Сергей Давыдов - Тюрьмерика

Выхожу, руки на капот, обхлопали, руки за спину, наручники – клац! Еще две минуты тому назад я был свободным гражданином, меня ведь дома жена ждет с жареной курицей, а я опять в наручниках… ДА СКОЛЬКО МОЖНО!

Вижу… второй коп полез под сиденье и вытаскивает оттуда пистолет. Аккуратно так его пальчиками держит, показывает мне и улыбается… А я тебе скажу вот что… я в тот момент увидел улыбку дьявола… вот в этом полицейском оскале я увидел, клянусь!

И марихуану нашли… мелочи… ну может грамм десять, они у меня в специальной табакерке такой, на крышке гравюра Африки и флаг наш… Вот зачем вы нас суки с континента привезли триста лет тому назад? чтобы в тюрьме держать? Отпустите! Улечу в Африку прям сейчас!

Меня садят в круизер… аккуратненько так голову придерживают, заботливые… чтоб не ударился при входе. Бац! – захлопывается за мной дверь! И всё! Я в тюрьме. Если за тобой захлопнулась дверь полицейской машины, то знай – ты в тюрьме, даже не сомневайся. Моли богов африканских или русских и вспоминай кто у тебя есть с деньгами на свободе, чтобы вызволили под залог… Вспоминай… вспоминай всех… даже тех, с кем десять лет не общался… Проси, клянчи… но выпроси денег… Надо выйти под залог, дорогой мой русский… надо выйти и свалить… срочно… через Мексику… через Канаду… Нет… через Канаду опасно… лучше через Аляску, и там по льдинам… в Россию… на свободу… в тайгу, к медведям…

Сижу я на заднем сиденье в круизере и вспоминаю, прокручиваю в памяти друзей и родственников… у кого могут быть денюжки на bond 9 9 Bond Оплата, чтобы выйти под залог. … Да у кого они есть… только у драг дилеров были, но их уже всех пересажали, дома конфисковали, а деньги копы и федералы себе забрали… Это у тебя друзья наверное в фэйсбуке, а мои все в тюрьме или в могиле…

А они тем временем мою криминальную историю пробили, у них в машине есть лаптоп и доступ к базам… а я раньше сидел конечно же, десять лет за грабеж… давно, лет тридцать прошло, молодой был… да какой там грабеж, сумку у бабки выдернул на парковке. Она из церкви шла, к своей машине ползет… а у нее такой огромный перламутровый корабль, Ford Thunderbird… Я надеялся что в сумочке ключи, и пока она сообразит… они ведь медленно соображают, ей наверное лет двести… то я и уехать успею. Там одни колеса десять тысяч баксов стоили… я семью бы год содержал на эти деньги… у меня ведь трое детей было… я в тридцать семь уже стал дедушкой».

Тоней меня все время развлекал рассказами, только во время приема пищи от него отдыхал. Рассказал еще, что имел четыре инсульта и два инфаркта… По нему не скажешь… кроссы натянет, тряпицу черную обмотает на голову и давай качаться. Наполняет пластиковые пакеты водой из крана, подвешивает их на швабру, получается штанга. Позанимается часик, потом начинается парфюмерный ад: он очень любил мазаться, все тело блестит, волосы набриолинены, в зеркало любуется, у него их три: над умывальником, внутри шкафчика и еще одно заклеено на верхней полке, чтобы он мог и лежа на себя смотреть.

В нижнюю клетку поселились два весельчака, Майк и Джим. Они всю ночь гогочут, не знаю когда спят, камеди клаб а не тюрьма, ну просто заливаются смехом. У одного пятнадцать лет срок, у другого – десять.

Майк – агент по недвижимости, попал за ипотеку, фальшивые бумаги о доходах предоставлял банкам, раздувал цены на недвижимость, но говорит не виноват, бухгалтер аферист деньги стащил и на босса свалил.

У него был свой самолет, двадцать миллионов в недвижимости, половина федералы конфисковали, но несколько домов, те что на мать записаны, уцелели. Десять лет срок дали, но после ста пятидесяти тысяч адвокатам, снизили до пяти, сейчас он как раз по пути в суд – апелляция.

Джиму пятьдесят пять, весит сто пятьдесят кг, живот будто беременный, с трудом передвигается. Усатый, лысый, веселый, диабетик, наркоторговец. Говорит, переводил доллары в золото и закапывал на кладбище, там самое надежное место, федералы никогда не найдут. Остальное всё отобрали: дом, две спортивные машины и катер, на котором он в Гольфе Мексико с девушками кокс нюхал. Есть что вспомнить, но пятнадцать лет немало, когда тебе пятьдесят пять плюс диабет. Тогда откуда это веселье, ржут всю ночь, прям зависть берет.

Четыре утра. Майк и Джим внизу хохочут, Тоней пытается спать, вертится, кряхтит. Народ начинает выползать из клеток на прием медикаментов. Много диабетиков, выходят на прием инсулина. Когда-то это были здоровые, красивые, подающие надежды мужчины, женихи и сердцееды… сейчас же уколы каждое утро и тридцать лет за решеткой. Тут даже есть двое в инвалидных колясках. Один потерял ногу из-за диабета, а второй, молодой негр, убегая от копов, соскочил с крыши дома и сломал обе ноги. Вон они, в очереди, один принимает инсулин, другой – обезболивающее.

Пытаюсь изучить правила поведения. Например, нельзя общаться с разным цветом кожи, рекомендовано держаться ближе к своей расе. Я сижу за столом с Майком и Джимом, соседями из нижней клетки, а вчера к нам присоединился Норман. Рыжий, толстый, важный, круглое честное лицо, по тюрьмам двадцать лет, вор медвежатник.

Рассказывал историю: забрался как-то в богатый дом ночью на второй этаж, видит – сейф, ну он конечно давай пробовать отпирать его, и так и так, а в доме сигнализация сработала, слышит копы летят, сирена.

Норм открывает окно, выпихивает сейф на улицу и сам вслед прыгает. А там болото внизу, ночью он не заметил, ящик застрял в грязи, да и воришка влип. Четыре патрульные машины перед домом с мигалками и сиренами, а Норман по колено в грязи под окном, рядом с сейфом.

Часа через два копы уехали, дом опечатали, хорошо что Норм догадался окно за собой прикрыть, иначе такая фотка была бы для новостей: рыжий толстый воришка сидит в болоте с сейфом в обнимку, глядит жалостно вверх.

Норман таки выволок ящик из болота. Сходил за машиной, сейф тросом обвязал, вытащил, привез домой и распилил. Девяносто тысяч кэш там было, документы, драгоценности кое-какие, не густо, зато адреналина сколько. Документы он им ночью обратно в почтовый ящик закинул.

Двадцать восьмое июня. Сегодня три месяца как взаперти. Тоней перевелся в другую клетку, а ко мне подселили двух мексиканцев. Здесь много латино из Южной Америки. Оказывается, нелегалов не просто депортируют, а сначала в тюрьму сажают. Один из моих новых сокамерников храпит. Маленький, а храпит как крупный. Это нехорошо. А второй целый день ТВ в зале смотрит. Сидит тихо и завороженно пялится в ящик. В зале шесть теликов, на стенках висят высоко, каналы менять имеет право только охрана.

По двум крутят латинские каналы, еще на одном – спорт, по остальным – шоу про полицейских, какие они молодцы и герои, отстреливают криминал, чуть что померещилось, пистолет и стрелять. Утром, в новостях, одни мигалки, сирены, копы тащат нарушителей в тюрьму, диктор рассказывает взахлеб что произошло. Пока средний класс в субурбии спал, набирался сил и летал в астрале, в гетто тем временем пытались заработать на пару грамм крэка, чтобы забыться и еще один день протянуть на этой земле… Но вдруг полиция вламывается в дом, на пол! ложись суки , автомат в голову, дети орут, отец семейства пытается выпрыгнуть в окно, двадцать лет за пакетик крэка светит, вон тащат его вталкивают в круизер, попался гад, теперь мир станет без тебя лучше.