Рони Ротэр - Мошки в янтаре. Отметина Лангора. Стена, которой нет. Пробуждение

– Ирве, за жрецом, быстро!

Бледный Ирве бросился со двора и понесся к дому Баэлира.

– Света, света дайте! – кричал Ори, втаскивая бьющуюся в его руках Веру в дом.

– Бо-ольно-о!!! – кричала она. – Мама!

– Я здесь, Вайра, здесь! – подскочила Айна. – Что, где больно?

Веру уложили на кровать, Ори и Эрмон по-прежнему крепко держали её, не давая возможности пошевелиться. Айна склонилась над Верой, вытирая кровь с её лба, разбитого о доски крыльца.

– Где больно, доченька?

– Голова, – стискивая зубы, простонала Вера.

– Сейчас, сейчас Баэлир придет. Он поможет.

Айна осеклась, подняв глаза на Ори, только сейчас поняв, что произошло.

– Она… она говорит! – прошептал Эрмон.

От неожиданности он ослабил захват, и тут же получил от Веры ногой по груди.

– Не трепыхайся, – беззлобно пробормотал Эрмон, снова стискивая руки на Вериных коленях.

Дверь настежь распахнулась, и в комнату вбежал Ирве. Ори оглянулся на вошедшего следом жреца.

– Баэлир!

В голосе танеда прозвучала мольба. Баэлир, бросив взгляд на Ори, быстро подошел к дергающейся на кровати Вере, встал над ложем.

– Прочь все.

Вера почувствовала, как поспешно разжались руки на плечах и коленях.

– Баэлир…, – выпрямившись, нерешительно произнес Ори.

– Все, – повторил жрец, не глядя на танеда.

Ори попятился к двери, с состраданием глядя на то, как приступы боли заставляют его дочь корчиться и стонать. Баэлир не двинулся с места, пока в комнате не осталось никого, кроме него и Веры. Как только дверь закрылась, он склонился над Верой, стиснул её голову, повернул к себе и заглянул ей в глаза.

– Разумеешь ли, что говорю я?

Вера в ответ лишь зажмурилась, так как взгляд выпуклых глаз жреца причинял еще большие страдания. Они, словно спицы, впивались в изнемогающий мозг. Баэлир разжал руки, выпрямился и подошел к столу. Налил из кувшина в кубок воды и вернулся к постели. Вера приоткрыла глаза и увидела, как стоящий над ней человек протянул руку к висевшей на его поясе лапе, как вытянул из неё, словно из ножен, длинное тонкое остриё, отливающее угольной чернотой. Вера завизжала, давая выход страху и боли, попыталась пнуть жреца, но промахнулась. Он же, вытянув руки с кубком и острием над Верой, громко и внятно заговорил.

– Волей Светлого Валкуна и силой Матери Нейны, да очистится сия дева, Вайрой именуемая, и оставят её темь и лихо, и не возымеет власти над ней Темный Лангор, и охранит от зла деву сию дух танока рода её – рода мадвура.

Баэлир окунул тонкий клинок в кубок и, приговаривая, круговыми движениями стал размешивать воду.

Странные действия и плавная речь жреца произвели удивительный эффект – по мере того, как Баэлир говорил, головная боль исчезала, Верой овладевали покой и умиротворение. Она обессилено вытянулась на кровати, не имея сил не то что пошевелиться, но просто держать глаза открытыми. Жрец закончил читать, убрал клинок и, склонившись над Верой, приподнял её за плечи.

– Выпей.

Вера разомкнула веки, и увидела, что Баэлир поднес к её губам кубок с водой. Она покорно выпила всё до капли, и жрец опустил её на подушки. Отставив кубок, жрец заглянул ей в глаза.

– Разумеешь ли, что говорю?

Вера медленно кивнула, удивляясь тому, что понимает этого человека. Смысл сказанных им слов, слов чужого языка, проступал в её сознании, как симпатические чернила на бумаге.

Баэлир выплел из своей косицы фигурку на тонком кожаном ремешке и туго повязал Вере на левое запястье.

– Оберег не снимай.

Она опустила взгляд на руку. Ремешок больно давил, а деревянная фигурка мадвура натирал косточку над кистью. Но это было сейчас не важно. Важно было то, что ей невыносимо хотелось спать. Баэлир понял.

– Спи. Сон целебен будет для тебя, и моё укрепит заклинание.

И Вера послушалась. Баэлир постоял еще несколько секунд, глядя на спящую девушку и задумчиво поглаживая подбородок. Потом развернулся и вышел из комнаты. К нему тотчас же подскочил Ирве, а Ори, сидевший на скамье, поднялся, настороженно глядя на жреца. Баэлир, поймав взгляд танеда, ответил на невысказанный вопрос.

– Спит дочь твоя, Ори. Долго проспит. Но милостью Валкуна здорова будет по пробуждении. Всё ж совет мой прими – пока спит, жечь ольху и рябину надо в светёлке её. И лики Верхних и Нижних богов поставьте там, дабы оберечь её от козней сил темных.

– Благодарность наша тебе, Баэлир! – Ори в пояс поклонился жрецу и кивнул стоявшей поодаль Айне. Она поспешно подошла и протянула жрецу сверток белоснежного холста.

– Благодарение Валкуну, – Баэлир принял благодарность вместе с платой, и, сопровождаемый Ирве, покинул дом.

В комнате, несмотря на открытое окно, было жарко и пахло дымом. В очаге, который еще вчера был пуст и холоден, дотлевали ветки. Вера вымученно вздохнула и сбросила ногами одеяло.

– Жарища какая.

Голова не болела, а вот запястье давало о себе знать. Кисть левой руки побелела и затекла – ремешок больно врезался в кожу, став как будто еще туже, чем был.

– Ну что за пытка? – Вера с негодованием подергала оберег, захватила зубами узелок, и попыталась развязать. С третьей попытки, обмусолив весь ремешок и собственную руку, ей удалось ослабить узел. Теперь ремешок с фигуркой мадвура свободно болтался на руке на манер подростковой фенечки. Вера с наслаждением потерла запястье.

– Другое дело. Так и калекой остаться недолго.

Она потянулась, зевнула, скользя взглядом по комнате. С удивлением хмыкнула, отметив появление нового предмета в комнате – двухъярусной полочки с маленькими деревянными фигурками, прикрепленной в углу над сундуком. Вера слезла с постели, подошла и с интересом стала рассматривать фигурки. На верхней полке их было семь, а на нижней – только две. Вера взяла одного из истуканчиков, приглядываясь. В этот момент дверь открылась, и Вера от неожиданности выронила фигурку из рук. Айна заглянула в комнату, и, увидев Веру, заулыбалась.

– Проснулась? Как чувствуешь себя?

Вера несколько опешила, вновь поймав себя на том, что понимает речь, кивнула и нагнулась за статуэткой. Она вертела её в руках и лихорадочно ища подходящее слово чужого языка. Оно нашлось само.