Нина Августа - Млечный путь. Вопреки

А в шесть часов Ирина уже проснулась, лежала и думала о том, что вот начинается, после невероятно длинных суток их приезда сюда и вчерашнего, относительно спокойного дня, бег времени. Впереди новый день, а она ещё ничего не предприняла, чтобы помочь Владе. Думала о том, к каким замечательным людям они попали. И как хорошо им у них. Простые, радушные, открытые. Они так напоминали Ирине её родителей, ей нравилась их природная деликатность, они не лезли в душу, и не задавали никаких вопросов. Ей было с ними легко и непринуждённо. Сегодня приедет Борис. Грусть вытянулась рядышком и, заглядывая в глаза, спросила:

– Ты уже ждёшь?

– Не знаю, может быть.

– Кого это ты собираешься обмануть?

– Я же вижу, что ждёшь.

– Если знаешь, то зачем спрашивать, и вообще, что это ты ко мне с всякими вопросами лезешь!

– Ладно, не сердись, не буду.

– Даёшь слово?

– Да.

Тигро-льву выпала приятная миссия будить малыша тигрёнка и малыша львёнка в одном лице, вообщем – тигро-львёнка. Немного усилий, как грозное рычание, щекотание пяточек, лёгкие покусывания и сон сдуло ветерком из саванны, и унесло в неизвестном направлении. Как заснул на лету, так и проснулся сразу.

– Бабушка, а тигро-лев сам пришёл? – включился в игру Кирюшка.

– Да, я проснулась от стука в дверь, открываю, а он стоит, просит разрешения зайти побеситься. А если ты меня не пустишь, пригрозил он мне, то я тебя съем, и стал устрашающе рычать. Пришлось его пустить.

– Ну, покажи как он тебя пугал.

Ирина стала изображать тигро-льва, как он, рыча, хотел наброситься на неё. И, чтобы доставить внуку ещё больше веселья и радости от игры, тигро-лев стал набрасываться на него. Набесившись от души, собрались и пошли на завтрак. Важно с расстановкой, Ирина сказала:

– Пойдём, дружок, нас ждут великие дела!

– Не великие, а ежевикины дела, поправил её внук.

– Умница, ты у меня – похвалила его Ирина, притягивая его голову к себе.

Как сказал их главный «полководец» Василий Николаевич, «полным фронтом» выдвинулись после завтрака вперёд, сразу за калитку и угодили в мотоцикл с коляской, чтобы? Правильно. Не бить ноги. Обвешанные корзинками, ведёрками, бидончиками, одним словом, рабочим инвентарём, минут через пятнадцать, были на месте дислокации. Форма одежды – рабочая. На Ирине была мужская рубашка с длинными рукавами, на выпуск, черные бриджи, или по-другому, тянучки с лайкрой, размер был подобран идеально. На ногах легкие тряпичные тапочки, а на голове белая косынка. У Марии Алексеевне форма одежды аналогичная, только не мужская рубашка, а её родная, женская ситцевая кофточка. Они ехали весело, Василий Николаевич не переставал отпускать разные шуточки. Тюльпан бежал позади, пренебрегая метками, ему было не до них, лишь бы успеть. Ягодный сезон открыл Василий Николаевич, толкнув небольшую шутливую речь. В торжественной обстановке он повесил каждой на шею по трёхлитровому бидончику, в которых обычно носят молоко, и сказал:

– С богом!

Оставил им свежеприготовленного накануне, Марией Алексеевной, кваску и укатил с ветерком. Кирюшка стал собирать ягоды и класть в рот, отчего и руки, и рот, и губы стали у него чёрные. Ирина с Марией Алексеевной разбрелись по зарослям кустарника, быстро втянулись в сбор ягод и вскоре, появилась сноровка. На одной руке брезентовая рукавица, на шее бидончик и изловчиться надо так, чтобы тебя не цепляли колючие шипы. Мария Алексеевна точно сформулировала их рабочий настрой: «глаза страшатся, а руки делают». И закипела работа. Одну ягодку в рот, которая покрупнее, три в тару. Ягода была в самый раз, сочная, ароматная, хорошо отделялась, чуть прикоснёшься и она в руке или на земле. Кирюшка с Тюльпаном не скучали, носились друг за другом.

До обеда собрали по два ведра. Василий Николаевич привёз обед и со смешком спросил, лукаво улыбаясь:

– Ну, что, девчата, обедать будете или план перевыполнять?

Кирюшка за всех громко ответил:

– Обедать!

Они уселись на теневой стороне, самого близкого к ягоднику, стожка сена. Василий Николаевич разложил провиант: молодую картошку, яйца, огурчики, лучок, ветчину, нарезанную ломтиками, хлебушек. Тюльпану выложил на травку обрезки мяса, косточки, хлеб. И пошёл пир горой. Особенно радовался Кирюшка. Губы и языки были у всех черные, они были похожи на племя аборигенов. Дружно и с аппетитом пообедали, напились ядрёного кваску. Потом Василий Николаевич поставил в люльку вёдра с ягодой, посадил позади себя на сиденье Кирюшку и они покатили. Тюльпан опять побежал за ними. Ирина, глядя вслед собаке, сказала:

– Я удивляюсь, какая умная собака, я такой ещё никогда не встречала, я ей доверяю.

Мария Алексеевна спокойно подтвердила:

– Тюльпан очень умный пёс, даже не всякий человек таким бывает, Он никогда не обидит своих, а вот чужой – лучше не подходи и разорвать может. Когда люди приезжают сюда отдыхать, мы его на хоздворе на цепь сажаем. Ох, и не любит он цепки, всегда на волю рвётся, привык к свободе. Немного придремнув, Ирина и Мария Алексеевна встали и двинулись к месту сбора ягод. Мария Алексеевна, заправляя волосы под косынку, и повязывая ее углы на затылке, удовлетворённо говорила:

– На варенье уже собрали, а теперь пойдём собирать на наливочку, сыпать будем в корзинки. Боря мешок сахара вечером привезёт. Ягоду пересыплю сахаром и оставлю на ночь, а завтра утром коровок подою и займусь вареньем. Баночки я уже подготовила.

Ирина спросила её:

– Вам завтра помочь? На что Мария Алексеевна отрицательно покачала головой и проговорила:

– Да, нет, я сама управлюсь, что будем вдвоём топтаться, поспите подольше.

Но Ирина для себя решила, что завтра с утра обязательно пойдёт ей помогать.

Она так увлеклась сбором ягод, что времени не замечала. Мария Алексеевна потерялась в кустарнике из виду, а Ирина, работая, углубилась в свои мысли. Она вздрогнула и резко разогнулась, когда её тихо окликнул Борис. Она испуганно повернулась к нему и угодила сразу в его объятия, их губы сомкнулись в горячем поцелуе. Это был длинный поцелуй, поцелуй разлуки в четверть века. Сначала она была напряжена, пытаясь сопротивляться, но тут в ухо кто-то стал нашёптывать:

– Успокойся, ведь ничего плохого в этом нет. Признайся, что тебе так хорошо давно не было.

– Опять ты лезешь со своими советами, а ведь обещала молчать.

– А я знаю – не унимался шепот, – какой кирпич нужно вынуть, чтобы рухнула вся стена. Сказать? Ну не хочешь, жди ещё двадцать пять лет. Я молчу.

Сладостная волна прокатилась по всему телу, она расслабилась, он оторвался от её губ и укусил за мочку уха. Мурашки побежали у неё по рукам и спине. Она, укоризненно нахмурив брови, и, еле сдерживая улыбку, сказала: