Ольга Бурая - Незатейливая история. О том, как далеко можно уйти из дома

Утро следующего дня я встретила ещё до рассвета. Накануне Наволод выпросил для меня у старосты осла, и теперь я не ёжилась от мысли о предстоящей дороге. Ослик был чёрным, с длинными ресницами и норовом, достойным жеребца из царской конюшни. Он позволял сидеть на нём, но стоило только попытаться навьючить на него сумки, как тут же приходилось уворачиваться от укусов. С горем пополам мне всё же удалось пристроить поклажу.

Наволод не просто провожал меня в Анахор. Он намеривался рассказать тамошним волхвам о, что твориться в долине. Поторапливаться, имея в попутчиках всадника на осле, мало у кого получалось. Зная это, волхв решил срезать путь, проехав по пастушьей тропе, ведущей до самой Засеки 48 48 Засека – застава. – большого села на севере долины.

Ехалось легко. Лес остался выше по долине. Здесь же царицами были берёзовые рощицы. Толстые стволы приветливо белели вдоль утоптанной дорожки. Солнечный свет сочился сквозь ветви, выписывая причудливые узоры. Потревоженные птицы перепархивали с ветку на ветку, расплёскивая трели.

Я смеялась над собой за вчерашние страхи. И чего мне в голову взбрело? Я еду домой. И нечего слезами заливаться.

Бовыка 49 49 Бовыка – забавный. (так звали осла) ступал на диво осторожно и мягко. И когда на привале я спешилась, то сильно и не радовалась, потому как не устала.

Костёр решили не разводить. Привалившись к дереву потолще, я разложила перед собой небогатые припасы и достала фляжку с водой.

Глоток застрял в горле, едва не отправив меня к Богам во цвете лет, потому что волхв ни с того кинулся на меня. Шмякнув правым боком о землю, Наволод вжал мою голову в траву и, не глядя, прошипел:

– Лежи смирно.

Синяя молонья 50 50 Молонья – молния; здесь: преобразованный магом сгусток магической энергии (прим. ав.) , появившись ниоткуда над его ладонью, метнулась в ту сторону, откуда мы пришли. Потом ещё одна, и ещё, и ещё. Удары всё больше отклонялись влево, их свет тускнел, пока не превратился в голубое марево, робко колышущиеся в руке взмокшего волхва. «Наверное, от страха» – подумала я.

Где-то совсем рядом хрустнула ветка. Наволод вздрогнул и ударил, запоздало поняв, что это была ловушка. Сил у него не осталось.

– Побер-реги огонь, фяирату, – словно выйдя из Чародейской двери 51 51 выйти из Чародейской двери, пройти по изнанке – народное название телепортации, маги говорят «проложить серебряную дорогу», «серебряный полёт», «серебряный прыжок». Также используется в значении «незаметно появиться». , к тропе, осторожно ступая, шли два человека.

Глаза одного из них светились жёлтым.

Только сейчас я заметила, что камешек, висящий на правом запястье, искрится тем же синим светом, что и всё остальное, предупреждающее об оборотнях или убивающее их.

Наволод вытащил из-за пояса нож и, перешагнув через меня, приготовился встретить атаку. Я живенько отползала задом наперёд, на четвереньках, на ходу удивляясь – как у меня так получается.

Оборотней похоже смешило то, что они видели. Тот, что был помоложе, неприкрыто скалился, тот, что постарше просто улыбался.

– У-с-покойся. Мы ва-с не тронем, – сказал старший. – Мы идём з-а вами от с-иних камней.

Я опешила: почему волхв не заметил их до того, как мы забрались в это безлюдье? Хотя я тоже хороша. Наверняка, камешек светился и раньше, а я просто не заметила.

У Наволода, видать, не было привычки верить на слово всяким там оборотням. Он резко и зло полоснул кинжалом по руке. Потом глубоко вдохнул. Над рукой опять затрепетало слабенькое марево.

– Стойте, где стоите, а мигом хвосты подпалю, – хрипло сказал волхв.

Вернув нож на место, он крепко сжал мою руку чуть выше локтя и поволок к своему коню.

– Сейчас живенько едешь в деревню, расскажешь всё Кукоре. Я их попридержу.

Судя по «их» лицам (или мордам, кто ж их разберёт), задумка Наволода была никудышней. Совсем никудышней. И «они» тут же это доказали.

Едва уловимое движение. Глухой короткий свист и конь за нашими спинами, жалобно заржав, завалился на бок.

Не ожидавший такого подвоха волхв рванулся к ближайшему дереву, сбив меня с ног. Я полетела затылком на землю и, пытаясь всё-таки не упасть, судорожно ухватилась за ладонь Наволода. Она оказалась нестерпимо горячей, словно горшок только что из печи. Жар рванулся от правой ладони к левой, и мне показалось, что сердце вот-вот лопнет. А потом между деревьями расползлись языки синего пламени. Боль схлынула.

Оборотни бросились в разные стороны.

Я ошалело посмотрела на волхва. А он не сводил взгляда с правой ладони.

Затянувшееся удивление прервали два глухих коротких свиста и онемевшие ноги. Я наконец-то упала, потому что переставшие слушаться руки уже не за что могли держаться. Рядом со мной с непроницаемым лицом увалился Наволод. Он, видимо, понимал, что случилось.

– Ну, вот теперь мо-ж-но поговорить, – сказал старший оборотень, без видимой натуги пристроив спиной к дереву меня и волхва. – Бе-з з-лобы, фяирату. Вы с-ами на-с вынудили.

Теперь, когда деваться было некуда, я рассмотрела нечисть, как следует.

Старшему на вид было лет сорок. Короткие, густые, с частой проседью волосы. Высокий, больше похожий на альвийский, лоб. Большие, почему-то карие, глаза, хотя вот ещё совсем недавно были ярко жёлтыми и светились, и очень человеческий взгляд. Лицо (или всё-таки морда) худощавое, с ровным загаром и выдающейся над уголками рта верхней губой. Рубаха из вотолы 52 52 Вотола – грубая льняная или пеньковая ткань; здесь: ткань из пеньки. скорее висела, нежели сидела, на сухом и жилистом теле. Штаны из кожи и такой же ремень были густо украшены угловатыми мелкими узорами. Сапоги больше походили на кожаные носки, потому что подошвы на них не было. Ни лука, ни стрел, ни меча, только короткий нож и маленькая трубочка за поясом справа и что-то маленькое, похожее на туесок, наполненное тоненькими палочками, на поясе слева.

С младшим они были похожи рубахой, сапогами и снаряжением. А ещё волосами, никак ни подходившими к молодому лицу. Второй оборотень ниже ростом и крепче. Лицо (ладно, лицо так лицо) было круглым, от чего оборотень казался добродушным. Глаза тёмно-серые, разрезом напоминающие большую каплю, но не висящую, а лежащую. Наверное, поэтому взгляд был каким-то водянистым. Одежда на нём была попроще. Штаны всё из той же вотолы, туго примотанные тесёмкой поверх голенищ, ремень заменяла тонкая полоска из выделанной кожи.

Видимо младший оборотень реже видел людей, потому что рассматривал нас с тем же любопытством, что и я его.

– Ну? Кто на-ч-нёт? – ухмыляясь спросил старший. Мне подумалось, что речь идёт о том, что из них первый будет нас есть.