Рони Ротэр - Мошки в янтаре. Отметина Лангора. Стена, которой нет. Пробуждение

– Невестку мне работящую ищи!

– Матушка, – смущаясь, улыбался Ирве. – Рано мне еще.

– Иди, иди, – махала рукой Айна.

В один из вечеров она остановила Ирве, собравшегося на площадь.

– Вайру с собой почто на вечорки не берешь?

Ирве глянул на Веру, улыбнулся и поманил за собой.

– А что ж не взять-то. Хватит дома скамьи просиживать, зять нам тоже нужен. Идем!

– Куда? – спросила Вера.

– Иди, – принялась настаивать Айна. – Повеселишься, о своем, о девичьем с подругами посудачишь.

Летний вечер пах березовым дымом и травами, звучал щебетом птиц. Душная дневная жара ушла, сменившись свежестью. С середины тана доносились смех и песни. Выйдя на площадь, Ирве и Вера были встречены приветственными возгласами сверстников.

– Идите к нам! – крикнул один из парней.

Ирве направился к ватаге парней и девушек. Вера последовала за ним, с интересом разглядывая довгарскую молодежь. Ни одного рыжего среди них не было.

– Наконец-то медноволосая Вайра осияла нас своим появлением!

Навстречу Вере, воздев руки вверх, шагнул один из парней. В левой руке он держал дудку. Приложив её к губам, парень выдул веселый проигрыш, а затем пропел:

И снова заиграл на своей звонкой дудочке. Ирве рассмеялся, глядя на растерянное лицо сестры.

– Это Тинде, он всегда так. Любимец и любитель девушек. Но в зятья не годится.

– Чего это я не гожусь!? – прекратив играть, воскликнул музыкант.

– Ветреный ты и пустой, как твоя свиристелка, – усмехнулся Ирве.

Тинде махнул рукой, рассмеялся, и звонкая музыка снова разнеслась по площади. Он играл, притопывая и подмигивая Вере, и она улыбнулась ему в ответ. Кто-то из парней подхватил свою девушку, та – свою подружку, и завертелся хоровод. Вера отступила в сторону, с веселым интересом наблюдая за пляской. В кругу танцующих она подметила Ирве, влекущего за руку хорошенькую смеющуюся девушку. Тем временем Тинде, подобравшись к Вере, стал плечом подталкивать её к хороводу.

– Нет, нет, – замотала она головой, упираясь, – я не пойду.

Тинде, не переставая играть, вопросительно поднял брови. Вера снова отрицательно покачала головой.

Тинде опустил флейту, пляска закончилась, разгоряченные ею парни и девушки обступили музыканта.

– Сыграй еще, Тинде!

– Хватит скакать, – отмахивался тот. – Отдохните. Я сыграю, а Ворас споет.

– Да! – закричали сразу несколько голосов. – Ворас, спой! Играй, Тинде! Ворас!

Молодежь расступилась, а возле музыканта, уступая просьбам друзей, остался юноша, которого называли Ворасом. Он был чуть ниже Ирве, с волнистыми волосами, перетянутыми на лбу плетеным ремешком, со светлой аккуратной бородкой. Пошептавшись с ним, Тинде коснулся губами флейты. И полилась негромкая музыка, в противовес недавней залихватской плясовой. А Ворас, заложив руки за пояс, запел сильным и глубоким голосом.

Девушки слушали певца, время от времени перемигивались с подружками, и поглядывали на Веру.

Слушая Вораса, Вера не сразу обратила внимание на то, что взгляды всех слушателей направлены на неё. Допевая последние строки, певец подошел к Вере и взял её за руки. Она смутилась от направленных на них взглядов.

– Ты хорошо поешь, – сказала она.

– Спасибо, – серьезно ответил Ворас, глядя её в лицо. Взгляд парня на несколько секунд задержался на шраме. – А ты хорошо танцуешь. Но отчего-то стоишь в стороне. Тинде, сыграй нам!

Он потянул Веру в круг.

– Нет, нет. Я не хочу, – заартачилась Вера, высвобождая ладони из рук певца.

На помощь ей пришел Ирве. Он подошел и положил руку на плечо Вораса.

– Не обижайся, Ворас. Вайра еще не совсем поправилась после болезни. Она обязательно с тобой станцует, как только окрепнет.

Вера благодарно взглянула на Ирве и кивнула.

– Ворас! Станцуй лучше со мной!

К хороводу приблизились несколько девушек. Та, что шла впереди всех, остановилась перед Ворасом. Одета она была не в платье, как остальные девушки, а в штаны, высокие сапоги и тунику, перетянутую в талии ремешком.

– Оставь её. Видишь, она не хочет идти с тобой на круг. А я – хочу.

Ворас улыбнулся подошедшей девушке.

– Здравствуй, Шана. Я тобой непременно станцую, если ты переоденешься.

По лицу девушки пробежала тень. У кое-кого из стоявших рядом с ней девушек, одетых, как и прочие, в платья, мелькнули улыбки на губах.

– И не подумаю, – фыркнула Шана. – Мне так удобнее, я все же воин.

– А я хочу танцевать не с воином, а с красивой девушкой, – парировал Ворас.

– Тогда ты точно не ту выбрал, – усмехнулась Шана.

– И еще, – пропустив мимо ушей её смешок, добавил парень, – Вайра владеет оружием не хуже тебя. Но не кичится этим.

– Я слышала, что она теперь даже веретено в руках держать не можешь, не то что оружие, – рассмеялась девушка. – Хорошо же ей досталось по голове от того варнинга!

– Угомонись, Шана, – нахмурился Ирве, беря Веру за руку.

– Заступаешься за сестренку? А у неё самой что, язык отнялся? Или его отрубили вместе с рассудком, когда личико подправили?

Ирве вздохнул, сдерживаясь.

– Шана, замолчи! Чего тебе неймется? Тебе лицо Вайры покоя не дает?

– Была Вайра, да вся вышла, – пренебрежительно бросила Шана. – И личико теперь у неё, не то, что моё. Такое украшение вовек не снимешь. Поглядим, как на него Ворас дальше смотреть будет.

– Ах, вот что. Весь этот сыр-бор из-за Вораса? Бабья ревность.

– Да к такой теперь и ревновать-то зазорно. Мало того, что уродина, так еще и полоумная.

Девушки за её спиной перешептывались и посмеивались. Вера облизнула губы, сделав шаг вперед, к Шане.

– Послушай, Шана. Я, возможно, тебя когда-то обидела. Если что-то было, прости и не держи зла. Не надо меня ни к кому ревновать, хорошо? Как бы это объяснить…. В общем, не до этого мне сейчас. Ну, мир?

На лице Шаны было написано такое недоумение и презрение, что Вера смешалась и замолчала. Шана отступила к ограде, и, выдернув из ряда кольев два шеста, бросила один к ногам Веры.

– Бери! – Шана крутанула в руке шест. – Покажи, что умеешь.