Сергей Чевгун - Без утайки. Повести и рассказы

Ближе к полуночи я открыл глаза. И снова сел за компьютер. Теперь я знал, что мне нужно сделать. А самое главное – зачем.

Я призвал в помощь весь свой опыт. Восемьдесят тысяч печатных знаков были мною просмотрены с дотошностью цензора времен колбасных очередей. Я искал свои волны-периоды – и находил их, и радовался этому. И в каждую девятую волну я бросал одно-единственное слово, адресуя его своему литературному врагу.

Не помню, как прошли суббота, воскресенье и понедельник. Во вторник утром я наконец-то вынырнул из глубин прозы и распахнул окно. Сентябрьская прохлада придала мне силы. Я снова перечитал написанное – и содрогнулся, ощутив в тексте силу кейпроллера – гигантской волны, рожденной у мыса Гаттерас.

– Неужели готово? Митрохин, ты меня радуешь. – Боря Кадман пожал мне руку, но дальше прихожей и в этот раз не пустил. – А знаешь, что-то в нем есть, – сказал он, бегло просмотрев текст. – Подожди.

Он ушел и долго не возвращался. Я терпеливо ждал, опершись спиной о стену. Наконец, Борис появился. Лицо у него было растерянным.

– Что-то в этом есть, – задумчиво повторил он. – Да, кстати…

Кадман дал мне несколько бумажек. Я, не глядя, сунул их в карман.

Вернувшись домой, я откупорил бутылку вина и выпил не меньше половины. Расслабленно растянулся на диване, даже не сняв пиджака.

Ах да, эти деньги… Я вынул их, пересчитал.

Двести, триста… шестьсот… Восемьсот? Быть такого не может!

Господи, что же я натворил!..

* * *

Телефон у Кадмана молчит уже третий месяц. В ЦДЛ писатель Феликс Порецкий не заходит. В последнем номере «Литгазеты» знакомый мне критик вспоминает Порецкого и задается вопросом, куда же тот исчез.

– А в самом деле, куда? – с ностальгической ноткой в голосе спрашивает у меня Кослянский. И я отвечаю:

– Он уехал. Ушел. Улетел. Он уже не вернется! И жалеть о нем будет лишь тот, кто его не читал.

Парамонов – горел на работе. Без дыма и копоти, по девять часов кряду, минус обеденный перерыв. Он что-то считал, куда-то звонил, на чём-то записывал… Не важно, что, куда и на чём. Главное, что работал.

Вот так и жил Парамонов А. С. Святая душа! А что вам, простите, ещё от чиновника надо?

– А надо мне от вас, Александр Степанович, сущую безделицу…

Заведующий отделом Плодоженов, неделю назад назначенный на эту должность взамен Ивана Петровича, безвременно ушедшего на заслуженный отдых, задумчиво вертел в руках степлер и все приглядывался к стоявшему напротив подчиненному, словно бы прикидывая, где и чего у того пришпилить. – Надо бы мне от вас списочек наших должников…

– …по квартальной отчетности о количестве вакантных рабочих мест на предприятиях сферы бытового обслуживания, правильно? Пожалуйста!

Ослепительно белый листок мягко лег перед завотделом, заставив того удивленно щелкнуть степлером:

– Именно он мне и нужен, Александр, э-э…

– Степанович, – мягко подсказал Парамонов.

– Да, конечно… Александр Степанович. Надеюсь, здесь все на месте?

– А как же? Убедитесь сами. Количество вакантных мест – есть. Количество занятых мест – есть. Численность высвобожденных рабочих мест – есть… – словно бы на Монетном дворе, чеканил Парамонов.

– Да-да, я вижу… Спасибо, Александр Степанович. Можете идти.

Так говорил завотделом Плодоженов чиновнику Парамонову А. С. И степлер в руках у Плодоженова уже не щелкал, а пел.

До поры до времени, разумеется.

В то трагическое утро все началось, как обычно. Парамонов пришел на работу, уселся за стол, перекинулся парой фраз с Леночкой, раскрыл какую-то папку, взял в руки карандаш, прицелился в первую страницу и…

– Простите, а где я могу найти господина Парамонова? – послышался от двери чей-то голос.

Парамонов поднял голову от стола.

– Я вас слушаю.

– Видите ли, моя фамилия Трубодуев, и я назначен к вам в отдел младшим специалистом. – Незнакомец глядел на Парамонова ясными как божья роса глазами.

– Вот как? Гм-м… – Парамонов несколько секунд помолчал, собираясь с мыслями. – Плодоженов мне ничего не говорил.

– Это не страшно, – улыбнулся Трубодуев. – Вчера не сказал, значит, сегодня скажет. Где мне прикажете расположиться? Вот здесь?

Трубодуев по-хозяйски устроился за свободным столом, похлопал ладонью по столешнице, подмигнул Леночке. И обратился к Парамонову:

– Меня зовут Олегом Ивановичем. А вас, простите, как?..

– Александром Степановичем, – хмуро отвечал Парамонов.

– Очень приятно, – Трубодуев повертелся на стуле, слегка попрыгал на нем. – Нет, просто замечательно! И мебель мягкая, как у людей. Ох, и поработаем!

– А вы… – начал было Парамонов, но продолжить не успел: зазвонил телефон.

– Александр Степанович? Это Плодоженов. Зайдите на минуточку.

Ровно через минуту Парамонов уже входил к завотделом в кабинет.

– А что у вас там, в кабинете, посторонние делают? – спросил Плодоженов, и поглядел на Парамонова такими странными глазами, что тому стало дурно.

– К-как?.. Простите, какие посторонние? – спросил чиновник, слегка теряя дар речи. – Вы имеете в виду этого… Трубодуева? Так вы же его сами в отдел назначили.

– Кто – назначил? Я назначил? Ну, уважаемый! – Плодоженов стал медленно приподниматься, а Парамонов – столь же медленно оседать на стул. – А вы, вообще-то, как вчерашний вечер провели? – ласково спросил завотделом. – Свадеб, поминок, дней рождения не было?

– Н-нет…

– Странно, – Плодоженов поднялся из-за стола. Теперь он нависал над Парамоновым административной глыбой, да такой, что у бедного чиновника дыхание перехватило. – Ладно, идите, работайте, – наконец, сказал он. – И смотрите: чтоб ни одного постороннего не было!

– Где он? – вскричал Парамонов, вбегая в кабинет. Леночка удивленно подняла на чиновника подрисованные глазки:

– Вы о ком, Александр Степанович?

– О Трубодуеве, конечно! – вскричал тот. – Куда он подевался, вы не знаете?

Но Леночка так выразительно пожала плечами, что Парамонов чуть не заревел от досады. Однако взял себя в руки и снова подступил к Леночке с расспросами.

– Значит, никакого Трубодуева, нашего нового работника, сегодня утром в кабинете не было? – в десятый раз спрашивал он.

– Не было, – твердо отвечала Леночка по десятому же разу.

– И никто за стол не садился, ладонью по столешнице не стучал? – не успокаивался Парамонов.

– Не садился. И не стучал, – стояла Лена на своем.

– Странно! А кто же тогда здесь был?

Ответ оглушил:

– Да НИКОГО у нас в кабинете не было!

«Наверное, переработался. Надо бы отдохнуть. Взять дня три в счет отпуска и смотаться к теще на дачу. Говорят, труд в саду укрепляет нервную систему, – размышлял Парамонов, тупо глядя в раскрытую папку. Работа, однако, не клеилась. – Но сначала надо покурить».