Рони Ротэр - Мошки в янтаре. Отметина Лангора. Стена, которой нет. Пробуждение

Ирве с ужасом смотрел на неподвижное тело зверя. Потом опустился на колени, уронил голову на руки.

– Что я сделал…. Что же я наделал!

Вера, которую еще трясло мелкой дрожью, подползла к нему, обняла.

– Спасибо. Спасибо. Ирве! Все хорошо, хорошо.

Тот отнял ладони от лица, оторопело взглянул на сестру.

– Хорошо? Хорошо?! Это, по-твоему, хорошо?!!

Он высвободился из её объятий.

– Вайра, послушай. Это очень, очень плохо. Мадвур – наш танок. Мы совершили большой грех, убив его. Этого нельзя делать!

Вера не верила своим ушам. Она мотнула головой в сторону мадвура.

– Ты предпочел бы, чтобы вместо него тут в луже крови лежала я?

– Нет! – вымученно простонал Ирве. – Ты что, правда, не понимаешь, что произошло?

– Я понимаю это так, что на меня напал дикий зверь. А ты, защищая меня, его убил. Разве это ненормально?

Она поднялась и отряхнулась, огорошенная тем, что Ирве больше переживает за какого-то зверя, чем за неё. Он тоже встал, подошел к мадвуру, и, подняв тяжелую лапу, вытащил нож из туши.

– Если бы это был обычный хищник, я бы убил его без всякого сомнения, – смирившись с содеянным, Ирве вытер нож о траву, кинул его в ножны, исподлобья глядя на сестру. – Но мадвур – хранитель нашего тана. Кто убивает своих хранителей? За такую провинность будет суровое наказание.

– А что, оглашать случившееся всему тану обязательно? – Вера посмотрела на Ирве, как на неразумное дитя. В его серых глазах вспыхнул огонь возмущения.

– Я тебя не узнаю, сестра! Ты говоришь, как чужая. Ты считаешь, что я смогу спокойно жить с таким камнем на сердце? Думаешь, если об этом не узнают в Гленартане, боги будут милостивее? Кара будет еще более жестокой! Я сам буду отвечать перед богами, духом мадвура и таном!

Вера развела руками, понимая, что даже пытаться переубеждать его бессмысленно. В чужой монастырь, как говориться…

– И как мы его потащим?

– Волокуши сделаем. Кони дотянут. К седлу топор приторочен, принеси. И веревку.

Срубив две березки, Ирве на скорую руку соорудил волокуши, и вдвоем они кое-как затащили тушу мадвура на них. Вера привела Ветра, чтобы привязать к нему волокуши. Но тот, почуяв запах зверя, захрапел и заартачился, не позволяя Ирве прикрепить оглобли. Пришлось запрягать в волокуши Крепыша. Тот, пофыркав, все же позволил приладить жерди. Ирве вырубил на опушке кусты, и Вера вывела коня под уздцы на дорогу.

***

– Вайра натойче мадвурэ! Вайра натойче танокэ! – дикими голосами орали ребятишки, врываясь в ворота тана.

Они понеслись по селению, вопя во все горло. Из домов на их крики стали выскакивать довгары. Вера видела, как бледнели лица сельчан, едва им удавалось разобрать то, о чем кричат напуганные дети. «Вайра убила мадвура! Вайра убила танока!» Со всех сторон к ней и Ирве бежали люди, и вскоре вокруг них собралось все население тана. Окруженные плотным кольцом людей, Ирве и Вера добрались до площади посреди селения. Под глухой ропот мужчин и испуганные причитания женщин Ирве отвязал волокуши, на которых лежала мохнатая туша. Подняв глаза, он увидел направленные на сестру осуждающие, напуганные и откровенно неприязненные взгляды. Ирве нахмурился, и, подойдя к Вере, взял её за руку.

– Не бойся, Вайра. Никто не посмеет тронуть тебя.

Торопливо растолкав людей, в центр круга выбился Баэлир. Охнув, он подскочил к волокушам и склонился над мертвым зверем. Жрец провел рукой по жесткому меху, и его ладонь окрасилась в алый цвет. Баэлир медленно распрямился, и повернулся к стоящей в центре круга паре. Правый глаз его дергался, а рот гневно кривился.

– Ты!!! – трясущийся палец, перепачканный в крови зверя, уперся Вере в грудь. – Ты….

– Это не она! – Ирве заслонил Веру. – Мадвура убил я!

Вздох негодования пронесся над головами людей. Яростный взгляд жреца впился в лицо Ирве. Тот решительно выпрямился и оглядел людей.

– Мадвура убил я! – громко повторил Ирве.

Баэлир, не сводя с юноши негодующего взгляда, занес руку, но ударить не успел.

– Никто не смеет бить моих детей, – подошедший Ори перехватил кисть жреца.

– Они вред опрометчиво нашему таноку причинили! – вздернул подбородок Баэлир, вырывая руку из сильных пальцев танеда. – Говорил я, всегда я знал, что лишь вред будет нам от приемыша твоего! Вот и сын твой, о почтении обычаев наших забыв, на священного зверя оружие поднял! Теперь грозит всему тану кара Валкуна!

Последние слова жрец прокричал, потрясая кулаками.

– Остынь, Баэлир, – нахмурил брови Ори. – Прежде, чем обвинять, надо их выслушать.

Он повернулся к Ирве.

– Ирве, ты убил танока. Это тяжелый проступок. Законы наши ты знаешь. И я, и Баэлир, и весь тан хочет знать, зачем ты это сделал.

Ирве помедлил, взглянул на жреца, на отца, на Веру, и, опустив голову, сказал.

– Мадвур напал на Вайру. Я защищал сестру.

Люди переваривали эти слова, затаив дыхание и переглядываясь. Баэлир прищурился и тихо произнес, глядя Ирве в глаза:

– Танок на людей тана хранимого не нападает. Опасность от силы его лишь чужакам грозит. Где оберег мой, что дал ей я? Смотрите, люди, его нет на руке её! Отринула она защиту танока, тяжела ноша священного оберега для чужака.

Вера бросила взгляд на запястье, где был привязан оберег. Его там не было. По всей видимости, она потеряла его в лесу.

– Вайра не чужая! – побледнев, выкрикнул Ирве, понимая, куда клонит жрец.

– Баэлир, ты говори, да не заговаривайся, – грозно нахмурившись, поддержал сына Ори. – Она не пришлица, а дочь мне.

– Приемная, Ори, – вкрадчиво промурлыкал жрец, взглянув на Веру, выглядывающую из-за спины Ирве. – Приемная. Кто знает, кого ты привез из страны рыжеволосых?

– Я привез ребенка моего друга Строна, – насупился Ори.

– Возможно. А возможно и нет. Если владеют нимхи силой неизвестной, то могли они подменыша тебе отдать. Дабы отомстить народу нашему за испорченную кровь их.

– Хватит! – Ори шагнул к Баэлиру, и, схватив того за плечи, как следует встряхнул. – Ты безумные вещи говоришь!

– Нет. Это не речи мои безумны! Безумна дочь твоя! – не унимался жрец даже в железных тисках рук танеда. Голос его больше не был тихим, теперь Баэлир почти кричал, громко и уверенно, указывая на Веру. – Взгляни же, взгляни, Ори! Не выжить никому после ран таких! Никому, кроме тех, кого не принимает в свою Обитель Нейна, кроме тех, над кем власть имеет лишь Неназываемый! Отметина черного Лангора на лице у дочери твоей! Не Вайра она больше, но темный дух, посланный, чтобы нести зло людям!

– Замолчи!!! – Ори с негодованием оттолкнул жреца. Баэлир отскочил, споткнувшись о волокуши со зверем, но сохранил равновесие. Взгляд жреца вспыхнул возмущением, и он бросил в лицо Ори:

– По довгарским законам, те, кто носит знаки Неназываемого на себе, испытанию священным железом подвергнуты должны быть. Если примет их Нейна в свою Обитель, то погребен прах по обычаю будет. Если же останется жив испытание проходящий, то в очищающее пламя Валкуна ему путь!