Владимир Козлов - Горькое молоко – 2. Вальтер. Кофе от баронессы Кюцберг

Вовка поднялся с травы, отряхнул брюки, – ладно я пойду до наших ребят. Лодки нет, рыбы, наверное, наловили. Приходите вечером на уху?

– Рыбы здесь много, но один карась, я его не особо люблю, от него тиной воняет, а прийти, я приду, но со своей добычей, – пообещал охотник.

Вовка, пришёл, когда рыбная обработка шла полным ходом. Девчонки сразу набросились на него.

– Ты зачем нас пугал? – Мы одни остались, нам страшно было.

Вовка сделал недоуменный вид:

– Когда это я мог вас пугать и как интересно, если я в лагерь ходил к врачу, а потом у охотника был долго. Вот от него иду. Он на уху к нам заглянет вечером, может даже с дичью придёт.

– Странно, что – же это могло быть. Кто – то через палатку имел с нами контакт – сказала Таня Филатова.

– Половой? – спросил Колчак и рассмеялся.

– Ненормальный что – ли, – бросила ему Танька.

– Может зверушка, какая пробежала, а вы испугались, – успокоил их Вовка. – Лиса, а может волк. Если волк, то летом они на людей не нападают, потому что сытые, а лисы эти – твари бешеные, кидаются на всех без разбора. Если укусит, дуба можно дать, – вполне серьёзным голосом объяснял им Вовка, наблюдая за их реакцией.

– Ой, мамочки, я боюсь, бросив чистить рыбу и прижав к груди руки, усыпанные чешуёй, – простонала Галя Никитина.

– Врёт он всё. Вы, что не изучили его за школьные годы? – начала утешать Никитину Надька, – будешь девчонок пугать, назначим тебя на все три дня поваром, чтобы у тебя время было не так много на разные глупости.

– Согласен готовить, но посуду мыть не буду, – сказал Вовка.

– Свою посуду будет мыть каждый за себя, а ты завтра приступай к поварским обязанностям, я тебе помогу, – откликнулась на его скорое согласие Надька.

Вовка подошёл к костру и присел на лесину, подбросив под кипящий котёл несколько коряг.

«Зачем я поехал в поход? – подумал он, – наверное, из – за Лары, зная, что она рядом будет. А с этими туристами от скуки завянешь, без своих пацанов. Эти Костя и Славка, маменькины сыночки, странно, как их родители отпустили в лес. Они, как мелом на доске теоремы чиркать, да сосиски на переменах трескать, больше ничего не могут. Славка естественно телок, потому что болеет часто, но для него этот поход, равносильно тому, что меня одного послать на Джомолунгму. Он мне в классе изрядно надоел. Женька, тот ни чего парень, с ним есть о чём поговорить и друзей моих не отвергает в школе. Но всё равно парень пока мутный и любопытный. Много вопросов задаёт и хочет, чтобы ему на них отвечали. Надька, на него засматривается, специально меня подговорила, чтобы я заманил его в этот поход, на который он с радостью согласился. Галька Никитина, – тоже ничего, никогда жадной не была, скромница и интеллигентка. Танька Абросимова, – тише воды, ниже травы, но очень сильная троечница, и палец никогда не покидает её ноздрей. Всегда радуется, когда в журнале напротив её фамилии тройка стоит. Зачем с такими способностями нужно было школу оканчивать? Ей бы вязальщицей работать, чтобы обе руки были заняты, или парикмахером. Ирка Ломакина девчонка весёлая, за парнями со скоростью гепарда бегает. Замуж, точно рано выскочит или по рукам пойдёт. Люлька Максимова и Зинка Соловьёва это две пустышки и росомахи. Вырастут, будут, как наши дворовые бабки. Скучно, но веселье, я им устрою звонче Славкиного магнитофона. Женьку Коровина не надо бы, но как говорят за компанию, и жид удавился».

– Колчин, а здесь действительно волки водятся, – прервал его думы Фомин, никогда не называвший в классе ни кого по имени, считая, что во всём должна быть официальность, требуя, чтобы к нему обращались подобным образом.

– Наверное, – ответил Вовка, и вопросительно посмотрев на Славку, спросил:

– Фомин ты и дома родителей по фамилии называешь? Здесь же лес, тайга, болота кругом. Волков, здесь видимо, не видимо, и лешие с кикиморами обитают. Ночью обязательно услышишь, а ты официальный протокол соблюдаешь, – устрашающе проговорил Вовка.

– В доме мы все друг к другу на «Вы» обращаемся, а насчёт кикимор и леших, я полагаю, ты пошутил. Пора сказок у меня давно прошла, и тебе не мешало бы реальные вещи читать, – изрёк Фомин.

– Как тошно Фомин, иди рыбу чисти, и полагай. Не зли меня, ты думаешь, умные книги один читаешь, – отогнал его от себя Вовка.

– У тебя в обед понос, а в ужин золотуха. Лечиться надо Колчин, – сказал Фомин и обиженно отошёл от костра.

– Если бы, кто на улице, не из класса, посмел сказать такие слова мне, точно в глаз бы словил. А ты Фомин, со мной два года за одной партой сидел. Я привык к твоему убогому чванству. Ты человек не от мира сего. Поучи меня уму разуму в лесу, а я выводы завтра сделаю, – сказал Вовка.

– Ни какой я не чванливый, а воспитанный, – отходя от него, пробормотал Славка.

…Вечерело, в котёл запустили рыбу и все нужные для ухи специи. Запах разлапистых елей и ароматной ухи пьянил ребят, и они начали позёвывать.

Кроме Надьки и Вовки остальные ребята до этого в походы никогда не ходили. Для них всех процедура приготовления ухи являлось настоящим праздником. Командовала у котла Надька. Вовку она не тревожила, по причине его временно подорвавшего здоровья. Внезапно раздались сразу два выстрела.

От неожиданности все вздрогнули.

– Не бойтесь, это наш охотник уток бьёт, – успокоил всех Вовка, – к нам обещал заглянуть, так что уху всю не вздумайте приговорить, и костру не давайте потухнуть. Вечереет уже. Волки к огню, никогда не подойдут. Он бросил короткий взгляд на Фомина. Тот передёрнул своими, бесформенными плечами, так, как голова у него была почти шире плеч и, поперхнувшись, предложил:

– Ребята, а давайте ещё один костёр разожжём, или два. Дополнительный огонь я полагаю, нам помехой не будет.

Его идею все поддержали.

– Тогда идите в лес за дровами, если не боитесь, – нагонял на них страху Вовка, – а я не пойду уже темно. Мне одного костра хватит. А вы сейчас зажжёте ещё пару костров, то прощай уха. К нам на уху обязательно десант с неба свалится. Пожрут всю уху, девчонкам сделают функцию, а мальчикам пункцию, потом заставят парашюты скручивать, и после всех на фарш пустят.

– А ты тоже будешь скручивать парашют, – спросила наивная Никитина.

– А я убегу, так, как эти места знаю хорошо.

– Жди от него, скрутит он, – влезла в дискуссию Надька, – он как крот в землю залезет, или растворится как УПСА в воде. Не понимаю, почему его Колчаком зовут. Белогвардейский адмирал всё – таки героической личностью был. Даже находясь в эмиграции, он нашёл в себе силы отказать предателю Власову в пособничестве.

Одуванчик – самое приемлемое для него имя, – начала Надька посылать в Вовку словесные ядовитые стрелы. – Он только на улице отчаянный, а в классе примерным школьником был все года.