Андрей Семке - Непридуманные истории. Короткие рассказы. Продолжение

Стыдно стало директору с коллегами за создавшуюся ситуацию. Что делать? Вокруг разруха, голод, холод. Сами еле-еле концы с концами сводят. А одежду в то время найти было ох как нелегко. Выход из ситуации придумал то ли профорг, то ли комсорг, он предложил обратиться на предприятие. Пришли наши ходоки к начальнику железной дороги. Он был тронут обстоятельствами, связанными с девчонками, но решить вопрос с амуницией не мог. На помощь пришёл начальник склада. Он выписал на мать спецодежду: фуфайку и ватные штаны. А заодно принял её на работу обходчицей.

Со следующего дня одна из сестёр пришла в школу в огромной ватной фуфайке и тяжёлых рабочих, но очень тёплых штанах. На неё невозможно было смотреть без улыбки, но ни один ребёнок в школе не смеялся над ней. Все понимали и сочувствовали…

А через несколько лет Зоя стала учителем, хорошим педагогом, таким, что её назначили управлять всей системой образования района. А её старшая сестра бросила школу, быстро вышла замуж, а потом до самой старости заведовала почтовым отделением в ауле…

Мой дядя стал орденоносцем, прославлял шахтёрскую работу на всех уровнях, но всегда он говорил с теплотой и нежностью о своих послевоенных учителях, и всегда на его жестких, мускулистых щеках текли мужские слёзы…

Первоначально мы не заметили никакой строгости в пересечении границы города. Большие КПП с медленно передвигающимся транспортом. Военные, которые периодически досматривали автотранспорт, не более того. Наш автобус, к примеру, даже не досматривали, в салон вошёл автоматчик оглядел всех поверх голов и был таков.

Так мы впервые попали на территорию атомного города. По большому счёту город как город. Дома типовые, магазины, как в обычных населённых пунктах, люди дышат тем же воздухом, живут теми же идеями и проблемами. Мы побывали в храмах и монастырях, в ледяной пещере и сходили в музей ядерного оружия. Несколько раз пересекали границу на автобусе, выезжая на различные экскурсии, и ни разу у нас не попросили документы, паспорта, справки.

В последний день всё шло как обычно, готовились к отъезду на железнодорожный вокзал. Мы собрали все вещи, а так как с нами был маленький сын, то одежды было много. Зная, что документы на ребёнка у нас не проверяли ни разу, упаковали их и уложили на дно чемодана. Свои же паспорта оставили при себе.

Вдруг на границе города потребовали всех выйти из автобуса и приготовить документы. Мы в надежде на то, что данная акция – абсолютная формальность, пошли вместе с сыном к стойке контроля. Нас с женой представитель власти быстро пропустил, а вот с ребёнком произошёл казус. Его не выпускали за пределы пункта контроля. Мы начали объяснять ситуацию, что свидетельство о рождении в автобусе в чемодане, что в наших паспортах вписаны данные сына, но блюстители порядка ничего не хотели слышать.

Корбаска

В 1939 году внезапно по приказу Сталина летную боевую дивизию из Кировограда в Украине начали перебрасывать в Узбекистан. Серёже тогда едва исполнилось два года, и всё что будет описано в этом повествовании, ему рассказала мама, Софья Михайловна, жена военного лётчика по воле судьбы…

Эшелоны стояли на вокзале, готовые к отправке. На открытых платформах были закреплены разобранные зелёные с красными на боках звёздами фюзеляжи самолётов. Отдельными стопками были прикручены крылья и другие механизмы. Всё это было накрыто зелёными брезентовыми покрывалами так, что виднелись лишь лопасти от винтов.

Нас сопроводили в вагон с деревянными полками, где уже были расквартированы жёны лётчиков-офицеров с детьми. Дорога предстояла длинная, практически через всю бесконечную Россию и такой же бескрайний жаркий Казахстан. Поэтому у каждого пассажира было много чемоданов, корзинок, уезжали навсегда. Многие брали с собой самое ценное, нажитое нелёгкими годами после гражданской войны. Но большие скарбы составляли практически необходимые в далёких краях вещи. Вагон был захламлён, в таком уплотнённом месте дышать было практически нечем. А тут маленький ребёнок, едва начавший говорить и ходить…

Первые сутки прошли нормально, все пассажиры были знакомы друг с другом, поэтому в замкнутых условиях больших проблем в коммуникациях не происходило. По очереди бегали на станции за водой, помогали друг другу при необходимости.

На вторые сутки ни с того ни с сего у маленького Сержика, так ласково называли сына командира, началась какая-то болезнь. На весь поезд нашёлся один фельдшер, но и он ничего толком сказать не мог. Мамаши быстро отстранились от болезненной семьи, недавно ласковые и доброжелательные женщины смотрели на семью с больным ребёнком как на врагов народа. О помощи можно было забыть. Никто даже приближаться не хотел к Софье Михайловне. День ото дня Сержику становилось всё хуже и хуже. Лекарства и медицинская помощь, которую мог оказать поездной фельдшер, не помогали. Стало очевидно, что до конца поездки двухлетний мальчик не доживёт. Он несколько суток ничего не ел, лицо стало пепельно-серым, температура не спадала. При всём при этом Серёжа перестал говорить.

При пересечении границы с Казахстаном фельдшер объявил Софье Михайловне, что мальчишке осталось жить несколько часов. Вдруг Сержик начал произносить какие-то невнятные слова: «Корбаски, корбаски, очу корбаски…» По его интонации мать всё поняла. Но где её взять? Мамашки в вагоне отвернулись и с презрением и ненавистью смотрели в их сторону, у них воздуха не допросишься. Один выход, ждать очередной остановки.

В это время вдалеке показались глиняные дома, налепленные один на один. Вокруг пустыня, покрытая белоснежным солевым налётом, изредка попадались израненные кустарники. Кое-где виднелись перевёрнутые баркасы. Поезд остановился в городе Аральске, что находится на берегу знаменитого высыхающего озера. Невыносимая жара и тяжёлый перегретый воздух мгновенно оцепили весь состав. На перрон никто даже не сделал попытки выйти. В вагонах было прохладней.

На станции оказался ресторан, в котором Софье Михайловне удалось купить немного конской колбасы, жёсткой, твёрдой и с не очень приятным запахом. Но как её давать больному умирающему мальчику, который несколько суток крошки во рту не держал? Софья Михайловна отрезала кусок такой, что его проглотить нельзя, но в рот Сержику он поместился. Мальчишка начал сосать этот горько-солёный кусок копчёного мяса. Глаза у Серёжки заблестели, появился легкий румянец на щеках. А через сутки мальчонку уже было не узнать. Он начал улыбаться. И только иногда повторял: «Хочу корбаски». Мама отрезала небольшой кусочек копчёности и помещала за щёчку малышу…

Когда через сутки в вагон пришёл фельдшер, он не мог поверить своим глазам, на него смотрело очень худое, но розовощёкое лицо Сержика, а рядом сидела счастливая мама.