Рутен Колленс - Светорожденные. Предвестники бури

– Напоим бреши стен соком древа жизни, – продолжила Элин, сделав вид, что не замечает стонов полымя. – Только будь осторожна, пауки будут защищать их!

– Они повсюду! – пугающим голосом добавил огонек. – Берегись, малютка! Один укус и ты – трупик.

Ольна нервно сглотнула.

– Он пугает, – успокоила девушка и обратилась к огоньку, – еще одно слово – отправлю в чулан!

Дух принял форму грустной мордашки.

– Не робей, кроха, – Элин похлопала девочку по плечу. – Они тебя не тронут. Ищи провалы между кирпичами в полу, а я гляну на стены. Ты почувствуешь бреши, когда найдешь их.

– Ты много знаешь об Аладеф, – приметила малютка. – Ты и раньше здесь была?

– Нет, – отмахнулась волшебница, не желая что-нибудь объяснять.

– Уверяю тебя, целительница здесь впервые, – заверил дух, – просто она продумывает всякий ход, перед тем как сделать его, неправда ли? – в глазах рарога заблестели огоньки недовольства, и он начал цитировать волшебницу: – Никто не поймает меня, полымя, пошли разрушим тот лагерь хранителей! Я сама магия, полымя, никто не сможет схватить меня! Хедрик пожалеет, что родился на свет, полымя! Я уничтожу Аладеф, превратив ее в пепел, полымя!

Сейчас ее жизнь могла либо повернуться, да так круто, что голова пошла бы кругом, либо продолжила бы влачить свое жалкое существование в четырех стенах, ожидая смерти.

Острые кирпичные кладки царапали ей колени, локти, но она словно не чувствовала, не замечала этого. «Провалы, бреши, черная магия» – повторяла Ольна, не считаясь со временем. Заколдованная, она начала видеть смыл всего только в них.

Волшебница медленно ходила около стен. Цепкие черные паучьи пальцы выглядывали за каждой трещиной, недовольно хватая девушку за тюремный балахон. Они чувствовали в ней угрозу, но уже не боялись так сильно, как в первые часы. Они догадались о ее намерениях и решили, во чтобы это не стало, помешать наглой волшебнице сломить их власть в этой темнице. Но Элин было все равно на клыкастых защитников. Она взмахивала рукой, и пауки исчезали, превращаясь в серую дымку.

Время бежало слишком быстро, но никто этого не замечал, кроме, быть может, огненного рарога, готового крушить все и вся вокруг от скуки. Комната начала утопать в световом потоке, у пленниц зарябило в глазах. Дух завыл, прыгая в фонаре:

– Тут нет никаких «провалов»! – выкрикнула Ольна, пытаясь перебить боль в глазах и истошную песню рарога. – Какие такие «щели» должны быть вообще!?

– Должны быть, ищи! – приказала волшебница, срываясь на крик. Все были на пределе.

«Что искать? – завопило внутри. – Провалы? Щели? Как же плохо, когда ничего не понимаешь!». Ольна упала на колени и прижала к сердцу холодные руки. Нет, ей не было холодно, ей было страшно. «Бесполезно, – сдаваясь, девочка заплакала, вытирая слезы соленым рукавом. – Здесь ничего нет». Она уже и не надеялась, что что-нибудь найдет, не помнила, когда последний раз ей везло в этом, однако нынче морон был ее оберегом и он решал, когда и что она должна отыскать.

Бесчисленное множество каменных клеток марунов закружились, поднимаясь по спирали все выше и выше, приближаемые к землям Гексиоды, и, достигнув предела, остановились, замерев над раскинутыми лучами Ремени. Подняв мокрые глаза, Ольна увидела молочную дорожку света, что не принадлежала рарогу, не была в его власти, и, пробежав по ней глазами, встретила бледное око треснувшей луны, подсматривающее через крошечное окошко. Морон будто бы улыбнулся ей. Стоило маленькой пленнице задуматься над этим, как темница вновь начала движение, приближаясь к сердцу Аладеф. Освещаемая ночным светилом, она оголила свое дно, и маленький, крохотный, еле заметный луч пробился сквозь толщу камней и паучьих лап, ослепив малютку. Если бы раньше Ольна увидела его, непременно подумала бы, что это обман зрения, однако сейчас все было иначе. Она нутром почуяла, что это то, что она ищет. Забыв обо всем на свете, не жалея собственных пальцев, пленница расковыряла проем между кирпичами.

– Сюда! – закричала Ольна, прыгая от радости и не чувствуя боли. – Здесь что-то есть! Посмотри, Элин!

– Я тоже нашла, – обрадовалась волшебница, хватая рукой пульсирующую стену. – Морон помог нам – хоть какой-то от него прок. Теперь возьми это, – в руки Ольны упал крохотный флакон с сиреневой жидкостью.

– И что с этим делать? – беспомощно спросила пленница.

– Выпей, – посоветовал рарог. – Я давно мечтал посмотреть, в кого превращаются дети от отвара из сока древа жизни. Говорят, они начинают набухать, как вишни, краснеют, а потом – бах! Взрываются!

– Подумай, кроха! – грозно велела волшебница, бросая недовольные взгляды на рарога и отпугивая от себя черных пауков. – Стены иссохли, так напои их! Одной капли будет вполне достаточно.

Ольна потянула за крышечку. С трудом она поддалась, и в воздух посыпались белые искры. «Всего капельку, одну лишь капельку!» – прошептала малютка и выплеснула половину содержимого на светлую точку меж камнями, испуганно посмотрела на Элин, готовая выслушать дюжину ругательств за расточительное отношение к ее ценному отвару, но волшебница не обратила на случившееся никакого внимания.

– Кажется, пронесло, – выдохнула девочка, как тут же в темницу ворвался белый дым и из всех щелей хлынул яркий голубой свет. Едкий запах плесени заполонил все вокруг, Ольна начала безудержно кашлять.

– Я же сказала, – зашипела волшебница под звонкий хохот духа, – одной капли хватит!

Отмахнувшись от заволакивающей пелены, Элин подняла руки вверх и воскликнула:

– Успокой свой норов и явись мне!

Ее голос прозвучал четко и мелодично. Она магией призвала флакон из рук Ольны и вылила остатки на последнюю брешь. Комната превратилась в светлый шар. Серебряные ленты побежали по венам темницы к символу Трилиона, сплетаясь воедино. Со стен, с потолка, с пола устремились тонкие струны, обволакивая собой воздух и выжигая огромную черную надпись из сотен рун.

– Как вы думаете, после всего этого нас еще не заметили? – спросил дух в фонаре, покрывшись пятнами блестящих искр. Элин, как и, впрочем, Ольна, не обратили на его слова никакого внимания.

– Что это такое? Второй знак?

– Нет, – отсекла девушка. – Знак Трилиона все еще жаждет крови, он не открылся нам. Это, – она кивнула в сторону надписи, – заклинание для обряда. Теперь можно приступить к нему. Мне нужна жертва.