Ольга Бурая - Незатейливая история. О том, как далеко можно уйти из дома

– Поглядим, – отозвалась «добрая хозяйка».

На том и порешили.

Ливень стих, когда за окном уже улеглась упитанная лохматая темнота. Падавшие с крыши капельки, ещё долго о чём-то переговаривались.

Вечер прошёл тихо. Волхв и видрана больше не спорили, не ругались. Об оборотнях никто и словом не обмолвился. Не говорили и о том, что делать дальше. Но хорошо зная Нельду, и догадываясь о том, каков Наволод, я была уверена, что завтра утром им будет, что сказать друг другу.

По правде сказать, мне не очень-то нравилось то, что волхв остался погостить. При нём не поговоришь особо, не займёшься привычными делами. Я вообще не знала, как себе вести. Пока я, непонятно зачем суетясь, помогала Нельде, всё было ещё, куда ни шло. Но стоило только остановиться или сесть, я уже не знала, куда девать руки и куда смотреть.

Наконец сели есть и я, уткнувшись в миску, стала усиленно думать – было о чём. Если Белозёр и в правду собрался помирать, и у моих родичей теперь будет новый волхв, может быть мне можно будет вернуться в семью? Конечно, могут и не пустить. Староста Бдич – человек суровый. Если Белозёр ему наказ про меня давал, то нипочём не пустит.

Хотя до родичей моих сначала добраться надо было. До Анахора пешему два дня пути. Лошади у меня не было. У Нельды тоже. Да и будь у видраны лошадь, у меня не хватило смелости просить у неё. Одной отправляться в дорогу мне тоже совсем не хотелось. Но провожатых было не сыскать.

Я посмотрела на Нельду. Мне было стыдно перед ней за свои мысли. Если бы она не приютила меня три года назад, меня бы уже не было на этом свете, и вот сейчас я надумала её бросить.

Душевных посиделок не получилось. Не смотря на тяжесть на душе, меня клонило в сон. Чародеи думали каждый о своём. Поэтому решено было укладываться спать.

Мы с Нельдой решили ночевать в комнате, где видрана чародействовала. Наволоду же отвели почётное место на печке.

– Погрей свои старые кости, – ехидно посоветовала Нельда.

То ли запах трав, висящих под потолком, убаюкал меня, то ли я без того очень хотела спать, но стоило мне только растянуться на лавке, как сон тут же придавил меня тёплым, душистым покрывалом.

* * *

Темнота вокруг была липкой, сплетённой из незнакомых звуков и голосов. Я снова пыталась открыть глаза, пошевелиться, но всё было без толку. Я прислушалась – голоса говорили на странном языке. Отдельные слова мне были понятны.

Мне было тяжело дышать – чем чаще вдыхаешь, тем сильнее задыхаешься, тем страшнее становится. Я знаю – мне это всё снится. Надо проснуться и всё закончится. Надо открыть глаза.

– Не бойся, я тебе помогу. Ты просто заблудилась, – звучит чей-то голос в моей голове.

– Нет, не заблудилась, – пытаюсь спорить я, сама не понимая с кем, – он меня ждёт, он хочет, чтобы я вернулась.

Страх отступает. Я не одна в этой темноте. Но тот, кого я не вижу и с кем говорю, не ждёт меня. Ждёт кто-то другой. Но его нет рядом.

– Ты ошибаешься. Здесь никто не может тебя ждать. Ты здесь чужая, – голос становится жёстким, но не злым.

– Не правда. Он ждёт. Я слышала его.

– И кто же он?

– Я не знаю. Но кроме него у меня больше никого нет.

Слёзы сдавливают горло, но я не могу плакать. Я чувствую, что умираю. Страх возвращается. Я хочу кричать. Но голос в голове снова говорит:

– Не бойся. Идём со мной. Идём. Я отведу к тем, кто ждёт тебя.

Я верю ему.

– Да, да, идём.

Я больше не слышу голосов. Вокруг тихо и пусто. Совсем пусто. И только кто-то невидимый в голове всё ещё со мной.

* * *

Пробуждение было тяжёлым. За ночь травяной дух пропитал тело насквозь. Я едва могла шевельнуться. Нельда уже встала.

Сон всё не уходил. А я и не пыталась его прогнать, но обрывки слов, долетающих из соседней комнаты, не давали мне окунуться в него с головой. Я заставила себя сначала сесть на лавке, а потом даже и встать. Натянув рубаху и поневу, я пошла умываться. Громкий шёпот остановил меня у неплотно прикрытой двери. Чародеи шушукались как закадычные подружки.

– …последний раз говорю тебе – не учила я никого чародейству.

– А как она тогда через грань прошла? Да ещё и туда и обратно? Ладно, обратно с моей помощью. Но ведь и этого быть не может.

– Говорю же – не знаю, и я тут не причём.

– И с камешком твоим этим, заговорённым, не всё чисто.

Видрана ничего не ответила. Слышно было, как она встала из-за стола, отодвинув скамейку. Я поспешила выйти из комнаты.

– Выспалась, детонька? – улыбнулась мне Нельда.

Я кивнула.

– А мы тут советовались да тебя дожидались. Волхв хочет тебя к родичам отвести. В провожатые напрашивается. Что скажешь? Пойдёшь?

Я опешила – вчера только голову ломала, а сегодня всё само собой решается.

Видрана испытующе смотрела на меня в ожидании ответа.

– Не знаю, – потупившись, сказала я.

– Знаешь ты всё. К матери с отцом хочешь, я же вижу.

– Я и здесь хочу быть, и там, – слёзы потекли без моего разрешения.

– Ну, чего ты плакать взялась, глупая. Не выгоняю я тебя. Не захочешь при муже быть да деток растить – приходи, так уж и быть, в ученицы возьму, – невесело улыбалась Нельда, вытирая мне щёки.

– Обязательно приду, – кивнула я.

Нет, не приду. И не потому, что выйду замуж и нарожаю детей. Просто знала я, не пойми откуда, что не свидеться нам с видраной, если расстанемся.

Сборы много времени не отняли. Под прибаутки Нельды и укоризненные вздохи торопящегося волхва я укладывала в сумку свои пожитки. Видрана с головы до ног обвязала и обвешала меня амулетами. Я с трудом могла вспомнить, какой из них защищает, какой нападает, а какой и о чём предупреждает. Как я не отпиралась, но на меня чуть ли не силой надели дорожные сапоги, которые Нельда купила этой зимой, ещё до этого переодев в старые холщовые штаны и чугу 47 47 Чуга – кафтан для верховой езды и для военных. , невесть откуда взявшиеся в доме чародейки. Хорошо, что я со стороны себя не видела.

В довесок к сумке с одеждой, Нельда дала котомку, набитую всякими снадобьями и зельями, и фляжку с водой

Прощались мы на крыльце. Видрана наказала мне уходить, не оборачиваясь. И за мгновение до того, как повернуться к ней спиной, я заметила в уголках её глаз готовые вот-вот покатиться сквозь густой ободок ресниц слёзы.

Наволод ждал меня за забором. Уже верхом.

Кое-как умостившись на конском крупе, я примостила сумки.

– Хватайся за пояс и держись крепко – сказал волхв, развернувшись вполоборота. Я послушно протиснула пальцы правой руки под туго сотканный чёрно-красный пояс, левой придерживая своё добро. И мы тронулись.

Путешествие было то ещё. Я всё время думала, скоро ли я снова смогу сидеть.

Сумерки настигли нас уже в Синекаменке. Меня отправили ночевать к травнице, на край деревни. Пришлую девку в мужской одежде, двумя днями раньше навлёкшую беду на дозорных, никто не хотел пускать в свой дом. Бабка-травница же махнула рукой на мои «заслуги», сказав, что старухе, пережившей трёх своих детей, уже никто не может принести беды.