Вадим Боратинский - Путь на восток. Летопись Моттеруэля

– С каждым днем эта прогулочка мне нравится все больше, – прервав удивление, сказал Коловари, – пора навестить нголримов, как там они говорят, острые когти лучше копают?

– «Не силой, а умением» – такой их девиз, – поправил друга Нуреторн. – Тебе стоит освежить память перед попаданием в приличные места, а то наш отряд засмеют, – с улыбкой добавил он и похлопал Коловари по плечу.

– Если и засмеют, то из-за запаха ботинок Ватиньера, – возразил тот.

Старший Ильмерин угрожающе нахмурил брови.

– Сейчас Эрдолу снова придется искать для тебя целебные травы, – сказал он, вызвав смех остальных.

После недолгого совета путники выпили еще по чашке горячего настоя, полюбовались видом на лесное озеро и отправились спать. Пришла очередь Эрдола стоять в карауле. Пока все устраивали место для ночлега, он спустился к озеру, дотронулся до довольно теплой воды и стал вглядываться в лес на другой стороне. Он начинался не сразу после водоема, на берегу росли лишь травы да низкорослые кустарники, не считая пары плакучих ив. Но там, где деревья сгущались стройными рядами, выглядел лес особенно мрачным и даже каким-то зловещим. С озера полз легкий туман, задевая самые высокие ветви, через которые проглядывались заснеженные вершины гор.

Услышав, как его окликают по имени, Эрдол вернулся в лагерь. Коловари и Ватиньер уже лежали, облокотившись на свои мешки, как на подушки, а Нуреторн сидел около костра, вглядываясь в даль.

– Посмотри внимательно на ту сторону, – сказал он пришедшему.

Эрдол долго смотрел через озеро, пытаясь найти что-то необычное среди леса.

– Лес, валуны… Больше ничего, – через некоторое время ответил он.

– Посмотри внимательно, – настаивал Нуреторн, – чуть левее нас на том берегу группа из четырех валунов. Ничего не замечаешь?

Тут Эрдол заметил на небольшом камне, на который показывал старший товарищ, какую-то тень замысловатой формы. Хорошо проглядывалось только нечто, напоминающее густые ветки, освещенные тусклым светом луны. Но они шевелились. Огромный лось стоял там и всматривался во что-то, красуясь перед животными, которых мучила бессонница, своими великолепными рогами. Как только Эрдол это заметил, из-за деревьев в том месте, куда смотрел зверь, вылетела стайка маленьких птиц, раздалось карканье ворона.

– Животные что-то почувствовали, – встревоженно сказал юноша.

Нуреторн кивнул.

– Я пойду на другой берег. Лучше мы первыми обнаружим тех, кто скрывается там. А ты смотри по сторонам внимательно и, когда я уйду, разбуди остальных.

С этими словами он прицепил к поясу ножны, взял лук и скрылся за валунами.

Шли минуты неприятного и тревожного ожидания. На противоположном берегу, на который направился Нуреторн, не видно было никаких движений до того момента, когда лось не сорвался с места, как ужаленный, и скрылся в чаще. Еще несколько птиц взлетели в небо. И снова тишина. Эрдол, Коловари и Ватиньер, притаившись, ждали, чем же все это кончится. Время тянулось, казалось, даже дольше, чем за чтением самой скучной книги из запасов их отошедшего на разведку друга. Но его прервал хруст веток сзади. На валуне, прикрывающем место ночлега от западных ветров, стоял Нуреторн, почесывая пером от стрелы шею. Остальные успокоились, увидев своего товарища целым и невредимым. Он спустился и поспешил удовлетворить любопытство, разгоревшееся в разбуженных спутниках.

– Не думал, что волки теперь заходят даже в лес, – сказал Нуреторн, – он был один и, увидев меня, тут же скрылся. Его появление странно и необычно. Видно, бедным животным совсем туго приходится. Но, уверен, мы можем спать спокойно, волки сейчас – лучшие из возможных наших врагов.

Коловари с Ватиньером разочарованно переглянулись, ожидая, видимо, доброй схватки, и улеглись на свои ложа.

– Ты тоже можешь идти спать, – обратился Нуреторн к младшему из отряда, – все равно заснуть у меня получится не скоро.

– У меня тоже вдруг пропало всякое желание спать, – ответил Эрдол, – составлю вам компанию.

Нуреторн зачерпнул из котелка, стоящего на тлеющих углях, почти остывшего крепкого настоя, одну кружку дал Эрдолу, и караульные сели на валун, с которого только что спустился один из них.

– Вы уже бывали за горами? – начал разговор юноша.

– Несколько раз, – ответил Нуреторн, – впервые еще когда я был чуть младше тебя.

– Что привело вас туда так рано?

– Мой отец был известным человеком, советником графа Харнауса. Я его почти не видел в детстве – ездить верхом, обращаться с оружием и грамоте нас учил дядя. До тех пор, пока отец не приехал как-то раз в Сельн, погостил у нас около недели, а потом сказал всем собираться. Мы отправились в крупнейший порт нашего острова – вольный город Когарт. Там нас ждал корабль, специально присланный за отцом. До сих пор помню вышитую серебряными нитками на огромном, цвета темного неба, парусе лисью морду – герб графства Харнаус. Это было первое наше с братом дальнее путешествие и первое плавание. Нам с дядей и Ватиньером даже выделили отдельную каюту, родители были в другой. На судне мы дошли до Блюрелла, а от него на повозке и до столицы графства Харнаус. Трудно забыть вид на Арвенхолл, даже если бывал там лишь однажды. Его построили в одно время с Лаасом, но архитектура нголримов сильно отличается от зодчества агвенов. Мощные и надежные, простые в формах постройки нголримов уже скоро мы увидим в их городе. Изящество и утонченность агвенов – совсем другое. Говорят, раньше город выглядел так, будто сооружен из мельчайших песчинок серебра и золота. Но со временем блеск его стен угас, а секреты древних мастеров были утеряны. Никто никогда не сможет создать что-то подобное, – рассказчик прикрыл глаза, пытаясь воссоздать стертый временем образ.

– А что вы делали в Арвенхолле с отцом? – спросил завороженно слушающий Эрдол.

– Мы поселились в замке графа, – оторвавшись от воспоминаний, продолжил Нуреторн, – дядя сразу уехал по какому-то поручению в Элдрес, отец продолжил служить советником, а мать служила мужу верностью. Вскоре отец стал звать на собрания и советы старшего брата, учил его своей работе, проводил с ним много времени. Ватиньер, разумеется, рассказывал обо всем мне. Он хорошо учился, слушался отца. Не сказал бы, что брат показывал что-то выдающееся, но делал все исправно. Каждый день он говорил о том, что участие в делах графства не приносит ему удовольствия, зато с невероятной радостью он ходил каждый вечер на мои тренировки с лучшим мечником из гвардии графа, еще довольно крепкого к тому времени Сира Кэрилдора Эйта. Вот там с длинным мечом в руке моему брату не было равных. Тренировки только улучшили его врожденные навыки воина. Хотя, признать честно, и у меня неплохо получалось. Но вот ирония судьбы – мне как раз были интересны дела графства, интриги, история, политика. Я много времени проводил с книгами, картами. Как-то раз даже незаметно пробрался на совет, на котором присутствовали все вассалы графа. После пришлось извиняться перед Сиром Эйтом за пропущенный урок. Но, как известно, старший сын должен перенять дело отца, а мне, как среднему, судьбой было начертано стать воином. Отец хотел, чтобы я вступил в гвардию графа, который, кстати говоря, был его близким другом. Пару раз он даже устраивал ужины, где собирались только две семьи: графская и наша. У того было трое детей: несмышленый и капризный сын, отличавшийся еще в детстве суровым нравом и отсутствием теплых чувств к родителям, и одно из последних добрых дел графа и графини – близняшки Арильет и Тивелла. Тогда они еще были совсем детьми, но уже привлекали людей своей добротой и детским обаянием. Мы с Ватиньером иногда брали их на прогулки по вечернему городу. Они совсем не боялись ходить среди простых людей, не чурались ремесленников и крестьян.