Татьяна Рябинина - Золотая рыбка-бананка. Рассказы

«Тебя вызывает шеф. Срочно, бегом, прыжками! Не забудь вазелин. Люблю, целую. Светик».

Послание сопровождалось жирным ярко-красным отпечатком губ. Листок Светка, шефова секретарша, оставила на моем рабочем столе, пока я курил на лестнице – там мобильный почему-то принимает неуверенно.

Недоумевая, что могло понадобиться от меня начальству 31 декабря, я отправился «во святая святых». В предбаннике Светка томно цокала двумя коготками по клавиатуре компьютера и непечатно выражалась, попадая не на ту клавишу.

– Что случилось? – спросил я.

Светка пожала плечами:

– Не знаю. С утра психует. Сначала по телефону разговаривал, орал так, что, наверно, на улице было слышно. Потом, вроде, успокоился. Тебя попросил вызвать. Иди давай.

Я приоткрыл дверь и услышал дикий вопль:

– Пошел на х…!

Икнув от неожиданности, – обычно наш спокойный, как английский лорд, Павел Андреич не позволяет себе не то что мата, но даже и банальных вульгаризмов – я вывалился обратно в приемную и только там сообразил, что пожелание адресовалось не мне, а собеседнику, с которым шеф общался по мобильнику.

– М-да, Паша явно не в духе, – пробормотал я в ответ на вопросительный взгляд Светки.

– Иванов, зайдите!

Я зашел в кабинет и первое, что увидел, – это была синяя папка с моим отчетом. Может, в нем все дело? Но я перепроверил данные по несколько раз, никаких ошибок там быть не могло.

– Я хотел поговорить с вами… – вполне спокойно начал шеф, и тут его взгляд упал на мобильник, который он по-прежнему сжимал в руке.

Похоже, с Андреичем творилось что-то не то. Его лицо, и так апоплексически красное, наливалось свекольным оттенком. Он стиснул челюсти – мне даже показалось, что раздался хруст, – и посмотрел на меня взглядом внезапно разбуженной гадюки. Отшвырнув мобильник, шеф процедил сквозь зубы:

– Вы что это себе позволяете?

– Что? – опешил я.

– Вы вламываетесь в мой кабинет, как к себе домой, даже не спросив разрешения. Что вы о себе возомнили? Что вы незаменимый работник? Что без вас вся работа встанет?

Я открыл было рот, чтобы возразить, но тут Андреича прорвало. Размахивая руками и брызгая слюной, он завопил так, что я невольно сделал шаг назад. В течение крайне непродолжительного времени мне удалось узнать о себе много нового и интересного – как в плане деловых качеств, так и морального облика.

Наконец мне удалось стряхнуть шок. Я повернулся и открыл дверь. Шеф запнулся, и это дало мне возможность послать его… ну, в общем, туда, куда он сам недавно отправил своего собеседника. Вообще-то я человек мирный и лояльный, но когда об меня пытаются вытирать ноги – не люблю.

Почему-то в приемной оказалось довольно много народу, и мою фразу на выходе услышали все. Вокруг сразу образовалась полоса отчуждения – коллеги смотрели на меня как на больного, стоящего одной ногой в могиле, причем крайне заразного. Послать по известному адресу шефа – теперь обо мне будут рассказывать легенды!

По пути в офис я зашел в компьютерный отдел и выпросил пустую коробку от принтера, в которую принялся укладывать свои пожитки, спиной чувствуя взгляды – от сочувствующих до любопытных и злорадных. С минуты на минуту должна была появиться Светка с приказом о моем увольнении. Конечно, я мог бы просто взять и уйти, но почему-то ждал формального повода.

Чтобы хоть как-то скрасить томительное ожидание, я стал думать о Наташе – девушке, с которой встречался уже второй год и привык считать ее «своей». Недавно по некоторым ее туманным намекам я понял, что наступил «момент принятия решения»: или мы женимся, или расстаемся. И я решился. Купил кольцо и запланировал сакраментальный вопрос на новогоднюю полночь. Праздновать мы собирались вдвоем, у нее дома, и до исторического момента оставалось меньше двенадцати часов.

Время шло, Светки с приказом так и не было.

Может, у нее завис компьютер, говорил я себе. Или сломался принтер. Или Андреич уже ушел домой, отложив приятный момент моего увольнения на после праздников. Последний рабочий день года был коротким, уже к половине четвертого мои «сокамерники» начали потихоньку разбегаться, но я из какого-то непонятного упрямства досидел до четырех.

Когда я наконец собрался домой, в коридоре было по-нерабочему темно и пустынно, только у дальнего окна маячила чья-то фигура.

– Вадим, – окликнула меня фигура, когда я проходил мимо.

Я узнал голос шефа и приостановился. Оправа его очков поблескивала в свете уличного фонаря, тускло отливал серебром галстук. Андреич стоял, опершись о подоконник, в виноватой позе.

– Вадим, я должен просить у вас прощения. С моей стороны это было… совершенно недопустимо. Я очень виноват перед вами. Простите. Если можете.

Я сглотнул предательский комок. Держать удар легче, чем вот такое.

– Понимаете, у меня большие проблемы, – шеф доверительно дотронулся до моего рукава. – Этот звонок… Совершенно выбил меня из колеи. Я сорвался. Я ведь вызвал вас, чтобы… Чтобы предложить вам должность моего заместителя. Вы же знаете, Кошкин после праздников уходит на пенсию. Я считаю, вы идеально подходите на это место.

Я снова сглотнул. Слова застряли в горле.

– Ну как, мир?

Я кивнул, стараясь не шмыгнуть носом.

– А как насчет моего предложения?

Еще один кивок.

– Ну, вот и отлично. Послушайте, Вадим, я еще вот что вам хочу предложить. Раз уж мы будем работать в тесном контакте, не мешало бы познакомиться получше, как вы полагаете? Если я приглашу вас к себе встречать Новый год, не слишком нарушу ваши планы? У нас все будет скромно, тесным кругом – мы с женой и еще две семейные пары.

Я пробормотал что-то про свою девушку.

– Конечно, приходите с девушкой. И вам не обязательно оставаться до утра. Посидите немного и поедете праздновать дальше вдвоем.

Я пообещал, что попробую уговорить Наташу, и пошел к выходу, чувствуя себя продажной женщиной.

Снег пошел еще после обеда, обещая к вечеру настоящую новогоднюю метель. Машины еле ползли. Настоявшись в пробках, я попал домой только в половине шестого. Предстоящий разговор с Наташей меня не слишком радовал, поскольку ее реакцию на неожиданное предложения шефа я мог угадать на все сто.

Так и вышло. Еще не дослушав до конца, она завелась с пол-оборота. Слово за слово, и мы поссорились. Наташа бросила трубку. Минут через пятнадцать, покурив и остыв, я попробовал перезвонить, но она не отвечала.

Следующие полтора часа я ходил по комнате взад-вперед, разрываясь между желанием плюнуть на все и поехать к Наташе – и желательностью позвонить шефу и сказать, что приеду один. Второй вариант мне не простила бы Наташа. Первый – шеф. С надеждой на новую должность можно было бы распрощаться. А это зарплата почти в два раза больше и очень неплохие перспективы.