Рони Ротэр - Мошки в янтаре. Отметина Лангора. Стена, которой нет. Пробуждение

– Пей, это вода.

Вера приникла к краю кружки, и, проливая воду, стала пить, туша горевшее горло.

– Сильна-а, – обретя способность видеть, она узрела напротив насмешливые глаза Ори.

– Что… это что? – осипшим голосом проскрипела Вера, вытирая мокрый нос и щеки.

– Мятица, мятная паленка, – хмыкнул Ори. – Просила же «покрепче».

«Самогон», – догадалась Вера.

Ори поднялся. Повертел пробку в руках, бросил её на стол, взглянув на Веру.

– Много не пей.

И ушел. Пить Вера и не собиралась. Она посидела некоторое время, прислушиваясь к звукам, наполнявшим дом. Заткнула кувшин пробкой, нашарила в сундуке под лавкой кусок чистого холста, захватила фляжку с водой, задула огонек. Одной рукой придерживая ношу, другой впотьмах нащупывая дорогу, покинула дом.

Гленартан спал. Лишь ветер метался меж заборов, да кошка шмыгнула в сторону от Вериных ног. Стараясь держаться в тени заборов и стен, Вера скорым шагом шла на площадь. Костер еще не потух, но уже не был так неистов и шумен. В его мерцающем свете Вера увидела Ирве, лежащего на земле грудой черного меха. Затаившись, она выждала несколько минут, прежде чем выйти на освещенное пространство. Потом, успокоенная тишиной, подошла к Ирве. Опустившись на колени, она зарыла руки в мех и потрясла юношу.

– Ирве, – тихим шепотом позвала Вера, – Ирве!

Мохнатая туша зашевелилась, послышался тихий стон. Вера сориентировалась по этому звуку и помогла брату перевалиться на спину. Надрезав шов на шкуре, Вера аккуратно его распустила, освободив голову и грудь Ирве. И скрипнула зубами, глядя на мокрое, красное, измученное болью и жарой лицо брата. Он впал в забытье, и не открыл глаз, когда она уложила его поудобнее. Вера осмотрела рану. Она была не так глубока, как можно было опасаться, и уже почти не кровоточила. Но это не преуменьшало опасности заражения. Смочив холст напитком из кувшина, Вера протерла нож и, орудуя им, принялась вычищать рану на груди Ирве. Сдерживая дрожь в руках и жалость, она раскрыла и мокрым холстом отерла края, а затем, не экономя, стала поливать её самогоном. Потом, приподняв Ирве и приложив фляжку с водой к его губам, она влила ему в рот воды. Глотнув, Ирве приподнял веки. Глаза его были пусты и затуманены. Он смотрел прямо на Веру и не видел её.

– Ирве, – снова позвала Вера. Ни намека на узнавание, ни малейшего отклика. Вера закусила губы. – Не иначе, опоил его чем-то этот шаман.

Дав Ирве вдоволь напиться, она опустила его на медвежью шкуру. Надеясь, что довгары, послушные обычаям, не высунут носа из домов до рассвета, Вера присела рядом. Она утирала пот с лица и груди юноши, поила его водой время от времени. Иногда он что-то бормотал, но слов было не разобрать. Кроме страха быть обнаруженной, доставлял хлопот выпитый на пару с Ори алкоголь – её клонило в сон. Через какое-то время внутреннее чутье подсказало Вере, что пора уходить. Помогая себе ножом, она вновь собрала шкуру по шву, делая широкие промежутки между стежками, чтобы Ирве мог нормально дышать. Бросив последний взгляд на брата, скорым шагом вернулась домой. Пошатываясь, Вера прокралась по двору, как можно тише отворила входную дверь и прошмыгнула в свою комнату.

Ори не спалось, он бродил по дому, и время от времени выглядывал в окна, ожидая рассвета. Неплотно закрытые ставни на окнах позволили незамеченным наблюдать, как его дочь в обнимку с кувшином, покачиваясь, проскочила двор. Он нахмурился и направился к ней, намереваясь отчитать за чрезмерное питие. Постучав в комнату и не услышав ответа, Ори приотворил дверь и негромко позвал:

– Вайра.

Ответом было сопение и сонный вздох. Ори заглянул, а затем вошел в комнату. В предрассветном полумраке его глазам предстала Вайра, уже крепко спящая, со свесившимися с постели ногами. Ори осуждающе покачал головой, подошел, поднял лежавший у кровати кувшин. Тот был пуст. Ори досадливо крякнул, вздохнул и закинул на кровать ноги Веры. Она заворочалась, занимая удобную позу, и на пол скатились пустая кожаная фляжка и свернутая окровавленная тряпица. Танед поднял побуревшую холстину, развернул и увидел завернутый в неё короткий нож. Сев на кровать, Ори зажмурился, потер лоб и переносицу. Зажав в кулаке влажное полотно, пахнущее кровью, потом и мятной водкой, довгар долго смотрел на спящую Веру. Его серые глаза больше не были суровыми и осуждающими. Они были полны понимания и признательности.

Вера проснулась от мерного стука и ощущения, что на неё смотрят. Вовсю светило солнце. На кровати возле неё сидела Савра, и стукала по кровати ногами.

– Проснулась! – обрадовалась она. – Дядя Ори сказал – тебя не будить. А я просто сижу тут.

Вера проморгалась, прочистила горло.

– Доброе утро. Что Ирве?

– Он дома, – соскочила Савра с кровати. – Его тятя и дядя Ори принесли. Идем к нему!

– Как он? – сон моментально слетел с Веры. Она вскочила, и, поправляя на ходу платье, кинулась вслед за девочкой. Савра пожала плечиками.

– Не знаю. Меня к нему не пустили. Там Баэлир с ними.

Вера приоткрыла дверь в комнату Ирве. Увидев там жреца, Ори, Эрмона и Айну, хотела уйти, но Ори поманил её.

– Заходи, Вайра.

Ирве лежал на кровати с перевязанной грудью, бледный, но в сознании. Над ним склонился Баэлир, заглядывая в глаза и о чем-то спрашивая. Вера подошла ближе, чтобы расслышать разговор.

– Она приходила ко мне, – Ирве слабо улыбался жрецу.

– Кто? – насторожился Баэлир.

– А я не помню, – растерялся Ирве. – Помню только – это была женщина.

– Что еще помнишь? – Баэлир сверлил глазами юношу.

– Было жарко и душно. Потом вдруг стало холодно. И рану… рану жгло.

Баэлир выпрямился, кивнул с видом знатока, и, воздев вверх палец, значительным шепотом произнес:

– Сама Нейна была подле тебя сегодня! Это её Холодной обители ветры овеяли тебя! Раны твоей ледяной рукой касалась она, решая, забрать ли тебя. Милостью её, и светлого Валкуна волей, ты прощен.

Айна прикрыла рот рукой, радостно засмеявшись.

– Я молилась! Баэлир, боги услышали мою молитву!

– Услышали, – подтвердил Баэлир, довольно щурясь. – Усердные молитвы боги слышат.

– Благодарность наша тебе, Баэлир, – поклонился ему Ори, приложив руку к груди. Жрец благосклонно кивнул, и, сопровождаемый Эрмоном, покинул комнату. Выходя, он кинул внимательный и неприязненный взгляд на Веру.

Айна, смеясь сквозь проступающие слезинки, гладила сына по лицу, по волосам, и все повторяла:

– Я молилась, Ирве. Я так молилась!

А Вера, стоя поодаль, слушала этот разговор, и, улыбаясь, смотрела на Ирве. Он глянул на неё, радостно-удивленный.

– Вайра! Я прощен! Все будет хорошо!

Вера кивнула, подмигнула Ирве и вышла из комнаты. Переполнявшим её чувствам было мало места в комнате, хотелось выйти на воздух. Хотелось смотреть на небо, ощущать движение жизни вокруг, чувствовать полноту бытия. Ори задумчиво посмотрел ей вслед, и тихо пробормотал себе под нос: