали их содержания. В состав кандидатов на получение премий включались представители министерств, институтов, организаций, которые давали заключения по конкретным представляемым работам. Руководство заводов, институтов, цехов, лабораторий искренне считало, что все, что производится в стенах их подразделений, является их интеллектуальной собственностью. Некоторые руководители были авторами такого количества публикаций и изобретений, которое просто невозможно было прочесть за всю их жизнь.

Для руководителей крупного ранга был организован такой путь получения кандидатских и докторских диссертаций, как по совокупности работ. Причем, как правило, ни в одной из «совокупных» работ диссертант участия не принимал. Но это никого не беспокоило. Многие начальники главков, заместители министров, руководители заводов считали для себя честью иметь ученую степень. Такова была система коррупции в социалистической науке. И только отдельным аспирантам и соискателям удавалось создать действительно научный труд, который и прославлял фактически советскую науку. Но такие ученые не становились во главе науки, «шариковы» им это не позволяли.

Несколько слов хотелось бы сказать о советской отраслевой науке. Я прошел по конкурсу на должность начальника лаборатории Центрального научно-исследовательского и проектного института, занимающегося процессом автоматизации электросталеплавильного производства на базе автоматизированных систем управления процессом (АСУТП). Я попал на работу в этот институт после 25 лет работы на заводе, являющимся флагманом качественной электрометаллургии. На заводе я прошел путь от ученика слесаря КИПа до начальника лаборатории автоматизации и оптимизации технологических процессов. Мой начальник, возглавлявший отдел электрометаллургии, никакого отношения вообще к металлургии не имел. Он защитил диссертацию по локационным устройствам во флоте. Ни начальник отдела, ни заведующие лабораторий, входящие в состав отдела, не имели представления о металлургии. Начальник отдела, разыгрывающий роль вальяжного интеллигента, был пенсионного возраста. Зная профессиональную низкую подготовку своих подчиненных, он предпочитал работы «на полку». Ни о каком внедрении работ он и не помышлял. Директор института имел прочные связи в министерстве приборостроения и вскоре добился того, что его институт был признан головным в отрасли. Знамена, грамоты, премии ежеквартально сыпались на институт, чего нельзя было сказать о фактических результатах внедренческих работ.

И вдруг, приказом министра институту поручили создание автоматизированных систем управления для вновь создаваемого, принципиально нового металлургического производства на Ижорском металлургическом заводе. Однажды этот завод резко раскритиковал систему АСУТП, разработанную институтом для 100-тонной дуговой сталеплавильной печи. И отказался иметь какие-либо отношения с институтом в дальнейшем. Несмотря на то, что я был единственным из заведующих лабораторией, кто имел опыт создания АСУТП для электросталеплавильного производства, я не был назначен руководителем ни по одной теме. Руководители темы встречались с директором института и его замом по научной работе, а демонстрировать мои личные качества перед руководством института мой начальник не собирался.