Виктор Авин - Миграция Души. Том 1: 2001–2011 избранное

Маята. Не рождайся, Сын.

Так вербы веточка трещала на заре
Так жаден был огонь на алтаре
Так беден был уют в счастливом доме
Так я любил ее
На выжженой траве.

Так между кочек у грибницы запах терпкий
Так тетерев токует по тетерке
Так цапля за лягушкой важно ходит
Так солидолом пахло на заводе
Так я любил ее
На выжженной траве.

Так воротник цеплял на шее родинку
Так вход в пещеру баловал джакузи
Так Тузик лопоухий полз на пузе
Так я любил ее, на выжженной траве
Полоску пашни для моей могилы

Пока не появилась ты…

в розовом купальнике
движется по комнате
И скромно улыбается…
Но если навзничь упадет —
ты с ней дружок намаешься.
Она не морщит свой лобок
в истерике не бьется
ногами держит потолок
и никогда не гнется,
не просит денег на еду
команды ловит на лету …
Разденься, хлопни и скажи:
«А еще любите меня, за то, что умру!»

И тогда:

Взорвется прожилками вен пластмассовый корпус!
Раздвинут шарниры колен пространственный
доступ!
Стальные пружинки растянут зрачок!
В последней конвульсии вздрогнет живот!
И руки замкнут смертельный захват
И на прилавке под давкой
Различных моделей пушистых котят
Ссверкает новинка —
«Ккукла Дафни – дочь Хеопса. И ее друг
Щелкунчик
В позе лотоса …»

Маленький ребенок собирает куклу
В дальние походы. Утром.
Будоражит тело, вкручивает мысли
В голову, а в плечи – весла.
Пристегивает ноги, ставит их на лыжи будто.
И прячет ей подушки в большие балахоны
с голыми плечами «Будды». Получилось круто.
Ставит ее на пол, смотрит, измеряет – кукла. Не
вышло.
И вынимает дышло с реберного дела, с номером
«03».
Приехали, забрали.

Куклу разобрала старая больная Доктор.
Следующее утро.
Маленький ребенок собирает куклу в новые
походы.
Собирает тело, голову и шею, Душу.
Проводом проводит венные артерии, шарфиком
затянет,
На руки – железо, совесть вместо мыслей.
Брызнул.
Сколотил гвоздями, стал еще упрямей, посмотрел
на куклу, Стукнул.
Повесил ее в угол, поставил рядом свечи. Чего —
то не Хватает! – Иисуса.
Вот этого не надо! Маленький ребенок боится и
ложится
Под мамину кровать. Ночью
Выбежал, споткнулся, упал на холодильник.
«Аллахом»
Эта кукла выглядит. Не к месту. Сделал две
наколки,
Ссмазал ротик клеем. До утра успеет? Сможет до
распада сказать
«А Вы – что надо!»?
Воткнет себе иголку, сделает младенца?
Но та печально смотрит.
Головой вращает, кидает себя на пол и слышно
только
«МА-МА». – Кукла.

Из партии «зеленых» с красными глазами. Ну-ка
Давайте развернемся, добавим кукле темпа,
Глаза накрасим синим, оденем ей ботинки,
Бикини на платформе. Вытянем ей ножки,
Сходу обернемся – «Кеном»! И в новые походы.

Рядом только «Барби» —
ну прямо как живая!
Стая окружила, рвет ее на части, автографы на
память
Опилки и бумажки, гнутая резина, а Богу – капли
крови.

Не вышло в это утро. Маленький ребенок убивает
куклу.
Пишет ей уроки.
О правилах, законах, молекулах истории, большой
литературы
О химии, тычинке, о безопасном сексе, об этике,
эстетике
Лиц «политбюро» в нашей информатике, секретных
донесеньях
Правилах грамматики, новой демократии и прочей
дребедени.
Засовывает в голову. Хлопает в ладоши – а ну-ка
повернитесь!
И бегом, к «Лолите»!

Опять не вышло. Взорвалась кукла…

… Ощерилась улыбкой, глаза налились кровью,
мускулы
«Ван-дамма»

Прыгнула, ударила глобус. Он на антресоли
распался.
Из него посыпались маленькие буквы. Падают,
кружатся
Россыпью и на пол. Там сидит ребенок,
складывает слово

«Мама мыла раму».

Весело. Ручками играет, ножками топочет.
Падает и плачет.
Мама инстинктивно дернулась на помощь. Однако,
подоконник…
Упала и разбилась. Кукла —

Маленькая мама
Дева-одиночка
С маленьким сыночком,
Улыбкою «Мадонны»
Живущая в России
В городе «Бидоне»
В двухтысячном году
До рождества Христова…

Настоящим сообщаю что я жив. ТЧК.
А другие пусть считают что я умер.
Потому как на часах у потолка
Ццифры «три» «девять» держу, спи
Моя «woumen», я твой «men» в уме …
Она спит и спит на небе пусть Бог!
От Онеги на огни летит псих черт!
Уплывают в океан волны – борт в борт
А левее не правеет смерти вид – стыд.
Она спит и я лежу у ее ног
Барсом
Пусть она меня во сне зовет
«Барсик»
А устанет нас держать стрелка —
Белкой
Перепрыгнет на соседню сделку,
И спит…

Сон (цветной), «Жанка и Данко»:
Юная Жанка стоит у зеркального шкафа в
короткой юбке и красит губки.
Заматеревший Данко на четвереньках, ходит
голый вокруг, по-кошачьи,
ластится. Выгибает спину, трется об ее
ножку: «мыр-р-р-р-р, моя кошка»,
смотрит вверх: «О, хитрая, без трусиков
она!!! Лижет языком ее коленку.
Падает на спину и высунув язык легонько
дышит, весело и преданно смотрит ей
в глаза. Она небрежно обращает внимание,
наклоняется, кусает больно и
почесывает его за ахулесовую пятку. Он резко
кидает ее на ковер. Она
успевает вскочить на четвереньки, но поздно:
«Дын-дын-дын-дын-дын-дын-дын…».
Она поскуливает, пытается отползти… «А под
диваном все в пыли», —
отметить все же успевает. Ворочает вокруг
зеленым глазом. Правым. Левый
слепит солнце. В окно стреляют снопы
лазерных лучей, однако, время! «Бах»!
На сцене фейерверки! Вертушки бешенно играют
«Skooter», Огни петард, дым
коромыслом! С убойным визгом из ракетниц
секунды вылетают хаотично. «ПУМС» —
взрывается у ней под чакрой, и стрелка бьет
в двенадцатую цифру нот…Спадает
груз, укатывается солнце. Темнеет. Они
кончают слушать вместе, в одном и том
же месте, с сильнейшим, пламенным оргазмом
музыкальным
в ее голове блеснула мысль:
«Вот она, настоящая поэзия и философия!»
Он разбирается в ней: «Так, посмотрим, что
тут у нас»?
Переворачивает на спинку: «Ага, … ОГО!», —
сует куда-то взгляд, – «А
говорили, что она существует только в моей
голове! Вранье! Вот же она!
Настояшшая! Так я напишу тебе стихи!» Пишет.
Жанка читает. Данко: «Читай, читай меня…»
Ложится, расстегивает грудь, она садится
рядом в позу
гейши, листает страницы его сердца:

– Так. Так…а что это за прочерк?
– Это шрамик.
– От Жанки шрамиков не будет, мой милый,
оставлю я тебе на память поцелуй…
Целует его прямо в сердце. В Засос.
– «Тук-тук-тук-тук-тук»
– «Дын-дын-дын-дын»
«Что тут за грохот, ты делаешь себе
ремонт?», – заходит муж.
«У-у-у-у-у-уйди пока, дорогой, я у космоса в
плену,
меня андроиды пытают», – разгоряченно
обернувшись, – «хочу в европу летом я»…