Марк Альперович - А жизнь всего одна, или Кухарки за рулем

Ефим тоже увлекался футболом. Нередко в летние воскресные вечера они вместе с Сережей ездили на поезде в Москву на стадион «Динамо», когда там проходили матчи с участием «ЦДКА», «Динамо» или «Спартака». Билеты на встречи с участием этих команд надо было приобретать заблаговременно. Празднично одетых Ефима и Сережу у выхода из метро встречала толпа болельщиков, спрашивающих лишний билетик. Народ на стадион приходил задолго до начала матча, чтобы поспорить, кто выиграет, постоять у большой таблицы результатов первенства страны по футболу, поговорить о перспективах каждой из играющих команд. Чинно восседали на откормленных лошадях милиционеры. Ефим не знал, как Сережа, фамилии ведущих игроков, не кричал как безумный во время забитого или пропущенного мяча, но футбол доставлял ему эстетическое наслаждение. После окончания матча Сережа восторгался, какие мячи брал Хомич или какой проход по краю совершил Трофимов, а Ефим, плохо слушавший сына, думал, что это и есть преимущество Москвы. И не беда, что угасли перспективы карьерного роста или получения благоустроенной квартиры, зато есть возможность сходить в театр, на стадион, посетить воздушный парад в Тушино.

Ефим был не рад, что в первое свое посещение парада в Тушино взял с собой Сережу. Десятки тысяч людей собрались на огромном поле и смотрели, закинув головы вверх, в небо, где самолеты демонстрировали фигуры высшего пилотажа. Ефим взял с собой полевой бинокль, чтобы лучше рассматривать этот небесный спектакль. Народ гудел, ликовал, наблюдая за происходящим. Вдруг неожиданно наступила необычная тишина, самолеты на мгновение исчезли, и головы всех присутствующих повернулись в сторону правительственной трибуны, на которой в своей традиционной шинели и кепке появился вождь всех народов. Сергей попросил у отца бинокль и очень долго смотрел в сторону трибуны. Уже возобновился парад самолетов, а Сережа все смотрел.

– Что ты там высматриваешь? – не выдержал Ефим.

– Отца родного, – после некоторой паузы сказал Сергей.

Рядом было много народа, и Ефим не стал ничего больше спрашивать у сына. Он молча взял Сережу за плечо и сильно сдавил пальцами.

– Папа, больно.

Ефим приложил палец к губам. Сережа понял.

Дома Людмила стала спрашивать сына о том, что он видел на параде.

– Сталина, – ответил Сережа.

Ошарашенная ответом сына, она задала глупый вопрос:

– Ну и как?

– Маленького роста, рябой, усатый, со злыми глазами и трубкой, – ответил Сережа. – И никакой он не великий.

– Замолчи! – не выдержал Ефим.

– Папа, но я ведь говорю только вам.

– У стен есть уши, – многозначительно шепотом изрекла Людмила.

– Дядя Коля рассказал одну восточную притчу. Поймали мудреца, который говорил крамольные речи, и стали его пытать. Испытывая сильную боль, мудрец изрек: «Если вы вырвете мой язык, я буду молчать. Если выколете мне глаза, я не буду видеть. Если проткнете мне уши, я не буду слышать. Но, пока я жив, не в ваших силах заставить меня перестать думать». Я подумаю, как вырвать тебе язык, – завершил разговор Ефим.

…С тех пор, как в комнате у Клавы поселился Николай, чувство тревоги не покидало Ефима. Это был высокий, широкоплечий, сухопарый мужчина с жилистыми сильными руками, с пронзительным взглядом серых глаз, широко поставленными на скуластом лице. Николай производил впечатление волевого, решительного человека. Он, как правило, ограничивался в общении с соседями лишь приветствиями. Сережа же был очень общителен. Подолгу беседовал почти с каждым. Но с Николаем у него установились особые отношения. Сережа с нетерпением ждал, когда тот появится на кухне, а Николай, как правило, появлялся там только тогда, когда на кухне никого не было.

Однажды в воскресенье, когда Сережа беседовал на кухне с Николаем, Ефим пошел в туалет и случайно услышал их разговор. Сережа интересовался войной, военной жизнью. Николай задумчиво, с некоторыми паузами, отвечал на вопросы. Казалось, он вновь переживал все увиденное на фронте.

– А, правда, дядя Коля, что в атаку ходили с криками: «За Сталина»?

– Я этого не припомню, – хмуро отвечал Николай.

– А правда, – продолжал Сережа допрос, – что перед атакой давали сто граммов водки?

– Сто граммов давали на передовой каждый день, а в атаку со ста граммов не пойдешь.

– А с какими криками ходили в атаку? – допытывался Сережа.

– С матерными, – отвечал Николай.

– Дядя Вася, безногий инвалид с первого этажа, говорит, что евреи умеют стрелять только из кривого ружья, из-за угла, когда им ничего не угрожает.

– Одноногий Вася никогда на фронте не был.

– А где же ему отрезали ногу?

– Вася покупал за бесценок муку в деревне, втридорога продавал ее городе. В одно из таких путешествий его сбросили с поезда, попал под колеса.

– А откуда вы все это знаете? Вы ведь только недавно сюда приехали.

– Такая у меня профессия, обо всех все знать. Твой папа воевал?

– Он рассказывал, что на передовой не был, а во втором эшелоне чинил танки.

– Вот видишь, твой папа честный человек, говорит правду, а многие или отсиживались в тылу, или в штабах, где сами себя награждали. Они-то и говорят, что евреи стрелять умеют только из кривого ружья…

Во время войны я знавал двух евреев, но ни один из них не был трусом. Один из них был моим близким другом, раненого вытащил меня из-под огня. Уже в госпитале я узнал, что ему присвоено звание Героя Советского Союза. Он не только прикрыл отступление разведгруппы, но в одиночку подбил гранатой танк и, будучи раненным в ногу, ползком вытащил с поля боя своего напарника. Крепкий был мужик. Мы по пьянке с ним повздорили. Я, как обычно, кинулся в драку. Драться я умею. Не раз приходилось быть в рукопашной. Но Сегалович уложил меня одним ударом. После этого мы и подружились. Конечно, у каждого народа есть свои герои, свои трусы и предатели, но ни один еврей не мог быть предателем, потому что всех пленных евреев немцы уничтожали. А скажи мне, Сережа, среди какой национальности больше всего Героев Советского Союза?

– Конечно, у русских, – отвечал Сережа.

– А в процентном соотношении?

– Это как? – не понял вопроса Сергей.

– Ну, если взять численность Героев определенной национальности и разделить ее на общее число людей этой национальности, проживающих в СССР.

– Не знаю, – смутился Сережа. – А где об этом можно почитать?

– Почитать можно, но не тебе. Так вот, самый высокий процент среди евреев.

– Может быть, потому, что евреев в СССР мало?

– По общему числу Героев Советского Союза евреи занимают второе место.

– Но почему же так не любят евреев?

– А кто их не любит? Я, например, уважаю эту нацию… Сережа, ты, конечно, не верующий?