Марк Альперович - А жизнь всего одна, или Кухарки за рулем

– Я пионер.

– Понятно. Ну, а кому поклоняются верующие?

– Иисусу Христу.

– А ты знаешь, что Христос был евреем?

– Вы шутите, дядя Коля.

– И все двенадцать апостолов были евреями. Не веришь? Спроси у своей мамы.

– А она откуда знает?

– Твоя мама знает, она начитанная. Так вот, некоторые люди поклоняются еврею Христу и не любят евреев. После трехсот лет татаро-монгольского ига в России чисто русских осталось мало, разве что на севере. Узкоглазые всех наших девок перепортили, многих в жены взяли. У русских в крови такой коктейль, что без пол-литра не разберешься. Простому человеку все равно, какой ты национальности, главное, чтобы человек был хороший. Вот и женятся у нас русский на украинке, татарин на чувашке, еврей на белоруске. Национальная ненависть нужна тем, кто правит. Разделяй и властвуй – их лозунг.

– Но Сталин – грузин.

– Я не знаю, какой он национальности. Но он не жалеет ни грузин, ни русских, ни евреев, ни людей других национальностей.

– Почему вы так говорите, дядя Коля?

– Потому что половину населения страны в тюрьмах и на войне сгубил. Сергей слушал, широко разинув рот.

– Ты парень умный, понимаешь, что об этом нельзя рассказывать даже близкому другу, если хочешь жить на воле.

– А вы же мне рассказываете.

– Рассказываю потому, что уверен в тебе, и еще потому, что такие любознательные люди должны знать правду.

– Для чего?

– Чтобы в нужную минуту довести ее до сведений таких же, как и ты, порядочных людей. Да, плохо занимается отец твоим воспитанием.

– Он, наверное, этого не знает.

– Твой отец многое знает, но боится сказать.

Ефим на протяжении всего этого диалога сидел в туалете, не решаясь выйти.

– Пойду на лестницу покурю, а ты пока поразмышляй над услышанным.

И Николай вышел на лестницу, плотно закрыв за собой дверь. Ефим тут же юркнул в свою комнату…

Месяцем раньше Николай на «толкучке» выбил глаз военному, который наступил дочке Клавы на ногу. Ночью в квартиру ворвалась группа вооруженных солдат во главе со старшим лейтенантом. Входная дверь в квартиру не была закрыта, так как Роман должен был прийти с вечерней смены. Солдаты бросились в комнату Ивана. Тот был пьян и спокойно спал. Рядом в кроватке сопел маленький Виктор. Все внешне сходилось. Пока поднимали с кровати ничего не понимающего Ивана, из своей комнаты вышел Николай в шароварах, майке, надетых на босую ногу туфлях.

– Разрешите прикурить, – обратился он к стоящему у открытой входной двери старшему лейтенанту. Тот зажег зажигалку, Николай прикурил самокрутку. – Что произошло? – В ответ офицер только махнул рукой. – Понятно, – заключил Николай и вышел курить на лестничную клетку. Затем, закрыв дверь, чтобы дым не шел в квартиру, не спеша спустился на первый этаж и вышел из подъезда.

У подъезда стояли двое солдат, вооруженных автоматами ППШ. Невдалеке ожидала машина. В ней сидел шофер. Группа дворовых мальчишек стояла чуть поодаль. Николай раздавил ногой самокрутку, сплюнул не спеша пошел за дом. Когда он скрылся, двое мальчишек подбежали к военным и закричали:

– Это он!

Солдаты бросились в погоню, за ними мальчишки. Вскоре появились офицер с солдатами, ведя связанного Ивана.

– Это не он! – закричали успевшие вернуться мальчишки. – Тот побежал за дом!

Офицер вместе с солдатами бросился в указанном направлении, оставив Ивана одного со связанными руками. За углом лежали два солдата, автоматы валялись рядом. Магазины с патронами валялись отдельно. Один из них стал приходить в себя, другой был по-прежнему в бессознательном состоянии. Николая и след простыл.

– Я знаю его, – сказал поднявшийся солдат. – Один мой знакомый с ним вместе воевал под Белгородом. Два дня назад он с ним у «толкучки» разговаривал. Я подошел к ним. Он меня с ним познакомил. Приятель говорил, что этот в СМЕРШе служил. Зовут его Николай.

Через два часа солдаты вернулись вновь и стали стучать уже в запертую квартиру. Когда Малюша открыла дверь, Николай вместе с Клавой по смежному балкону, через комнату Ивана, перебрались в другой подъезд и, как влюбленная пара, обнимаясь и целуясь, не спеша удалились. Было темно и солдаты у подъезда их не узнали.

Под утро солдаты вновь наведались в квартиру, на сей раз, заблокировав выходы через смежные балконы Ивана и Ефима, а также выход из соседнего подъезда. А Николай в это время был уже в подъезде дома напротив и с четвертого этажа, ухмыляясь, наблюдал за происходящим…

Ефим был не из трусливого десятка. В бешенстве он творил чудеса храбрости. Во время войны жителям Электростали выдавали участки для выращивания картофеля. Участки были маленькими, но была возможность иметь несколько. Ефим ухитрился получить аж три. Один, самый большой, был далеко от дома, рядом с железнодорожным полотном на Ногинск.

Одни, как водится в России испокон веков, выращивали картошку, другие ее воровали. Однажды Ефим обнаружил, что к нему на огород повадились воры. Вооружившись лопатой, он устроил ночную засаду. И вскоре заметил на своем огороде тени. С криком: «Держи воров!», а голос у Ефима был громовой, он бросился на воров. Те дали стрекоча. Один побежал в сторону железной дороги, Ефим за ним. За железнодорожным полотном какой-то мужчина косил траву. Услышав крик, он бросился на помощь Ефиму, и вместе они схватили вора. С лопатой наперевес Ефим доставил его в милицию. Только там он обнаружил, что задержанный оказался здоровенным мужиком, на голову выше Ефима. Тот тоже с удивлением смотрел на человека, который его задержал.

Дежурный милиционер обратился к Ефиму:

– Ну, что сюда этого ворюгу притащил? Шлепнул бы его на огороде лопатой по голове, и весь сказ, а то смотри, как он на тебя глядит.

И, размахнувшись, изо всей силы ударил задержанного по лицу. Тот даже не шелохнулся. Милиционер с удивлением посмотрел на него и сказал:

– Пожалуй, одним ударом лопаты такого не убьешь.

…Ефим не раз бросался в драку, если его оскорбляли. Николая он боялся не только потому, что тот был отличным кулачным бойцом, а потому, что предполагал, что тот работает в НКВД. А с этой силой он соревноваться не собирался. Но в бешенстве Ефим забывал об опасности.

Ефим позвал Сергея в комнату, а сам отправился на кухню и начал мыть руки, раздумывая, с чего начать разговор с Николаем. Тот, молча, сидел у стола, наблюдая за отцом Сережи. Жизнь научила его разбираться в людях, предугадывая их поступки. Ефим мыл руки дольше обычного. Понимая, что тот не решается начать с ним разговор, Николай решил прийти соседу на помощь.

– Мы, Ефим, уже с тобой столько в одной квартире живем, а ни разу так и не поговорили. Здравствуй и до свидания, вот и весь разговор.

Ефим продолжал молчать.