Роман Борин - Клоны Инферно. А до потопа оставалось всего 750 лет…

Родившие ребёнка вместо радости испытывали страх, гадая, уцелеет ли младенец. Справляя свадьбу, эти люди никогда не улыбались. Для них веками оставалось неразгаданной загадкой, каким же образом лесные великаны проникали в явно тесные для них жилища. Воины всегда дежурили у люльки до тех пор, пока ребёнок не начинал ходить. Да, с этого момента лесным чудовищам он становился неинтересным…

…Старики угрюмцев говорили, будто раньше лесные великаны были уродливее внешне, крупнее и тупее. Мол, человеческих младенцев они крадут, чтоб вырастить для спариванья со своими. Украденному мальчику, когда он вырастал среди лесных чудовищ, питаясь их звериной пищей, отдавали в жены гоблинку. А если крали девочку, она потом рожала им от гоблина.

– Им это нужно для обновленья застарелой кровь, иначе они вымрут, к тому же молодёжь у гоблинов становятся хитрее, изощрённее. Кто знает, может с помощью людского семени у них рождаются и карлики, которые бесшумно и незаметно проникают в столь тесные жилища, – рассказывали старцы с лунными сединами. Но им не верили.

Как и остальные варвары, угрюмцы никогда не сомневались в том, что гоблины едят людей. А сладкое мясцо грудных младенцев, якобы, для гоблинов являлось лакомством.

Но правду о рыжеволосых великанах не знал никто. Лишь Ракш её однажды увидел в одном из снов-полётов…

Когда могучая Культура исполинов рухнула, лесные жители вздохнули с облегчением. И каковым же было разочарование, когда спустя тысячелетия лесные великаны снова встретили людей.

Они устраивали на хозяев леса страшные облавы, лишали их детёнышей. А применяя волшебство, доставшееся им в наследство от древнейших великанов, превращали гоблинов в послушных, но жестоких монстров с чешуей на коже. В отличие от их рыжеволосых братьев, ящероподобные мутанты отличались неукротимым аппетитом хищника, предпочитая мясо гоблина другому мясу. Не брезговали эти монстры и человечиной. И люди их назвали троггами.

Колдуны держали троггов на цепи взамен собак. Они науськивали этих великанов на людей и выпускали их на травлю гоблинов. Особенно жестокие волшебники, из человеческого рода (на самом деле это были просто маньяки, каким-то чудом овладевшие секретами древнейшей магии), выращивали похищенных у гоблинов детёнышей в стражников и воинов. И, обучая их искусству боя, облачали в доспехи, чтобы вместе с ними нападать на недругов, в число которых обязательно входили и лесные гоблины. Особенное удовольствие злодеям доставляло стравливать своих бойцов из гоблинов с обученными драться троггами, вооружёнными тяжёлыми дубинами.

Несколько веков подряд свершались издевательства людей над мирными лесными великанами, питавшимися только тем, что им даровала земля. Но справедливость восторжествовала – богиня мира снова покарала злых людей, а колдуны и маги истребили себя сами. Казалось, счастье возвратилось в жизнь хозяев леса. Увы. Прошли века, и люди снова объявились в землях гоблинов. И снова гоблины пугались людей, наблюдая за отрядами охотников из чащи…

…Вожак объединённой стаи гоблинов однажды вышел навстречу людям. Он хотел всего лишь попросить людей не причинять вреда лесным угодьям, хотел им показать, что лес уже давно имеет разумных обитателей, которых почитает за хозяев. Долго наблюдая за людьми, лесные великаны научились даже говорить по-человечески. Умея слышать мысли, они со временем постигли и тайну понимания ментальных образов, освоили и звуковую речь, которая для них самих в общении была не обязательной.

С людьми они хотели лишь договориться жить бок о бок, друг другу не мешая. Гоблины считали, что лесных даров достаточно на всех. Однако люди выход гоблина из чащи поняли по-своему. Взметнулись луки, натянулись тетивы, зашелестели стрелы.

Утыканный со всех сторон, вожак лесного племени осел в траву. Возможно, он не умер бы. Если б охотники ушли, оставив раненого гоблина в покое. Но они набросились на «демона» подобно своре одичавших псов. И это оказалось для гоблинов столь неожиданным, что они даже не сумели прийти на помощь к своему собрату. И только когда люди, отрубивши голову у вожака, со злобным смехом подцепили её копьями, лесные жители рассвирепели.

Выскочив из чащи, они голыми руками разорвали в клочья несколько людишек. Остальные улизнули. А через пару дней в леса нагрянули озлобленные толпы этих низкорослых и чрезвычайно щуплых в сравнении с лесными великанами существ, в коварстве и жестокости себе не знавших равных.

Люди жгли деревья, травили великанов тучами собак, метали в них отравленные стрелы, протыкали копьями, рубили топорами. Не привыкшие сражаться, гоблины спасались в самых непролазных и сырых болотных чащах, кишащих змеями и комарами. А люди понесли по свету сказки о коварстве рыжих демонов, прозвав их людоедами, не знающими сытости.

Эпохами копившаяся боль однажды взровалась неутолимой яростью. Гоблины позволили второму крупному отряду охотников за «лешаками» пожечь свои селения по берегам болотистых озёр. А ночью, неожиданно напав на лагерь опьяневших от успеха воинов, в клочки поразрывали всех, оставив невредимым только одного охотника. Спонтанно избранному человеку показали кратчайший путь к его селению. С ужасом в глазах он описал в деталях, как великаны в ярости развешивают по ветвям деревьев кровавые куски разорванных на части воинов. Больное, воспалённое воображение угрюмцев навело на мысль о том, что гоблины столь страшным образом провяливают мясо. Никто и не подумал о жестокости своих собратьев, проявленной при встрече с рыжими «убийцами». Все говорили лишь о зверствах гоблинов, которые, по разумению врунов, в леса страны угрюмцев пришли недавно. Люди тут же поспешили с наслаждением поспорить о том, откуда гоблины могли явиться. Одни твердили, что из дальних лесов, другие – из страны древнейших великанов.

Мнения сходились лишь в одном: обладающих нечистой силой рыжих людоедов необходимо поскорее истребить, пока они не «извели людей под корень». Началась жестокая и непрерывная война на полное уничтожение хозяев леса. И только Кимарану в юности открылось, что лесные дивы (так называли гоблинов киммеры) вовсе не стремятся разорвать в куски любого встречного, поскольку, обладая от природы тонким, удивительным чутьём, умели сразу же понять, опасен ли забредший в их владенья коротышка или безобиден.

Многие, столкнувшись с гоблином в лесу случайно, – нос к носу – умирали от собственного страха – иногда на месте, иногда по возвращении домой. Но, уворованные дивами в отместку за отобранных людьми своих детёнышей и вскормленные гоблинками, приёмыши из человеческого рода росли здоровыми и сильными. Более того, не превращаясь в гоблинов совсем, они имели гораздо более массивный волосяной покров и становились выше, крепче и значительно сильнее своих собратьев, остававшихся с людьми.