Марина Козлова - Слева от Африки

Через полтора часа приехал транспортировщик. За время ожидания Надя с досады выбросила половину хот-дога в урну, иррационально усматривая в нем, в самом факте его тайной позорной покупки причину поломки, выпила три чашки эспрессо без сахара и пять раз позвонила мужу.

– Сцепление, – сказал Сашка. – Я тебе говорил. Говорил, Надин!

Когда он повторил это в пятый раз, Надя измученным голосом послала его к черту.

– Сцепление, – сказал водитель транспортировщика, которого вызвал откуда-то, непонятно откуда, кассир заправки. – Садитесь, девушка, поехали в город.

– В город? – удивилась Надя. – В какой еще город?

– Так в ближайший. Полчаса езды. Чинить вас будем. Садитесь в кабину, поспите хоть. Вон вы какая бледненькая с недосыпу.

Надя, сцепив зубы, встала на подножку со стороны пассажирского сиденья зеленого грузовичка, одновременно открывая дверь, и тут ее сумка плавно соскользнула с плеча. Она попыталась поймать сумку в воздухе, схватила не за ручки, а за боковую пряжку, и планшет, серебряно сверкнув, упал на асфальт. Шмякнулся. Или швердякнулся, как сказал бы Санька, большой знаток украинских диалектов.

Надя вздохнула, подняла планшет и провела рукой по снежной паутине трещин на диспелее.

– Везет как утопленнику! – весело крикнул мужик, звеня цепью. – Уж везет так везет! День у вас, видать, не задался. Не сложилось у песни начало…

И тут Надя заплакала. И плакала сразу обо всем – о Данке, о своих загубленных выходных, о сцеплении и планшете, а пуще всего о том, что в нем, в этом пластиковом самоубийце, находится письмо от Кристиана Тоффлера с четырьмя прикрепленными файлами, которые он просил просмотреть не позднее вечера субботы, ну вот и… Вечер субботы она проведет в незнакомом и скорее всего совершенно неинтересном городе в ожидании ремонта сцепления, и это ей за то, что злобно била Артема коленом в пах, или за то, что бросила истощенную Данку, или еще за что-то, о чем там, наверху, в курсе, а она, может, и значения не придала…

Муж, выслушав краткое содержание очередного акта Надиной дорожной трагедии, глубоко вздохнул и замолчал.

– Ну что ты молчишь, – закричала Надя в трубку так, что водитель транспортировщика неожиданно смутился и нервно сунул в рот сигарету.

– Я же тебе говорил, купи смартфон! – голосом, радостным от подтверждения своей правоты, заметил муж. – Я же говорил!

– Как будто смартфон не может выйти из строя.

– Может, все может, но не одновременно же, Надя!

Они ехали вдоль лугов и полей, и что-то звенело в воздухе, будто где-то высоко над землей кто-то невидимый размешивал чай тонкими ложечками в тонких, почти прозрачных фарфоровых чашках.

– Да вы не огорчайтесь, – дружелюбно сказал водитель после долгого молчания. – Посмотрите наш город, погуляете. У нас там парк, развалины замка. Вдруг вам понравится.

– Черт бы побрал ваш город, – горько прошептала Надя. – Мне домой надо срочно.

Водитель хмыкнул, включил радио, и оттуда неожиданно для Нади в салон вдруг ворвалась забытая песня детства:

Позвонил Сашка, сказал:

– Не дергайся, все будет хорошо. Я осетринки купил, копченого сулугуни, клубнички, ждем тебя. Я стейки пожарю, уже замариновал, Наденька. И в интернет-магазине устрицы продаются – наши, украинские, и недорого! А к ним можно купить шираз. Или что купить? Пино гриджио? А ты найди какую-то контору с Интернетом и посмотри свою почту. В интернет-кафе какое пойди, там, в провинции, могли остаться эти осколки старой цивилизации. Или в почтовое отделение. Или в библиотеку. Есть же в этом селе библиотека?

От автосервиса до местной гостиницы она доехала на такси, которое любезно вызвал ей мастер. Не глядя на убранство номера, забросила сумку и отправилась гулять – убивать время, искать Интернет и раздумывать по пути о различных известных ей форматах человеческой самоорганизации. Вот и самостоятельный она вроде бы человек, и с карьерой все слава богу и более чем, но случается какая-то гигантская флуктуация, и земля налетает на небесную ось. И ничего по большому счету от тебя не зависит. «Нога попала в колесо», – говорит в таких случаях ее муж.

Вот какой-то симпатичный домик. Желтый, двухэтажный, на втором этаже одно окно – полукруглое, за светлой шторой виднеется настольная лампа с зеленым абажуром. Ну конечно, «Зеленая лампа». Библиотека же, елы-палы.

– Библиотека такая библиотека, – сказала Надя закрытой двери с круглой бронзовой ручкой. – Ну что, библиотека, есть у тебя Интернет или как?

И потянула дверь на себя.

Дверь открылась неожиданно тяжело, туго, со скрипом и немедленно гулко захлопнулась за Надиной спиной. Замешкайся Надя на пороге – тотчас получила бы обидную затрещину в районе лопаток.

Справа просматривался абонементный зал, слева – отдел иностранной литературы. Визуально они мало чем отличались друг от друга по стандартному библиотечному интерьеру, но об их функциональном различии сообщали распечатанные на принтере надписи на листах А4. Табличка «абонементного зала» висела криво, на одной полоске скотча. Вверх уходила деревянная лестница – на второй этаж, к полукруглому окну, к зеленой лампе. Наде захотелось туда – к зеленому ситцевому абажуру и к чаю с имбирными пряниками. Покопайся она в подсознании – без особого труда выудила бы звуки и запахи детско-юношеской библиотеки в почти таком же маленьком городке своего детства. В райцентре Новгород-Северский. Там были литературный кружок, чай с пряниками, шумное украшение новогодней елки и чтение стихов, разумеется при свечах. Еще там, разумеется, был мальчик-старшеклассник, она была безответно в него влюблена, страдала и томилась, писала стихи. Мальчик был изящен, как матадор с настенного календаря за 1986 год, длинноногий и узкобедрый, густые брови вразлет, косая челка на глазах. Он беззлобно подтрунивал над влюбленной семиклассницей и даже один раз поцеловал ее в щеку, провожая домой по просьбе руководительницы кружка, – в тот раз они закончили занятие позже обычного. Надя знала, что он встречается со своей ровесницей из кружка «Умелые руки», в облике которой в глаза бросались две вещи – взрослая грудь и крупная родинка под нижней губой. То есть Надя прекрасно отдавала себе отчет в том, что ее первая любовь абсолютно безответная, вот буквально несчастная, но отравиться или утопиться по этому поводу ей ни разу в голову не пришло – она всегда была образцом эмоциональной устойчивости, редко грустила и почти никогда не плакала.

Спустя двадцать лет бывший любимый мальчик нашел ее, вызвонил зачем-то и позвал на кофе. У него были железные коронки – Надя уже и забыла, что такие встречаются в природе, дурной запах изо рта, нестриженые желтые ногти и пустой кошелек. За плечами – многолетняя служба главредом гарнизонной газеты Забайкальского военного округа и непонятная гордость от того, что так и не научился пользоваться компьютером. Он обмолвился вскользь, что голоден и не при деньгах, но так хотел ее видеть, вот просто вдруг стало невтерпеж. Тут он попытался погладить ее по руке со словами «сколько лет, сколько зим, давай вспомним нашу юность, наш литкружок…» Окончательно заскучав, Надя накормила его обедом, напоила коньяком – он окосел стремительно – и с трудом удержалась, чтобы не ударить в лицо на прощание за попытку пьяного слюнявого поцелуя.