Алик Затируха - Искатели сокровищ

Только после неудачи в третьей стадии отторжения устав ордена позволяет рядовому продавцу звать на помощь завмагов.

… – Зинаида Николаевна, там опять этот старый дуралей припёрся…

– Опять нагрубила, Таня?

– Ничего я не грубила. Рожу, что ли, я ему труды товарища Сталина?

Зинаида Николаевна посмотрела на себя в зеркальце, поправила крашеный локон и вышла, в торговый зал с тем выражением лица, с каким выходят в подобных ситуациях все завмаги СССР: «Я буду строга, но справедлива к обеим сторонам конфликта».

– В чем дело, гражданин?

– Почему у вас в магазине никогда не бывает книг Иосифа Виссарионовича Сталина?

Свой отпор Зинаида Николаевна начала смело:

– А в других магазинах что – там бывают труды Иосифа Виссарионовича Сталина?.. Вы как будто с луны свалились. Не знаете, что со сталинизмом покончено?

– Это кто с ним покончил? Вы, что ли, покончили со сталинизмом? – возмущенно спросил старик.

– Партия и правительство, – строго сказала Зинаида Николаевна. – Вас интересует военная тематика? Возьмите книги других авторов. У нас – большой раздел книг о войне.

– «Большой раздел»! – передразнил ее старик. – О какой войне ваш большой раздел? Не было никакой войны без великого Сталина! Пусть у вас ни одной книги больше о нем не появится, а народ все равно не забудет… Покончено! Посмотрим еще, с кем будет покончено, когда народ во всем разберется! – старина красноречиво посмотрел на заведующую.

И так нехорошо стало Зинаиде Николаевне от этого многообещающего взгляда. Как знать, вдруг и вправду придется когда-нибудь держать ответ перед разобравшимся во всем народом и вот такими его предводителями.

– Успокойтесь, пожалуйста, гражданин. Ну что вы от нас хотите? Разве мы определяем издательскую политику? Что печатают, то и продаем.

– Печатать должны то, что народ требует! А вы замалчиваете!

– Почему же замалчиваем? Возьмите «Книгу жалоб и предложений» и напишите ваши пожелания.

– И напишу! Думаете, испугаюсь?

– Пожалуйста, пишите что хотите.

Зинаида Николаевна сама поднесла ему «Книгу жалоб и предложений». Пусть народ в судный день учтет, что она не замалчивала его требований.

Старик совсем не ожидал, что ему с такой готовностью позволят вмешаться в издательскую политику партии и правительства. Мысли путались, никак не складываясь в убедительные слова.

Тогда он прочитал последнюю запись в книге: «Наконец-то можно что-то противопоставить нашему вековому, поголовному и позорному сексуальному невежеству. „Введение в сексологию“ доктора Коона – это, не побоюсь этого слова, драгоценный подарок каждому культурному человеку. Большое спасибо за него всему коллективу вашего магазина! Благодарный читатель».

Эта удивительная запись там, где, как ему казалось, все должно пестреть народными требованиями возвратить товарища Сталина и его труды на подобающее им место, родила нечто вроде вдохновения. Шариковая ручка стала быстро выводить корявые буквы разной величины:

«А немецким фрицам вы бы что противопоставили? С Именем Великого Сталина на устах, а не с „Введением в сексологию“ подмышкой шли мы в бой! Тысячи лет без вашего вонючего подарка жили и еще тысячи проживем, а без Пламенного Слова Вождя и дня не хотим жить! Нас не я один такой!!!»

Ему очень хотелось письменно выматерить и сексологию, и ее автора, и «благодарного читателя», и весь коллектив книжного магазина, но он не только удержался от этого, но, даже подумав, густо закрасил пастой слово «вонючего». Пусть все видят, что можно оставаться культурным человеком, и не читая «Введение в сексологию».

«Нас не я один такой» еще больше встревожило впечатлительную Зинаиду Николаевну. Она с обидой спросила у старика, уже уходящего из магазина:

– Мы, что ли, во всем виноваты, по-вашему?

– Придет время – разберемся! – громко пообещал он, отпихивая здоровой ногой дверь на улицу.

Постукивая палочкой по тротуару, выговаривая вполголоса все то, что по цензурным соображениям не вписал в «Книгу жалоб и предложений», старик пошел к троллейбусной остановке, где еще раз убедился, что без великого Сталина не стало в государстве хозяйского глаза.

Ожидающих троллейбуса все прибывало. Молоденькая девушка с собакой на поводке робко жалась поближе к месту посадки. «Сидеть, Пушок! Веди себя хорошо. И в троллейбусе будь воспитанным мальчиком!» – за строгими наказами четвероногому товарищу она прятала свое смущение: вы уж простите нас, граждане, но нам с Пушком тоже очень-очень надо ехать.

– Собак-паразитов развели – не пройти! – грозно посмотрел на Пушка старик. – Не успеют кустик где-нибудь посадить, а они со своими кобелями уже в очереди около него стоят – обгадить спешат!

– Правильно говорите, мужчина, правильно! – обрадовано повернулась к нему пожилая женщина. – Собак становится все больше, а троллейбусов – все меньше.

– При Сталине такого бардака не было, – продолжал испепелять взглядом Пушка старик. – При нем все было на своем месте – и человек, и собака, и троллейбус.

– Правильно-правильно! При нем порядка куда больше было, чем сейчас.

– На зоне или на границе – живи. Там от тебя польза есть для государства, – вразумлял дружелюбно виляющего хвостом молодого кобелька старина. – А в городе тебе нечего делать. Для чего нужны в городе твой лай и беготня? Какая от них польза? В городе ты только гадишь и народ обжираешь!

– Правильно, мужчина! Правильно говорите! Тут людям местов не хватает, а они взяли моду еще и собак в общественном транспорте возить!

Готовая заплакать девушка и дармоед Пушок отошли в сторонку, пропуская подходящий троллейбус.

А старик все не унимался и тыкал палкой вслед увиливающему от службы на границе Пушку:

– Попробовал бы он при Сталине наложить где не положено. Сразу бы на мыло!..

– Правильно-правильно! – одобряла строгие меры женщина, помогая ему подняться в троллейбус, а гневным взглядом своим на девушку давала понять, что с хозяевами собак-тунеядцев тоже бы не мешало поступать вот так – «на мыло».

В троллейбусе они сидели рядом. Он часто говорил: «Попробовали бы они при нем…» – она тут же согласно кивала головой: «Правильно говорите, правильно…»

Расставались друзьями. Она поддержала его уверенность в том, что, руководи сейчас страной великий Сталин, то всем «благодарным читателям» «Введения в сексологию» не избежать Колымы, а ее автора хозяевам городских собак пришлось бы пропустить на мыловаренную фабрику без очереди… Он, в свою очередь, по-джентльменски согласился с ее предложением: всех пойманных в общественных местах и на транспорте девок в мини-юбках свозить на площадь Лядова к студенческим общежитием – рассадникам распущенности – и там, при всем честном народе, воспитывать их вожжами.