Анастасия Толкачёва - Омск – Владимир. Реалистичный роман об экзистенциальном ужасе перед бытием

Переночевав на теплотрассе, Андрей принялся за поиски новой работы и, ничего путного не найдя, пошёл по объявлению: «спасём от алкогольной зависимости». Может, там хоть накормят? «Помощь» находилась в длинном бараке в самом конце города. С осторожностью понаблюдав за местечком двое суток неподалёку, Андрей пришёл к выводу, что там отбирали паспорта и заставляли работать. Только на этот раз то ли на церковь, то ли на какую-то секту. Что, впрочем, одно и то же, просто церковь как общественный институт по размеру больше. Андрей отчаянно обшаривал мусорные баки в городе, ища газеты с объявлениями. Питался мелким воровством и спал на теплотрассе. Ничего так жизнь. Даже в Омске жилось лучше. Найдя вакансию в компании по заправке картриджей, Андрей отправился туда, невзирая на свой обросший и бомжеватый вид. Работодатель, худощавый длинноволосый и длинноусый мужчина лет пятидесяти, занимался бумагами, когда Андрей постучался в дверь кабинета:

– Добрый день. Я по вакансии.

– Вы по вакансии? – с удивлением переспросил мужчина, оглядывая драный пуховик Андрея.

– Да, всё верно. Можно у вас устроиться?

– Есть ли опыт работы? Паспорт с собой?

– Опыт есть, работал в Омске на заправке принтеров – соврал Андрей – паспорт с собой – Андрей положил документ на столик возле работодателя.

– Почему у вас такой вид? – не сдержался мужчина, после того, как Андрей заправил тонером несколько принтеров и запустил проверочную печать в качестве демонстрации своих умений.

– Я автоспотом приехал издалека, из Сибири. Дома и денег нет.

Мужчина помял подбородок рукой и спросил:

– Куришь?

– Курю – кивнул Андрей.

– Тогда пойдём, выйдем на крыльцо.

Работодатель молча закурил, затем набрал чей-то номер в своём смартфоне, послышались гудки. Отойдя медленным шагом на несколько метров, мужчина заговорил с кем-то. Андрей напрягся. Кому он мог звонить? В милицию? Или в «Помощь»? И то и другое означает новое лишение паспорта и неволю.

Пока Андрей продумывал план бегства, мужчина закончил разговор и подошёл к новому знакомому:

– Я знаю, куда тебя пристроить. У Валерки есть дочь, она живёт в квартире одна, ищет мужа себе, кстати. Поживёшь немного с ней, на работу я тебя возьму. А сейчас – вот тебе деньги на такси, и езжай к Валере. Познакомишься с ним, в бар позовёшь, выпить предложишь, авось даст добро.

Так Андрей зажил в квартире у Вики. По-приятельски общался с начальством, делал шашлык в деревне, где жил Валера с женой, и пил пиво с родственниками «будущей жены», которая, как выяснилось, была старше на десять лет своего «будущего мужа». Работа на заправке картриджей пошла в гору и к лету Андрей стал начальником точки. Неблагодарная работа – это вставать в семь утра, завтракать и ехать в потном автобусе час по пробкам для того, чтоб к девяти присутствовать на рабочем месте, а в десять вечера приезжать домой. Ну и где взять время на себя? Если человек спит треть суток, и две трети у него уходит на заработок – какой смысл работать? Где взять время на свои, настоящие дела? Так умирают художники и творцы. Дай человеку возможность немного поднять социальный статус за счёт средней зарплаты и потраченного на тяжёлую и не интересную работу времени, он задумается: а стоит ли рисовать, писать, изобретать или проектировать что-то, если за это не платят? Или жизнь закинет в такие условия, где работать над своим делом, если таковое имеется, будет вообще невозможно. Как моряк Мартин Иден в романе Лондона.

Андрей не упал в цейтнот, и не оставил свои мечты. Довольствуясь двумя часами свободного времени в день и выходными, он просиживал за чертежами водородного генератора, читал книги, собирал аккумуляторные лампы, похожие на лазерные мечи, занимался оптимизацией комплектующих системных блоков и изобретал всякие мелочные штучки. «Будущая жена» брала на себя работу по хозяйству, потрясающе готовила, и, иногда, уезжала в деревню к отцу и матери на двое – трое суток.

Вика нигде не работала и жила на пособие в одиннадцать тысяч, хоть имела достаточно востребованную профессию дизайнера. Иногда Вика принимала заказы по лепке фигур из художественного пластилина. Эти фигуры потом использовались на производстве в качестве макетов для создания гипсовых животных, рыб и предметов быта для ценителей и туристов. Заветной мечтой Вики являлся ребёнок. Андрею пришлось поработать немного больше обычного, чтоб хватило денег на лекарства для зачатия.

– Зачем тебе дети? – спрашивал Андрей.

– Мне уже тридцать один – отвечала Вика – я хочу ребёнка больше всего на свете.

– Ты же понимаешь, что я не стану его воспитывать? У меня и так не много свободного от работы времени. Я не намерен ни общаться с ним, ни слушать его крики. Неужели нет дел важнее, чем дети, а?

– Тогда большую часть времени я буду проводить в деревне! – вспыхивала Вика.

– Ну не хочу я детей! – злился Андрей, нервно кидая мышку на компьютерный стол – пойми же, у нас квартира съёмная, однокомнатная, места нет ещё для одного человека. Он будет орать по ночам, таскать с моего стола мелкие детальки, и ребёнок – это геморрой на всю жизнь. Я не буду заниматься с ним. Мне не нужен ребёнок. Если хочешь – рожай, но без моего участия, езжай в деревню и там воспитывай. Таблетки – купим завтра.

Вскоре Вика забеременела.

– Если хочешь жить с ним тут – говорил Андрей «будущей жене» – я могу уехать в другую квартиру.

К этому времени уже были куплены кольца, и Вика выбирала себе платье. В воскресный день, отец Вики, запивая шашлык пивом и сидя в траве, посмеивался над Андреем:

– Что? Закабалила она тебя? В мою жену вся. Думаешь, я счастлив? Да я домой возвращаться не хочу, хоть пашу как лошадь по двенадцать часов на работе и получаю копейки. По выходным – к шлюхам. А что мне остаётся? Жена меня заебала.

– Ну, я-то так не стану жить – отмахивался в ответ Андрей.

– Станешь – кивал головой Валера – станешь. Лучше шёл бы ты от неё.

– Я уже сказал ей, что дети мне не нужны. И пусть уезжает с ребёнком или в деревню, или я буду снимать себе отдельную квартиру. А так, она свадьбы ждёт.

– Ну и что, что ждёт? Дорожи своей свободой. А у тебя её практически не осталось. Когда ты в последний раз имел возможность весь день паять то, что тебе нравится? А? Сколько лет назад?

– Это же твоя дочь – удивлялся Андрей – ты как будто ей зла желаешь.

– Не желаю зла. Она – баба, ты – мужик. И я мужик – мы с тобой заодно. Бабы часто только портят нам жизнь.

– Я не мужик – отвечал Андрей – мужик в моём понимании тупая скотина, и вообще, надо быть не мужиком или бабой, а человеком.

Работа на заправке картриджей окончилась больничным отпуском в неделю. Едкий тонер попал Андрею в слезоточивый поток левого глаза, когда Андрей разбирал один из клиентских принтеров. Назначили ежедневное промывание и капли. Пациент садился в специальное белое кресло в кабинете врача, и та аккуратно засовывала иглу в небольшую дырочку, находящуюся в углу глаза, близ носа, и впускала туда жидкость. Процедура не болезненная, но неприятная. Когда Андрей вернулся на точку, начальник оповестил его: «наше производство обанкротилось, пока тебя не было».