Сергей Софрин - Не оставляй ведьму в живых. Цикл романов «Легенды Фонарщика Лун»

Вскоре машина въехала в небольшой городок Йонаву, миновала его почти безлюдный автовокзал, пропетляла дворами старых пятиэтажек, задами гаражей попала в частный сектор окраины и остановилась у зеленого низкого забора, за которым в глубине цветочного сада стоял красный кирпичный дом с высокой деревянной мансардой.

Растворив железные ворота и загнав «Ауди» в увитый клематисами гараж, Отто Брунович плиточной дорожкой провел гостей в свой особняк, где их безмолвную процессию встретила домоправительница – статная, высокая женщина неопределенного возраста и сословия, но достаточно красивая, чтобы заслужить невольные заинтересованные взоры чужаков. Она выдала всем тапочки, указала новичкам координаты туалета, забрала у Марата сумку-пакет с туристическим путеводителем Каунаса и проводила компанию в комнаты.

Внутри дом Кранца являл собой настоящий интерьерный бедлам. Он немыслимо сочетал в себе рай библиофила, захламленное логово коллекционера, любительскую художественную студию и главный штаб мирового мещанского движения. Репродукции картин, разные интересные безделицы, краски, кисти, плетеные салфеточки, расшитые крестиком думки и фикусы в фаянсовых горшках запросто соседствовали со старинными эстампами, английским фарфором, потрепанными букинистическими томами и толстыми архивными папками. Особенно часто среди других объектов бессистемного собирательства попадались большие хрустальные шары, переливавшиеся в глубине своих полированных сфер далекими сполохами северных сияний, роями таинственных искр, цветными туманностями и радужными отражениями посторонних предметов. Капризные блики от этих световых фантомов разлетались по стенам, шкафам, полкам и книгам пригоршнями завораживающих взор изменчивых сюжетов, сменявших друг друга столь живо, что хорошенько рассмотреть их не представлялось возможным.

– Я вижу, вас заинтересовала моя коллекция магических шаров. – Будто обрадовавшись предлогу прервать затянувшееся неестественное молчание, обратился к Марату Кранц. – Правда, удивительные творения рук человеческих? Вы когда-нибудь встречали что-либо подобное…?

– Не скрою…. Ранее мне с такими вещами сталкиваться не доводилось. – Наблюдая за необычной игрой хрусталя, отозвался Марат. – Позвольте полюбопытствовать: откуда они к вам попали?

– Все представленные здесь изделия куплены у одного из самых известных коллекционеров Советского Союза. Я до сих пор выплачиваю долги, в которые из-за них влез. – С гордостью проговорил Отто Брунович. – Эти шедевры сотворены руками гениальнейшего стеклодува Марека Волчека, жившего в Богемии в начале девятнадцатого столетия. Он умел каким-то образом размещать внутри этих диковинных сфер осколки слюды, кусочки золотой амальгамы, алмазные грани и идеальнейшие, в особом порядке расставленные зеркальца, создававшие непревзойденные эффекты звездных скоплений, галактических туманностей и сказочных миражей. Никто до сих пор не смог повторить его опыт, тайну шаров мастер унес в могилу, не поделившись ею с учениками.

Отто Брунович собрался развить тему творчества богемского виртуоза дальше, но тут их светскую беседу прервали. Свой голос подала домоправительница, бесцеремонно и с долей раздражения доложившая о давней готовности обеда к подаче. Кранц, встрепенувшись, предложил всем выбирать себе места за столом, к которому дама проследовала первой, привычно расположившись с его торца, напротив хозяина дома.

Нужно сказать, что эта беспардонная особа полностью соответствовала здешней странной обстановке. Ее объемная прическа с завитками у скул, стильный макияж и очень новаторский маникюр могли бы выдать в их обладательнице постоянную клиентку модного салона. Серебряные сережки в форме рогатых лун, платиновый кулон с золотой змеей по кругу, яшмовый браслет в иероглифах и вытатуированный с тыльной стороны запястья ворон причислили бы ее к последователям какого-нибудь мистического культа. Глубоко декольтированный черный костюм, туфли на высоком каблуке и кожаный пояс с шитьем послужили бы визитной карточкой безжалостной вамп. Она могла бы быть кем угодно, но… красивые ноги, слегка нервные пальцы, большие темные глаза и чувственные губы придавали их хозяйке узнаваемый шарм звездной актрисы Фанни Ардан, который не портил даже несколько длинноватый нос. А ее манера эффектно жестикулировать, шагать от бедра, держать бокал напротив ложбинки между грудей и выговаривать слова с некоторой затяжкой добавляли сюда еще что-то, заслуживающее отдельного мужского внимания.

«Странная у Кранца домоправительница. – Размышлял Марат, подцепляя вилкой прозрачный ломтик копченой осетрины. – Пожалуй, она больше на хозяйку похожа, чем на прислугу. Деловой партнер, любовница или источник вдохновения…? Или все вместе…? В любом случае, консультант от нее как-то зависит и, кажется, боится потерять ее благосклонность. А Барон скуп на слова и невозмутим, будто старый провинциальный интеллигент на собственных поминках. Чокается, кушает, „спасибо“ говорит, слушает и на ус мотает. Хорошо, что Кранц застольную беседу на себя взял, иначе мы бы точно походили на плохих родственников, приехавших сюда наследство делить».

Тем временем Отто Брунович вел долгую обзорную речь о Литве, как о перекрестке различных европейских традиций: опять обращаясь к литовским князьям, рыцарям Тевтонского ордена, славным военным походам, костелам, соборам и неприступным крепостям. Иногда его исторический обзор вопросами подогревала домоправительница, иногда – Марат, иногда – бог весть кто, сидевший внутри самого докладчика. Наконец, он вежливо извинился за свою словоохотливость и попросил прислугу нести всем десерт.

Едва та исчезла на кухне, Кранц, несколько более поспешно, чем предполагала сложившаяся обстановка, покинул застолье, всего на полминуты скрылся за книжными стеллажами и появился оттуда с тонкой стопочкой скрепленных канцелярской скрепкой бумажных листов.

– Вот, господа, – вчетверо складывая и чуть ли не запихивая бумаги во внутренний карман пиджака Станислава Георгиевича, тихо проговорил он. – Это письмо моего отца, которое поможет вам кое-что понять о вашем медальоне. Копия письма… Я ее отдаю, чтобы внести некоторую ясность… или… нет, не так… чтобы помочь своему отцу… Он очень болел, когда писал. У него случились два инсульта… с интервалом в неделю…. Почти слепой и беспомощный, но он все равно писал перед смертью…. Возьмите и судите сами, нужно ли нынешним хозяевам реликвии держать медальон при себе или пытаться торговать его масонам…. Прочитайте, господа…. Но не теперь…, после…, когда отсюда уйдете…..