Рони Ротэр - Мошки в янтаре. Отметина Лангора. Стена, которой нет. Пробуждение

– Забрали однажды, – усмехнулся Сигге, спрыгивая со своей лошади. – Так он дверь в деннике выломал у нового хозяина, и сюда пришел. Купить хотели, опять же. Хотели, да поймать не смогли. Как чуял, зачем ловят! Не всякий ему по душе. Подойди к нему, посмотрим как он тебя примет.

Табунщик сделал знак Вере, и та, спрыгнув с Тучки, медленно подошла к Крепышу. Конь стоял спокойно, с любопытством рассматривая голубыми глазами приближающуюся к нему девушку. Она подошла сбоку, коснулась его рукой. Выгнув лебединую шею, Крепыш заглянул Вере за спину, потом шумно обнюхал её и потыкался носом в пустые руки. Вытянув веревку из рук табунщика, конь отошел в сторону и стал спокойно щипать траву.

– Чего это он? – спросила Вера.

– Думает, – глубокомысленно пояснил Сигге, сложив руки на груди, и хитровато глянул на Вайру. Вера доверчиво кивнула, не зная, что делать дальше. Ирве усмехнулся, тряхнув головой.

– Вайра! Он уже подумал. Бери веревку, садись на Тучку и веди его домой.

– Откуда ты знаешь? – с сомнением в голосе поинтересовалась она.

– Ну не целовать же он тебя должен, – хохотнул Ирве. – Если не убежал, не укусил и копытом не вдарил, значит признал.

Вера, помедлив, подняла свободный конец веревки, и потянула к себе со словами, – Иди ко мне, Крепыш.

Конь поднял голову и спокойно подошел.

– Забирай, забирай, – улыбнулся Сигге. – Пусть он будет тебе другом.

Крепышу отвели стойло, в котором раньше обитал Гром. Нерса, увидев, какого коня привели для Веры, тихонько всплакнула, но не сказала ни слова. Позже, зайдя в конюшню и печально улыбнувшись, она сказала Вере.

– Он сухари любит, – и протянула Крепышу на ладони несколько сухарей.

– Я его не обижу, – понимая, что творится в душе у Нерсы, отозвалась Вера.

Созрела рожь, доспевал овес. Точились косы и серпы – довгарский тан готовился к жатве. В последний раз хозяевами осматривались и подправлялись амбары и лари. За несколько дней до начала жатвы Ирве по распоряжению отца отправился осмотреть поля, и позвал с собой сестру. Оседлав коней, они направились к западу от Гленартана.

– Сначала рожь проведаем. На обратном пути на овес заедем. Если повезет, куропаток набьем, поле – самое для них место, – Ирве закинул на седло лук.

Налитые соком щедрой земли, золотистые тяжелые колосья клонились к земле. Драгоценными камнями на желтой скатерти хлебов посверкивали васильки и ромашки. Пустынная дорога, заросшая невысокой травой, вилась меж полей и пригорков. Стрижи стремительными стайками носились в синем небе, под пышными белыми облаками. Рощицы и одиночные деревья среди полей, дающие укрытие от солнца в страдную пору, шелестели зеленой листвой под порывами сухого теплого ветра.

Ирве спешился у края поля, сорвал колосок. Потерев его меж ладоней, вдохнул с рук ржаной запах, сдул шелуху, и вытряхнул зерна себе в рот.

– Хороша! – потянувшись, он закинул руки на затылок и оглядел колышущееся море ржи.

Вера, сидя на Крепыше, засмотрелась на ширившийся вокруг простор. На живое, дышащее, непостижимое в своей необъяснимой и необъятной красоте, на гармоничное и совершенное Всё, зовомое природой. Казалось ей – шагни вперед, и утонешь в волнующихся золотых волнах, погрузишься в них с головой.

– Вайра! – голос Ирве вывел её из состояния отрешенности. Брат уже отъехал на несколько шагов, и звал её, – едем, Вайра!

Золотые поля ржи сменились серебрящимися овсяными посевами. Примыкающий к ним край леса был светел, опушка пестрела зарослями кипрея. Вера, улыбнувшись, направила коня туда. Спешившись, она принялась обрывать душистые розовые соцветия, набивая ими полотняную торбу.

Ирве тем временем, отъехав чуть дальше, осматривал поле. Заметив на его краю замятые участки, он обеспокоенно нахмурился. Соскочив с коня у проплешин, присел и взял в руки примятые колосья. На верхушках поломанных колосьев остались лишь волоски, в метелках не было ни зернышка. «Мадвур», – Ирве резко поднялся, встревожено оглядываясь вокруг. Колышущаяся масса сизых колосьев таила в себе опасность. Ирве попятился к коню, взобрался в седло, и, взяв лук, наложил стрелу.

– Вайра, – негромко окликнул он. Ответа не последовало. Ирве оглянулся туда, где несколько минут назад видел сестру. На опушке стоял только Крепыш, глядя в лесную глубь, скрытую кустами. Выругавшись на несвоевременность физиологических потребностей сестры, Ирве подъехал к Крепышу.

– Вайра! – позвал он её. – Вайра, уходить надо, тут мадвур поблизости.

За спиной хлопнуло и зашуршало. Ирве молниеносно обернулся в седле, вскинув лук. По краю поля, выпорхнув из овса, бежала куропатка. Ирве перевел дух, и в этот миг из леса донесся крик.

Прянув с седла, Ирве бросился в лесную тень. Продравшись сквозь кусты, он ринулся вглубь леса с воплем:

– Вайра-а!!!

Крик сестры резал тишину леса, и Ирве, перепрыгивая трухлявые упавшие пни и петляя меж стволов, мчался на него.

Темную тушу мадвура, нависшую над съежившейся на земле девушкой, он увидел издалека.

– А-а-а-! – Ирве с ревом кинулся к нему, спуская тетиву. Зверь пал на передние лапы, и стрела скользнула поверх спины. Повернувшись к Ирве, мадвур с угрожающим рычанием двинулся ему навстречу.

– Давай, зверюга, отойди от неё! – Ирве натянул лук, громким криком отвлекая зверя от Веры. – Иди сюда, ко мне!

Сделав еще несколько шагов, священный танок остановился, умерив рычание и раздраженно вертя длинным хвостом. Ирве, в душе надеясь, что мадвур просто уйдет, продолжал кричать.

– Уходи! Вайра, уходи оттуда! Только медленно, не дразни его! Ко мне продвигайся!

Вера, замолчав, стала медленно отползать в сторону от зверя. Расстояние между ней и мадвуром постепенно увеличивалось. Танок наблюдал за стоящим перед ним человеком, и, казалось, не обращал никакого внимания на несостоявшуюся жертву. Голос Ирве стал тише, он уже не кричал, а говорил.

– Прости, если побеспокоили тебя, священный мадвур. Мы уходим. Позволь нам уйти. Мы принесем богам щедрый дар за твою милость, а ты можешь есть столько овса, сколько пожелаешь.

Внезапным стремительным молчаливым прыжком мадвур преодолел расстояние до Веры. Придавив её ногу передней лапой, зверь разинул пасть в намерении вонзить клыки в тело девушки. Стрела Ирве угодила в пышущую горячим дыханием глотку, пробив щеку и язык. Рык потряс лес. Зверь взметнулся на задние лапы, и в этот миг подскочивший Ирве ударил его ножом под ребро, в сердце. Вера успела отпрянуть в сторону до того, как мадвур рухнул на землю, подняв вихрь листьев. Он еще смог отползти на несколько метров, оставляя на земле глубокие борозды от когтей и кровавые полосы. Потом всхрапнул в последний раз, дернул лапами и стих.