Николай Гайдук - Романс о великих снегах (сборник)

– Это как понять?

– А вот послушай. Я ведь готовился к нашему путешествию, как прилежный студент. – Муж засмеялся. – Короче так. Есть рыбаки – только не здесь, а в Китае, в Японии – они перед выходом в море сажают в лодку несколько штук бакланов. Но не простых, дрессированных. Одевают им на шею кольца…

– Какие кольца?

– Обручальные, конечно. Что за вопрос?

– Обручальные? – Жена моргала в недоумении. – А зачем на шею?

– Слушай дальше. Дяденьку перебивать не надо. – Состроив серьёзную физиономию, дяденька присохший песок отряхнул с живота. – Кольца на шеях бакланов не дают им проглатывать рыбу. Соображаешь? Баклана отпускают на верёвочке за борт, он начинает рыбачить. А рыбак он отличный. Мойва, селёдка, сардины, анчоус – баклан всю эту разнорыбицу хватает и глотает. А когда в мешке под горлом у него скопится штук несколько рыбёшек – баклана за верёвочку затаскивают в лодку, переворачивают вниз головой и вытряхивают. Как из корзины. Как из мордушки. Ха-ха. И догадались же, придумали, черти.

– Фу, как это… – женщина поморщилась, – неприятно. – Почему? Нормально. Ладно, пойдём, искупнёмся, а то припекает. – Мужчина встал и сделал вид, что к чему-то старательно принюхивается. – Ты разве не чуешь? Нет?

Палёной шерстью пахнет из-под мышки, не говоря уже про всякие другие симпатичные места. Пошли, а то сгорим.

– А вот, – протянула жена, – солнцезащитный крем.

– Ну, давай. Я сейчас буду как этот, как крем-брюле.

Оба они – стройная женщина и плечистый, мускулистый мужчина – оказались такими незагорелыми, будто их обсыпали мукой или аккуратненько побелили известкой.

Люди, купавшиеся неподалёку или идущие мимо, непроизвольно оборачивались – с любопытством глазели. Но в основном глазели-то – на женщину. И глазели преимущественно только мужчины – как магнитом тянуло. Примерно так подсолнухи крутят свои головы в сторону солнца – посолонь, как говорили в старину.

Женщина эта была, как сказано выше, красоты изумительной, сногсшибательной. Даже в тёплых тяжёлых «доспехах», какие приходилось зимой носить, она заметно выделялась в кругу своих подруг или знакомых – трудно глаз отвести от простого и в то же время почти иконописного лица. А уж когда она снимала шубу – сразу проступала дивная фигура, стать. А когда с неё слетало платье, как теперь на пляже, у многих мужиков от зависти ломило зубы – вот она, прекрасная мадонна, чистейшей прелести чистейший образец.

Мужу, с одной стороны, конечно, приятственно обладать такою шикарною супругой. А с другой стороны – чёрт возьми! – нигде невозможно спокойно пройти. И пялятся, пялятся – как только шары не лопнут. Муж начинал подспудно ревновать, слепое раздражение вскипало.

– Солнце тут не любит новичков! – Он покосился на очередного ротозея с такими тугими плавками, словно туда подложили камней. – Пойдём, ещё разочек искупнёмся и в номер. А то с непривычки обгорим и облезем. И не обрастём. Хо-хо.

По дороге они завернули на рынок, изумивший необъятным изобилием. Голову кружили запахи восточных разноцветных специй. С прилавка в рот готовы прыгнуть орехи в меду и в инжирном варенье – традиционное греческое лакомство. Алыча смотрела светло-карими глазами, персики лучезарно подмигивали, сбрызнутые водой. Тут – пахучими курганами взгромоздились: кизил, курага и фундук. Там – шелковица, черешня. А дальше – арбузы, абрикосы, дыни, алыча виноград…

Русский покупатель за голову схватился.

– Всё есть у вас! – шутливо сказал торговцу. – А как насчёт сала?

– Салола? – Черноусый горбоносый торговец, не мигая, посмотрел на весельчака. – Салола нужна?

Беспечный покупатель тогда ещё не знал, что салола – это сабля с раздвоенным остриём и эфесом с прямыми крыльями. Но покупатель интуитивно почувствовал, как черноусый торговец напрягся, глаза стали серьёзными, жёсткими.

– Да нет, извините, – смутился покупатель, – нам бы только вкусную бутылочку и хорошей закуски. Вы слышите? Алё!

Горбоносый крымский татарин – или кто он? – не смотрел уже на покупателя и не слушал. Забывая дышать, горбоносый какое-то время стоял, ошарашенный, словно громом, красотою белолицей женщины. И такой ошарашенный – с глазами навыпучку – он тут оказался не один.

Муж наклонился к розовато-светлому уху жены – губами едва серёжку не прихватил.

– Нужно будет паранджу тебе купить, – еле слышно прошептал.

– Парашют? – не расслышала и удивилась жена.

– Да, да, парашют, чтоб не разбиться. – Муж засмеялся. – Ну, выбирай винцо. Какое тебе нравится?

– Мне всё равно…

– Э, нет, так не пойдёт. Что значит – «всё равно»? Или есть вино с таким названием? – Муж подхватил её под локоток. – Пошли вон туда, где блестит батарея всяких пузырей.

Бродя между торговыми рядами, он опять и опять натыкался на разных людей, в основном бородатых, темнокожих и горбоносых, которые обалдело пялились на его жену, белолицую куколку. И это начинало раздражать всё больше и больше, потому что голова от жары загудела. «Выпью винца – полегчает!» – решил он, поспешно покидая рынок и увлекая жену за собой.

Они вернулись в номер. Там прохладненько, славно – за широким окном еле слышно стрекотал кондиционер, а небольшой, но уютный балкон оказался расположен так, что солнце не докучало. На балконе – белый полукруглый столик, белые стулья. И на этом белоснежном фоне так хорошо, картинно смотрелись помытые светло-фиолетовые гроздья винограда и тёмно-красные, до краёв наполненные бокалы.

Жена, раскрепощаясь от вина, вспомнила стихи – частенько что-нибудь читала наизусть, заставляя мужа замирать и любоваться.

Стихи Ивана Бунина в эти минуты удивительным образом перекликались с обстановкой и настроением:

– Есть! Конечно, есть! – Раскрасневшийся муж, загораясь глазами, на жилистых руках поднял жену, понёс на кровать, манящую ослепительной белизной.

– Подожди! – Она со смехом сопротивлялась. – Вся ночь впереди!

– Ничего не знаю…

– Ну, зачем, зачем ты рвёшь?

– Затем, что купим новое бельё! Чего жалеть?.. – Богатый?

– Нет, счастливый! За счастьем человек бежит, а счастье возле ног лежит! – Он опускался на четвереньки и целовал её миниатюрную ступню, похожую на ступню подростка – магазинах для обуви искать приходилось самый маленький размер, «размер дюймовочки».