Николай Асламов - Ходящие сквозь огонь

Раны немедленно начали затягиваться: кости встали на место и срослись, кровь остановилась, нарастающая плоть сразу же покрывалась розовой кожицей…

* * *

Ветерок ласково трепал волосы, шаловливое солнце щекотало нос. Лежать было удобно, а потому просыпаться совсем не хотелось.

Девушка не удержалась и приоткрыла один глаз. Лучи пробивались сквозь густую зеленую листву. Камилла открыла второй глаз, села и сладко, до хруста, потянулась.

Одежда была сухой, от ночного холода не осталось и следа. На руках были намотаны два кожаных ремня: ее собственный, узкий, и широкий инквизиторский, с массивной бронзовой застежкой. Девушка инстинктивно потянулась к ремням и внезапно поняла, что рука не болит. Совсем.

Камилла посмотрела на правое запястье: ни вывиха, ни синяка. Пальцы двигались, кисть вращалась.

«Это сколько же надо проваляться, чтобы все так зажило?»

Некромантка огляделась вокруг: не было ни креста, ни оврага, ни пшеницы; только ветер качал оливковые ветви. Абсолютно незнакомая роща тянулась, пока хватало глаз.

Девушка решительно утратила все представления о пространстве и времени и даже не пыталась задавать себе вопросы, боясь сойти с ума. Зачем пытаться объяснить то, что в принципе не поддается объяснению? «Кому и зачем вообще нужны объяснения, если можно просто жить?»

Она словно родилась заново: дышала полной грудью, подставляла лицо и ладони теплому солнцу, ерошила себе волосы. Хотелось громко кричать, прыгать, махать руками, поэтому девушка вскочила на ноги и только теперь осознала, что страшно голодна.

Камилла осмотрелась в поисках съестного, и взгляд сразу же упал на ремни. В ее кошеле обнаружились деньги, изъятые у давешних убийц. Кружочки цветного металла – дело хорошее, но есть их трудно, а предложить сейчас некому. Немного серебра нашлось и в кошеле инквизитора.

Поясная сумка монаха выглядела многообещающе пухлой. Совладав с тугой застежкой, Камилла извлекла пачку бумаг, отложила в сторону и заглянула в сумку, но кроме свечного огарка, кремня и кресала больше там ничего не было.

Девушка повнимательнее посмотрела на бумаги.

«Ничего себе! Так вот откуда…»

Камилла быстро перебирала листы. Она уже видела эти скупые записи: когда-то они были сделаны ее собственной рукой. Упражнялась одновременно и в латыни, и в знании ритуалов, а потом отдала Джакомо за ненадобностью.

«А это? Неужели…»

Старый пергамен она держала бережно и даже с небольшой дрожью в руках. Однажды она видела мельком эти выделанные куски телячьей кожи; Джованни как-то смотрел в них, сидя в своем кабинете, но на вопрос, что это такое, не ответил. Святая святых венецианского дома некромантов? Книга с особыми ритуалами для посвященных в темные искусства? Договор с дьяволом? Какие-то документы, способные погубить дом? Все ответы были на другой стороне.

Камилла перевернула листы и посмотрела в текст. Затем пробежалась глазами по второму, третьему, четвертому листу и швырнула всю пачку в небо. Она прыгала среди деревьев, как малолетняя девчонка, срывала оливки, топтала упавшие листы пергамена и смеялась взахлеб, истерически, едва не задыхаясь.

Прочитать текст она не могла при всем желании. Она не знала греческого.

«И куда она, прости Господи, провалилась?» – недоумевал инквизитор, осматривая овраг при свете наступившего дня.

Крест был на месте. Причем именно на том, куда Мишель его воткнул. Веревка валялась внизу, но ее никто не перерезал, да и петля так и осталась на верхней перекладине.

«Она смогла превратиться в туман или уменьшиться в размерах?»

Непохоже на умения некромантов. По крайней мере на те, с которыми Мишель был знаком. К тому же крест точно пытались расшатать: если ведьма знала, как улизнуть, зачем тратить время и силы на бесполезную возню?

«Помог кто-то, а веревку оставили в насмешку?»

Никаких новых следов в овраге не было. Если у ведьмы был союзник, то он либо летал, либо вообще не имел телесной оболочки. Но сама колдунья точно была во плоти, иначе как бы она прихватила с собой оба ремня и – защити, святой Доминик! – трактат о некромантии?

Еще менее понятно, как ведьма со своим другом покинули местность: судя по следам, никто из оврага не выходил. Надо будет, конечно, расспросить местных жителей и на постоялый двор наведаться. Вдруг кто-то видел полет или обнаружится другой какой-то след, хотя надежды на это мало: люди обычно стараются не рассказывать о колдовстве, даже если они видели его собственными глазами. Одни не хотят, чтобы их посчитали соучастниками, другие боятся мести от нечистой силы, третьи вообще не верят собственным глазам и пытаются искать несуществующие «естественные причины», вроде внезапно сбившихся в кучу цапель или облаков странной формы.

Но расспросы потом. Пора, наконец, освятить это кладбище от греха подальше.

«А ведьма ли это вообще?», – задумался брат Красного Ордена, поднимая расколовшуюся надвое тыквенную флягу, в которой чудом сохранилась горсть святой воды.

«Хорошо бы найти кого-то из Глаз Господних. Даст Бог, еще нагоним!»

* * *

Лодка плавно скользила по дымящейся поверхности воды. Камилла даже аккуратно высунулась за борт и посмотрела, не летят ли они, но нет: судно уверенно резало носом воду, хотя волн почему-то не было. Они умирали, не успев родиться.

– Это ты перенесла меня сюда? – спросила некромантка.

– Нет, ты сама это сделала, – тут же ответила женщина.

Она сидела на корме, сплетая какое-то полотнище из разноцветных лоскутков ткани. Женщина извлекала кусочек материи откуда-то из рукава: когда один лоскуток был пристроен к соседям, следующий тут же появлялся в ее руке. Синий, белый, зеленый, золотой… Ловкими движениями красивых пальцев она аккуратно соединяла новые фрагменты со старыми, причем так, что с наружной стороны полотна не было ни швов, ни узелков.

– Кто ты такая? – не унималась некромантка.

– Часть тебя. Или ты – часть меня. Зависит от того, как смотреть.

Женщина не поднимала капюшона и совсем не смотрела в сторону Камиллы, полностью погрузившись в свою работу. Светлые локоны, выбившиеся из-под капюшона, слегка колыхались в такт движениям. Девушка решила подойти поближе и, боясь перевернуть судно, двинулась к корме согнувшись, маленькими шажками и аккуратно держась за борта. Лодка даже не покачнулась.

Ковер изображал самые разные сцены: вот коронация, здесь кто-то собирает войска, тут рожают, а там отпевают при тусклом свете свечей. Лоскутки ткани, стоило им только соединиться, буквально оживали: были видны и отблески витражей собора, и колышущиеся ветви деревьев, и удары волн в прибрежные скалы, и покачивания щита со странным гербом в виде круга, который пересекают несколько линий. Полотно увеличивалось с фантастической скоростью, поэтому женщина постоянно отбрасывала ткань резким движением локтя. Большая часть гобелена, как оказалось, была опущена в воду, что опять же никак не сказывалось ни на положении лодки, ни на состоянии воды.