Владимир Козлов - Горькое молоко – 2. Вальтер. Кофе от баронессы Кюцберг

Вовка приподнялся с места, терпение его было на пределе. Он взял Надьку за руку и отвёл её за палатку. Сжав медленно, но сильно её запястье руки, он хотел ей выразить несколько слов, но не успел. Она нежно положила ему обе руки на плечи:

– Что ты мне хочешь сказать? – сменила свой колючий тон, на более ласковый разговор Надька, – явно кокетничая перед Вовкой.

Он повернул голову в сторону костра. Ребята устремили свои любопытные взгляды на них с Надькой.

– Нет у меня для тебя добрых слов, – шутя, поднося кулак к её лицу.

– Ах, значит, нет, так у меня к тебе есть, – со злобой сказала она.

– Прекрати паясничать и пугать одноклассников.

Она резко повернулась от него и пошла к костру.

– Давайте уху есть, – предложила она. – Нет, и не было, здесь никогда волков. Шутит он. Я эти места не хуже его знаю.

Фомин от радости включил свой магнитофон, откуда лилась мелодичная эстрадная музыка.

Уху разливали, каждый сам себе по потребности.

Женька Коровин вытащил к удивлению всех из своего рюкзака две бутылки медового вина и бутылку водки.

– От нашего бала осталось, – сказал он. – Желающих прошу подставить кружки.

Никто возражать против спиртного не пытался. Даже Надька, ярая противница лишних вольностей, отнеслась к этому спокойно, не произнося никаких нравоучений. Она загадочно улыбнулась и тихо, вопросительно прощебетала:

– Это что, для того, чтобы волков меньше бояться?

Фомин, бросив на неё встревоженный взгляд, на который все обратили внимание, с опаской проговорил:

– Я, пить не буду. Мне противопоказано. Лучше пускай волки мной полакомятся, – и он неестественно затряс головой.

…Над его испуганной реакцией смеяться никто не стал, подобные странности за ним наблюдались и раньше. То, что он дал согласие на участие в походе, это они считали уже смелым шагом в его затворнически – футлярном образе жизни. И самое удивительное было то, что его никто не провожал из родителей на эту поездку, как это замечалось раньше. Славку до девятого класса обязательно кто – то из близких родственников, мама или бабушка провожали и встречали из школы. Его постоянно окружала опека. Он получал тепличное воспитание и отличное образование. По успеваемости с ним могла потягаться только Крупица. Он был добродушный и безвредный, что отличало его от всех одноклассников.

После его категорического отказа испить медового вина, Фомин подошёл к палатке и на корячках неуклюже влез в неё. Через минуту он в таком же положении покинул палатку, подойдя к костру со своей бутылкой.

Потряхивая ей вниз и вверх, он, пыхтя, вполне серьёзным голосом вымолвил:

– Вы пейте свой медок, а я персональный, который мне врачи рекомендуют. Но предупреждаю весь наш коллектив, – делиться, ни с кем не буду, по причине того, что это моя обязательная трёхдневная доза.

Он налил себе в эмалированную кружку своего лекарства, но выпить не успел, из лесу послышались громкие посторонние шумы. Все обратили взоры в ту сторону, откуда раздавались эти шумы. Из зарослей вышел знакомый всем охотник, державший во рту охотничью дудку. На одном плече его висело ружьё, на втором запрокинута связка подстреленных маленьких уток, которые называются чирками. Рядом с ним опустив голову вниз вынюхивая траву, шныряла его лайка. Вбежав в круг ребят, она подошла к Коровину и, лизнув его в лицо, улеглась около его ног. Фомин отставил свою кружку на землю. Колчак, воспользовавшись отсутствием внимания посторонних глаз, в это время подлил приличную дозу вина из своей кружки в кружку Фомина. Охотник подошёл к костру, сбросил с плеча уток, и приветливо улыбаясь всем, произнёс:

– Вас всех с добрым вечером. Зажарить их можно прямо сейчас пока они тёплые.

Он снял с себя ружьё и приставил его к палатке:

– Уха у вас так аппетитно пахнет. На весь лес приятный душок разносится, она – то меня и заманила к вам на костерок. Угостите? – потирая руки, спросил он.

– Обязательно все сразу хором, – ответили ему ребята.

Девчонки посадили гостя на бревно, а Надька принялась заботливо угощать его ухой из своей посуды, так как лишней миски не было.

– Угомонись дочка, я подожду того, кто первый покушает, и поем из той посуды, – вежливо отказался он.

– Нет, вы кушайте, а я себе найду, из чего поесть, – уговаривала она его.

– У нас банка от тушёнки после обеда осталась. С неё, я и поем.

– Ну, если тебе так будет удобно, то действуй, – и он взял с её рук миску с налитой ухой.

– А медовухи вам налить? – предложил ему Женька.

– Нет, ребята, у меня завтра ответственное утро, да и самим вам тут питья мало.

– А за знакомство, грех не выпить так говорит один мой старший товарищ, – сказал Колчак.

– Ну, если жить, по теории твоего старшего товарища, то лучше жить бирюком, иначе есть перспектива спиться. У нас все в Союзе друзья и если каждое знакомство отмечать выпивкой, то можно заболеть тяжёлой болезнью. Так, что не слушай ты своего товарища. Тем более у тебя организм молодой, он растёт, и если ты с малых лет его будешь травить спиртным, то к двадцати пяти годам у тебя внутри всё сгниёт.

– Вы его не слушайте, он у нас совсем не пьёт, – вступилась за Вовку Абросимова, – он спортсмен и чемпион.

– И страшный хулиган, – громко смеясь, вставила Надька. – Чемпион по хулиганству.

Вовка не ответил на эту справедливую подковырку Надежды. В своем подсознании ему даже лестно было это слышать. Она анонсировала его при постороннем человеке, при охотнике, мужественном человеке, который, когда рос наверняка, тоже хулиганил.

«Из тихоней охотники не получаются», – так подумал Вовка, и произнёс:

– Я предлагаю поднять свои кружки за дядю охотника, которого мы знаем уже много часов, но не знаем, как его зовут.

Услышав такой тост, охотник резко оторвался от ухи, и виновато всех обвёл своим взглядом:

– Я сто раз извиняюсь перед вами. Я виноват, – нарушил этикет. Пришёл в гости и не назвался. Меня зовут Зиновий Афанасьевич, но чтобы вы язык свой не ломали, зовите меня просто охотником. В походе все должны быть равны. А вас я уже всех по вашим друг к другу обращениям запомнил. Для моей профессии феноменальная память, необходима.

Все выпили. Выпил и Фомин свой гематоген, в который Вовка добавил вина. Затем все принялись за уху.

– А кем вы работаете? – проявил интерес, весь вечер молчавший Болотин.

– Моя работа связана с медициной, – сказал охотник.

– Вот теперь у нас будет блат у хирурга или уролога, – включился в разговор Коровин.

– Я думаю, что вам со мной соприкасаться в скором будущем не придётся. Зачем вам нужна моя работа? Вы лучше поговорите о своих перспективах, а я охотно послушаю.

– Полагаю, пора утками заниматься, – прорезался командный голос Фомина.