Сергей Софрин - Не оставляй ведьму в живых. Цикл романов «Легенды Фонарщика Лун»

Проведя в номере достаточно бессонную ночь, напарники неплотно позавтракали и пешком отправились на встречу, по пути стараясь не думать о неминуемом возвращении в отель и отличном бигосе 7поваров местных заведений общественного питания. Они напоминали персонажей Диккенса – вынужденно аскетичных, несгибаемо гордых и романтично неприкаянных. Только Марату эта участь сегодня досталась помимо его воли, благодаря архаичной привычке Станислава Георгиевича путешествовать с кипятильником, заваркой и потайным карманом для денег.

В полдень пространство перед Музыкальным театром просто кишело народом. Экскурсоводы подводили группы иностранных туристов к мемориалу Ромаса Каланты 8, вдоль фасада здания дефилировали утонченные театралы с программками в руках, у газонов стояли вооруженные букетами цветов молодые люди, под деревьями степенными парочками прогуливались граждане, чей период волнительных встреч и расставаний давно миновал. Меж всех выше обозначенных категорий пешеходов нагло выступали сытые, упитанные голуби размером с мясную японскую перепелку. Сразу найти в толпе человека, фотографию которого они загодя хорошо изучили, было весьма непросто. Тот обнаружил себя сам, появившись откуда-то из-за спины Барона, и сразу обратившись к ним по-русски с учтивым приветствием.

– Здравствуйте, господа. – Произнес он глубоким, с велюровой ворсинкой и костяной трещинкой баритоном. – Разрешите представиться: Отто Брунович Кранц. Преподаватель классической философии, религиовед и историк масонского движения. К вашим услугам…

Перед ними возник моложавый подтянутый старичок с тонкими чертами лица и внимательными молодыми глазами – столь голубыми, что их цвет казался искусственным, смоделированным контактными линзами. Седые волосы говорившего целиком соответствовали его удивительным глазам – здоровые, блестящие и мягкие, составлявшие ухоженную шевелюру, какой мог позавидовать семнадцатилетний юноша. Гладко выбритый подбородок и щеки мужчины не имели ни единой мимической морщины, а глянцевый высокий лоб – следов тяжких раздумий.

– Очень приятно. – Немножко официальнее, чем, по мнению Марата, следовало бы, ответил Барон. – Меня зовут Станиславом Георгиевичем, моего спутника – Аристархом Маратовичем. Мы прибыли к вам для консультации по поводу масонского медальона, найденного в коллекции одного усопшего коллекционера его родственниками. Их интересует история и ценность предмета. Они же оплачивают услуги посредников, нашу поездку и ваши хлопоты. При нас находятся несколько качественных фотографий объекта.

– Превосходно.

Их новый знакомый сделал рукой приглашающий жест. Совсем как бронзовый шансонье у «Метрополя».

– Тогда пройдемте на соседнюю улицу, господа. У меня там машина припаркована. Лучше будет, если мы наши проблемы спокойно обсудим дома. Согласны?

Станислав Георгиевич с предложением согласился, и они на светлом «Ауди» достаточно свежего года выпуска, отправились куда-то за город, попутно слушая исторические экскурсы Кранца. Тот минут двадцать повествовал о литовских князьях, рыцарях Тевтонского ордена, замках, борьбе за независимость, революции, Второй мировой, оккупации и опять о борьбе за независимость, но потом вдруг перескочил на масонов и попросил показать ему фотографии медальона.

Барон, немного посомневавшись, со словами: «У вас здесь не очень оживленное движение…», снимки водителю передал, став внимательно наблюдать за дорогой.

– Это медальон магистра масонской ложи «Усердного Литвина», которая была основана в Вильно семнадцатого октября тысяча семьсот восьмидесятого года профессорами Виленского Университета. – Едва бросив взгляд на фотографии, сообщил своим пассажирам Кранц. – Из них же она впоследствии в основном и состояла…. В году тысяча девятьсот восемнадцатом случилось нечто, заставившее ее членов изменить самой идее братства вольных каменщиков, предполагавшей известную закрытость организации и жесткую иерархию кругов посвящения. Они вдруг начали бурно критиковать масонские документы и ритуалы, напрямую обвиняя их в отсталости, театральности и помпезности. Особенно яро отступники отвергали мистическую линию всех орденских таинств. Пытаясь опровергнуть эти, по их мнению, ложные установки, вчерашние классические масоны выдвигали современные научные доводы, принимали в орден всех желающих, а главное – ренегаты замахнулись на основу основ тайного общества – их верхушка отринула божественную миссию Христа и поставила во главу новозаветной истории нечто совсем иное. И более того: в один прекрасный день отступники провели в замке Тракай подобие языческого праздника Майского дерева или Вальпургиевой ночи, апофеозом которого стали всеобщие гуляния ярко выраженного эротического характера. Видите, на медальоне изображены предметы: циркуль, наугольник, пылающее сердце и чаша?

Консультант одной рукой поднял фото к лобовому стеклу и кончиком среднего пальца постучал по картинке в нужном месте.

– Между циркулем и наугольником лежит пространство, в котором, собственно, и существовал Орден. Пылающее сердце – реторта алхимиков со священным огнем, секретный знак тайных таблиц Розенкрейцеров. Чаша – символ Священного Грааля, жизнь вечная и высшее Знание. Чаша появилась на медальоне лишь после тысяча девятьсот восемнадцатого года, когда ложа пережила вышеупомянутые мной небывалые преобразования. А владельцы медальона не собираются его продавать? Возможно, я знаю в Литве людей готовых частным порядком приобрести эту культурную ценность, чтобы сохранить ее для потомков…

– Я не уполномочен вести переговоры на тему продажи и абсолютно не в силах комментировать место хранения предмета. – С корректной холодностью отозвался Барон.

– Могу я тогда попросить вас передать обладателям реликвии мое предложение и цену?

– Боюсь, что нет. Ваше предложение хозяев раритета не интересует. Они обратились к вам, а не к аукционисту, чтобы узнать его приблизительную стоимость для масонов. Именно для масонов. Сообщив стоимость, вы получите всю оговоренную сумму за консультацию. Так сколько…?

– За медальон, при правильном ведении сделки, дадут около пятидесяти тысяч долларов. Но такого покупателя вам самостоятельно не найти…

Похоже, Кранц на них обиделся и замкнулся. Дальнейшая поездка казалась Марату бессмысленной, но никто не хотел произнести это вслух. Консультант рулил и следил за дорожными знаками, Барон рассматривал открывавшиеся за окном пейзажи. Между ними на кожухе коробки передач лежала раздвинутая веером стопка фотографий медальона. С заднего сиденья Марату было видно, как при торможении и на поворотах та ползала по темно-серому пластику, поминутно норовя свалиться кому-нибудь под ноги, чтобы там рассыпаться. Но недавних собеседников это не занимало. Они соблюдали этикет, укладывавшийся в рамки ранее обозначенного Кранцем гостеприимства.