Валерий Вайнин - Капуста при свете Луны

– Метраж?

– Две с половиной – три тысячи.

Из душа вышел посвежевший Валентин,

– Я там носки простирнул, на трубу повесил, – сообщил он тихо. Кивнув, Ольга погладила его по щеке.

– Вариант, в принципе, интересный, – проговорила она в трубку, – тут можно развернуться. Но, Серёженька… давайте обсудим завтра, ладно? У меня сейчас гости, так что, сами понимаете…

– Завтра так завтра, – Сергей не скрывал разочарования. – Во сколько?

– Вечерком, – выразительно посмотрев на Валентина, Ольга чиркнула пальцем по горлу. – Не обижайтесь: сегодня у меня сумасшедший день. Всего доброго, Серёжа! – она дала отбой.

Развалясь на диване, Валентин полюбопытствовал:

– Очередной поклонник?

Ольга притушила в пепельнице окурок.

– У девушки нет поклонников, у девушки одни клиенты, – она сняла фартук и швырнула Валентину на колени. – Пойдём жрать, милый.

Ели они дружно и основательно, лишь изредка обмениваясь репликами. Свинина явно удалась, и холодное шампанское в такую жару было весьма кстати.

– Ну вот, – Валентин вытер губы салфеткой, – пульс, вроде, восстановился. Ольга не спеша прихлёбывала из бокала, глаза её поблёскивали.

– Ты чего такой задрюченный? Проблемы?

– У кого их нет? Два месяца бьемся, а сделка ни с места. Бросить бы всё… куда угодно от этих шакалов!

– Алюминий? – деловито спросила Ольга.

– Медь, – Валентин залпом осушил бокал. – Сорок тысяч тонн до Роттердама. Контракт на три года, представляешь?

– Ни фига себе! – Ольга закурила. – Ну и? В чём заминка?

– Заминка?! Да у нас этих заминок… – вдруг запнувшись, Валентин с прищуром посмотрел на Ольгу. – Тебе с подробностями или как? Ольга ответил немигающим влажным взглядом.

– Или как, – вытянув губы трубочкой, она выпустила струйку дыма. – Плохо твоя Райка за тобой приглядывает: скоро язву заработаешь.

– И лечиться приползу к тебе, – усмехнулся Валентин.

– А когда вылечишься, – подхватила Ольга, – побежишь стирать райкины трусы. Их к тому времени много накопится.

Валентин помахал рукой, разгоняя дым.

– Может, сменишь пластинку?

– Пардон, милый, – она ткнула окурок в бокал с шампанским. – Хочешь коньяку, милый? Французского, «Курвуазье» называется.

– Разве что с кофе.

– Конечно, дорогой. Только прикажи.

– Слушай, ты это надолго?! – взорвался Валентин. Ольга обошла стол и села к нему на колени.

– Это навсегда, – она чувствительно куснула его за ухо и засмеялась, когда он вскрикнул. – Пойду, приготовлю кофе.

– Черт бы тебя драл, – проворчал Валентин, массируя ухо.

Ольга встала с его колен.

– Нет, милый, драть меня будешь ты. Чёрт тебе – не помощник, – она упорхнула на кухню, и оттуда послышалось тарахтение кофемолки.

Коньяк был превосходным, и кофе получился что надо. Сидя друг против друга, Ольга и Валентин пили, улыбались и демонстративно молчали.

– Жарковато, не правда ли? – не выдержал, наконец, Валентин. Ольга перевернула на блюдце чашечку с кофейной гущей.

– Погадаем, милый, или сразу разложим диван?

Валентин лениво поднялся со стула.

– Прежде всего, надо вымыть посуду.

– О, дорогой! – захлопала ресницами Ольга. – Ты собираешься трахнуть меня на столе?

Валентин рассмеялся и чмокнул её в нос.

– Пойдём, помоем, пока я добрый.

Убрав остатки еды в холодильник, они плечом к плечу встали у раковины и, целуясь, все перемыли.

– На кофейной гуще уже не погадаешь, – отрываясь от его губ, вздохнула она.

– Зато можно разложить диван, – улыбнулся он. Когда диван был разложен, и постель расстелена, Ольга уселась на ковёр, скрестив ноги по—турецки.

– Раздевайся, – скомандовала она.

– Ты! – указал на неё пальцем Валентин.

– Фиг.

– Почему?

– Сперва ты, потом я.

– Смысл?

– Надо проверить, готов ли ты к долгому путешествию. Буду раздеваться и наблюдать, в порядке ли твой путеводитель.

Фыркнув, он сгрёб её в охапку и опрокинул на постель.

– Знаешь, что самое трудное? – спросил он, расстёгивая на ней блузку. Её дыхание участилось.

– Ты меня интригуешь!

– Самое трудное – раздевать капусту листок за листком.

– Листок за листком, – повторила она шёпотом. Он стянул с неё юбку.

– А сердцевины всё не видать.

– Кочерыжки—то есть? – она избавилась от лифчика и рукой залезла к нему в брюки. – Не там ищешь: вот она.

Он поцеловал ей грудь, сдавив губами сосок.

– Нет, душа моя, это не путеводитель. Ольга рванула его ремень.

– Ну, давай! Снимай штаны, мать твою!

Валентин разделся и стянул с неё трусики. Она повалила его на себя, обхватила ногами и впилась в губы. Слегка отстранившись, Валентин резко в неё вошёл. Она вскрикнула.

– Листок за листком, – прошептал он, двигаясь.

– Заткнись, – она зажала ему рот ладонью.

Он продолжал двигаться с закрытыми глазами. Лицо его напряглось, на лбу собрались морщинки. Ольга металась под ним и вскрикивала. Приоткрыв нечаянно глаза, Валентин заметил, как она почесала нос. Затем опять вскрикнула, задрожала и прильнула к нему всем телом. Они оба судорожно вздохнули и расслабились.

Валентин поцеловал Ольгу.

– Листок за листком, – повторил он, укладываясь на спину.

– Тебя заклинило? – Ольга положила голову ему на грудь. – Скажи что—нибудь приятное.

– Ты была великолепна.

– Спасибо, милый. Ты тоже,

– И тебе спасибо, дорогая. Интересно, что у тебя сейчас в голове?

– Ничего, абсолютная пустота, – она потёрлась щекой о его плечо. – Давай спать: трудный был день, – чмокнув его в шею, она переместилась на свою подушку и свернулась калачиком.

Не прошло и пяти минут, как Валентин услышал её глубокое ровное дыхание.

Сам же долго смотрел в потолок, потом вздыхал и вертелся и, наконец, решительно встал.

В ванной он ополоснул лицо и снял с трубы свои носки. Часы показывали без четверти полночь.

Валентин оделся и, склонившись над Ольгой, прошептал:

– Пожалуй, пойду.

– Почему? – спросила она сонным голосом.

– Не спится. Буду кряхтеть – только тебя измучаю.

– Ладно, лап… аккуратней за рулём, – Ольга перевернулась на живот. – Позвони утром.

Валентин поцеловал ее в посеребрённую луной щёку.

– Спокойной ночи, – пожелал он, бесшумно закрывая за собой дверь. Ольга спала, сбросив одеяло и живописно разметавшись на постели. Сновидения её были причудливы весьма. Переходит, к примеру, она улицу, как положено, на зелёный свет. Греет солнышко, птички поют. Вдруг вырастает перед ней омоновец с дубинкой. «С вас, – говорит, – штраф, двести сорок три бакса». – «За что?! – возмущается Ольга. – Я ничего не нарушила!» – «Как не нарушили? – дубинка омоновца нависает над её головой. – Разве не вы арендуете этот переход через Тверскую? У вас уже за полгода не плачено». Подобные истории развлекали Ольгу до утра. Но телефонный звонок спугнул их, словно крик петуха.