Вадим Дядик - Перепутье (сборник)

– А, что, не так, что ли?

– Может и так, Шурик. Понимаешь, любила она меня…

– А – ты? Ты любил её?

– Может быть… А, может быть, мне её было просто жалко. Она же несчастная женщина, Шурик. Она прекрасно знала, что муж изменял ей с секретаршами, которых менял, как перчатки.

– Ага, несчастная! А в итоге – тебя исключают из партии за аморалку, вышвыривают из НИИ с «волчьим билетом», от тебя уходит жена, а ей хоть бы хны! Даже пальчиком не погрозили. Как будто она не причём, да? – разгорячился Чуркин.

– Ты не учитываешь маленький нюанс.

– Это, какой же?

– Да тот, что она была женой заместителя Главного инженера.

– Подумаешь, шишка! Если она шлюха, так будь она хоть женой Цезаря, она остаётся шлюхой.

– Фи, как грубо, Шурик, – грустно вздохнул Родион. Он обнял Шурку за плечи, потрепал его за рыжие космы и с улыбкой спросил:

– Но ты мне так и не ответил, куда пропал? Укатил на свои Севера и ни слуху, ни духу. Как там?

– Да, нормально. Только обидно, что рухнуло всё. А заводище должен был быть огромный. А какое оборудование закупили! Ты бы видел!

– Наслышан об этом. Ребята рассказывали как-то.

– Понимаешь, километра полтора вдоль и метров пятьсот поперёк стоят недостроенные корпуса. Только колонны и на них крыша и – всё. И в одночасье всем стало всё до фонаря. Лишь бы восторжествовали «демократия» да рыночная экономика.

– А как там поживает Виктор Палыч?

– Это директор-то? Самохин? А что ему сделается – живёт-поживает, добра наживает. Стал главой собственной фирмы собственного имени – «ВиПСам» называется. Звучит? Занимаются бизнесом. Если по-советски, то – спекуляцией. Распродали почти всё оборудование будущего завода… Теперь там купят, тут продадут. Кстати, в октябре девяносто третьего, ну, когда Ельцын Верховный Совет разогнал, у меня с ним, с Самохиным то-есть, конфликт был.

– Это у тебя-то конфликт, Шурик!?

– Ага. – Засмеялся Чуркин. – Представляешь, на заводе было собрание по поводу выдвижения кандидатур в депутаты национального «хурала». Я выступил против него, а активисты национальной партии «Родное гнездо» меня поддержали…

– Иди ты!? Есть такая партия? И что она из себя представляет?

– Есть такая партия, Родик, есть. Сейчас много всяких партий развелось. А, может быть – движение. Не знаю. Впрочем, неважно… Да, натуральные националисты они, по-моему. Заявляют, что, мол, понаехали тут всякие, работу, квартиры у них отбирают, ихних специалистов зажимают и, вообще, мол, русские их четыреста лет назад покорили и с тех пор мордуют… Да, но суть не в этом: они Самохина забаллотировали. Ой, что потом было, Родик! После собрания он меня разыскал, и давай меня костерить: я тебя на работу взял, я тебе квартиру дал, и по матушке, и по матушке и послал меня далеко-далеко. Правда, я тут же выложил ему всё, что я о нём думаю и послал его ещё дальше… Кстати, вскоре после этого его молодая жена ушла к одному из активистов этой партии…

– А с твоей женой у тебя что произошло?

Чурки засмеялся:

– Да, тоже ушла. К Жорке. Кротову. Где-то через год, после того, как я туда уехал. Приехала и давай права качать.

– К Жорке, значит. Не ожидал… Хотя, Жорка всегда был мастак по женской части. Я только удивляюсь, как это Ленка твоя сумела его захомутать.

– Бог его знает. Может – любовь…

– Может быть, может быть. Ну, ладно, хватит разговоры разговаривать. Пошли-ка в парилку, отпарим свои заскорузлые грехи.

Шурка помог ему снять протез и, обнявшись, двое на трёх ногах, они направились в парилку. У дверей в мойку Родион, приостановился, крикнул Машу, женщину, которая впустила Чуркина, и что-то коротко шепнул ей на ухо.

Поддав пару и расслабившись, они сидели на верхнем полке и лениво перебрасывались короткими фразами.

Шурику стало известно, что после ухода из НИИ, Родион долго не мог найти работу, хотя был хорошим специалистом, пока, наконец, его, не спрашивая о моральном облике, не приняли сцепщиком вагонов на станции Крутогорск-Сортировочный, где он и оставил пол ноги, когда во время дождя на ходу состава соскользнул со ступеньки вагона прямо под его колесо.

Родион в свою очередь узнал, что Шурка около года назад вернулся с «Северов» и снова работает в «родном» НИИ, что сын его, Димка, бросил политех и всерьёз занялся восточными единоборствами и сейчас вместе с женой, Татьяной, они открыли свою спортивную школу, что живёт он сейчас один, в своей однокомнатной квартире всё в той же Зареченке.

Согревшись, они ещё поддали пару, со смехом нещадно похлестали друг друга вениками и, совсем разомлев, решили передохнуть в раздевалке, при этом Родион многозначительно заметил, что «Аннушка уже пролила масло».

– А?.. Ну, да, сейчас головы будем отрезать… – согласился Шурик, и они прошли в раздевалку.

Когда они ввалились в раздевалку, у Чуркина отвисла челюсть: посередине раздевалки стоял небольшой, но богато накрытый стол. Белая скатерть, бутылка хорошего коньяка, банка чёрной икры, запечатанные глиняные бутылки с неведомыми напитками, не считая всякой прочей снеди.

– Слушай, Родригес, – пробормотал Чуркин, понемногу приходя в себя, – почему стаканы из стекла? Где хрусталь! Где икра заморская!

– Простите, кабальеро, сей секунд будет… Э-э-й, чело…

– Ты чего, шуток не понимаешь… – перебил его Чуркин.

– Ты – тоже. – Смеясь, парировал Родион.

Засмеялся и Чуркин. Они уселись за стол, Родион открыл коньяк, плеснул в стаканы по чуть-чуть и, подняв свой, провозгласил тост:

– За встречу, сеньор Сандро!

– За встречу, дон Родригес!

Посмаковав, молча выпили, с большим аппетитом закусили. Родик налил ещё, с улыбкой уставился на Шурку и снова поднял стакан:

– За прекрасных дам!

– За прекрасных дам! – грустным эхом отозвался Шурка.

– «Откуда у парня испанская грусть»? – уже снова закусывая, спросил с хитринкой Родик.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.