Рони Ротэр - Мошки в янтаре. Отметина Лангора. Стена, которой нет. Пробуждение

«Как хорошо, – подумала Вера, не открывая глаз. Мысли ползли медленно и осторожно, – Что-то… случилось. Самолет. Да. Это… больница? Наверное».

Шевелиться не хотелось, и, не поднимая век, она принялась вспоминать ощущения, посещавшие её в краткие моменты сознания. Помнилась дикая, нестерпимая боль, охватывающая голову, словно огненным обручем, непонятные разговоры на чужом языке, и странные запахи. Боль, сосредоточенная в правой половине головы, осталась, но была уже не такой изматывающей и казалась привычным чувством, подтверждающим состояние жизни. Беспокоил странный запах – овечьего загона, кожи, костра и ещё чего-то: то ли травы, то ли цветов.

– Здорово, если меня в одну палату с бомжами или цыганами засунули! – уже эмоциональнее подумала Вера. Послышался шорох, шаги, и сидящий радом человек ушёл. Вера решилась открыть глаза.

Первое, что она увидела, был бревенчатый потолок, на котором ярким пятном отсвечивало рассветное солнце. Сбоку на стене висел лук. Коричневый, красиво изогнутый. Рядом с этим чудом в неприхотливом порядке, но аккуратно располагались на стене колчан со стрелами, длинный меч и ножны с четырьмя метательными ножами, хищно выглядывающими из-под ремней. Сталь лезвий отражала солнечные лучи, проникающие в открытое окно на противоположной стене.

Шерстью пахло от плотного одеяла, которым Вера была укрыта до подмышек, запах цветов источали сухие пучки травы, развешанные над дверью и окном. Из окна в комнату проникали звуки, не свойственные больничной, да и вообще городской обстановке – щебет птиц, ржание лошади, мычание коров, лай собак. И голоса. Говорили мужчины, временами в их разговор вплетался голос женщины, но слов было не разобрать.

– Бред какой-то. Я что, с ума схожу? – ещё не вполне осознавая увиденное, Вера осторожно попыталась приподняться на постели. Голову пронзило резкой болью, и она со стоном опустилась на подушку. Полежав, пока боль не уймется, осторожно повернулась на бок, сбросила одеяло, и опустила ноги на деревянный пол.

Тело после долгой неподвижности подчинялось вяло и неохотно, как чужое. Каждое усилие отзывалось тупой болью в правой половине головы. Опустив взгляд, Вера обнаружила на сильно похудевшем теле бледные синяки. Осознав, что она совершенно голая, Вера принялась оглядывать комнату в поисках какой-нибудь накидки. У окна, в которое восходящее солнце щедро лило свои розовые лучи, стояли стол, сундук и скамья. На сундуке аккуратной стопкой была сложена одежда. В состоянии, близком к обмороку, превозмогая сильнейшую слабость и придерживаясь рукой за стену, Вера добралась до сундука и протянула руку за верхней вещью в стопке. Ею оказалась белая рубашка.

– Не мала ли? – с сомнением подумала Вера, носившая пятьдесят второй размер одежды. Но рубаха на удивление свободно окутала тело до колен. Ноги дрожали, и Вера опустилась на скамью. Её взгляд остановился на металлическом подносе, который, как зеркало, отражал стоявшие на нем кувшин и кубок. Вера неуклюжим рывком подтянула поднос к себе, кувшин опрокинулся, и по столу потекла вода. Держа поднос обеими руками, Вера заглянула в него.

Из овала не неё смотрела девушка лет двадцати. По плечам свободно разметались длинные, спутанные, давно не мытые волосы цвета осенних кленовых листьев. Густые брови недоуменно приподнялись, а яркие зелёные глаза под ними смотрели с ужасом и непониманием. Потрескавшиеся сухие губы кривились, открывая белые ровные зубы с чуть удлиненными верхними клыками. Правая сторона исхудавшего, с ввалившимися щеками, лица была отмечена большим, уже затянувшимся порезом, шедшим от виска к нижней скуле. Рука Веры непроизвольно метнулась к лицу, и отражение тем же самым движением протянуло руку и дотронулось до своей щеки.

– А-а-а!!! – крик вылетел в открытое окно и взметнул с крыши перепуганных птиц. Вера отбросила поднос от себя. Вцепившись в край стола, она резко поднялась и сделала несколько неверных шагов к двери. Но вдруг комната поплыла в глазах, завертелась каруселью. Послышался торопливый топот, дверь распахнулась, и в комнату вбежали двое мужчин. Следом за ними через порог переступила женщина. Один из вошедших, молодой, высокий и светловолосый, опередив остальных, бросился навстречу Вере, воскликнув:

– Вайра!

Вера больше ничего не успела разглядеть. Всё скрылось во вновь наплывшем на сознание тумане, и она упала на руки подоспевшего мужчины.

***

Ирве подхватил сестру на руки, подбежал к ложу и осторожно опустил её на подушки. Ори, отстранив сына, присел на краешек кровати и приложил ладонь к щеке Веры. С его губ слетели тихие слова:

– Дочка, умница моя.

В комнату заглядывали люди. Ори посмотрел на обеспокоенные лица домочадцев, и громко произнес:

– Слава Валкуну, Вайра очнулась. Нейна отпустила её в мир живых!

Радостный гомон, улыбки и смех стали ему ответом. Ори взглянул на жену.

– Надо немедленно сказать Баэлиру.

– Я сообщу! – вскочил Ирве, не дожидаясь, пока мать ответит, и, отстранив скопившихся у двери родственников, торопливо вышел.

Айна опустилась на кровать возле мужа, и взяла Веру за руку, вглядываясь в её лицо. По щекам женщины скатилась пара слезинок.

– Слава богам, – шептала она, сжимая ладонь Веры в своих ладонях. – Слава Валкуну, и Уннии, и Нейне.

– Ну, хватит, – голос Ори был тверд. Он отстранил жену и поднялся сам. – Хватит причитать. Не на погост же провожаем, жива, милостью Валкуна. Иди-ка лучше приготовь подношение Баэлиру. Да не скупись, чтоб мне перед жрецом не краснеть. Встречу я его сам. Потом придешь сюда, с ней побудешь. А вы, – Ори сурово глянул на толпившихся в комнате домочадцев, – чего рты поразевали? Нечего тут, все вон.

Люди поспешно покинули комнату больной. Лишь Айна задержалась, чтобы еще раз взглянуть на дочь. Но потом, послушная взгляду мужа, и она скрылась за дверью.

Ори остался один возле дочери. Он вгляделся в её осунувшееся лицо, осторожно провел рукой по рыжим прядям, убирая их со лба. Рука на мгновение задержалась над шрамом. В его серых глазах мелькнули жалость и беспокойство. Оно мгновенно сменилось невозмутимым спокойствием, едва Ори увидел, что девушка вздохнула, шевельнулась и подняла веки.

– Доброе утро, – скупо улыбнулся и кивнул Ори. И растерялся, увидев на её лице недоумение и страх. И ни намека на узнавание.

– Вайра? – он протянул к ней руку.

Вера отпрянула. Накатила паника, и она с трудом сдержалась, чтобы не оттолкнуть сидящего подле неё мужчину. Она его не понимала и не знала! Но видела раньше. Видела в бредовых видениях, посещавших её. Это он нес её на руках по горам, укрывая плащом.

– Вайра, ты что? Это же я, – Ори оторопело смотрел на дочь.