Александр Беляев - Лиана. Хроники затомиса

Нет, как ни оправдывай, это самое настоящее злодеяние, и, причем самое подлое, какое я видел. С другой стороны, конечно, она убила сама себя, значит, все-таки его любила и не могла жить без него. Хотя, что значит «не могла»? Ведь она жила без него семь или восемь лет и вышла замуж, хоть и считала его погибшим. Значит, все-таки могла! Нет, запутанная история, и оценить однозначно ее поступок нельзя».

Андрей вышел из метро и по пути к подстанции «Скорой помощи» продолжал размышлять. Он ощущал сильную обиду, словно сам пережил смерть от руки Маргариты.

«А ведь считается, что основные кармические ситуации одной жизни повторяются в другой, ну, может, в несколько ином обличье. Это значит, что если я встречу свою гипотетическую Единственную, то могу погибнуть от ее руки? Ничего себе „любовь до гроба“! А по сути, так оно и есть, до этого самого гроба! Нет, нет, это для меня предупреждение: если когда-то встречу женщину, похожую на Маргариту, от нее надо бежать, как от чумы. Конечно, если бы Йохан Фауст сам попросил ее убить себя, поскольку у него не хватало сил сделать это самостоятельно, тогда еще ее поступок можно было оправдать хотя бы отчасти, но так подло, неожиданно, еще не остыв от его объятий! Да это просто чудовище какое-то. К тому же сказала, что будет с ним до конца!»

«А не являлся ли ты сам чудовищем, Андрюшенька? – вдруг прозвучал в его сознании какой-то совсем иной голос, не тот, который только что обвинял Маргариту. – Ну, естественно, не ты в своем нынешнем обличье, а тот, который жил около четырехсот лет назад. А может сейчас ты обвиняешь Маргариту только потому, что, не убей она Фауста тогда, быть может, он все-таки осуществил бы план Мефистофеля, и не исключено, что жил до сих пор! Тогда ты был бы сейчас не каким-то никому неизвестным Андреем Даниловым, а великим диктатором, от одного имени которого трепетало бы любое человеческое сердце?»

«Ничего подобного, – возмутилось другое „Я“ Андрея. – Власти мне не нужно, и я не поклонник сатаны. То, что совершила Маргарита, – убийство (будем называть вещи своими именами). Возможно, существовал и другой выход, может быть, просто следовало уничтожить эти реликвии и спокойно прожить остаток дней: в конце концов, он мог бы просто отказаться от своих амбиций».

«Не обманывай себя, – ответил его внутренний оппонент, – ни за что он от своих амбиций не отказался бы, и никогда не уничтожил бы реликвии, которые достались ему таким трудом и такими жертвами. А если бы это каким-то образом сделала Маргарита, не убив его, – все равно, эти реликвии, наверное, не единственные на земле, и он несомненно бы их снова раздобыл. Продолжал мучиться совестью и исполнять план, начертанный темными силами. Поначалу он постарался бы успокоить голос совести тем, что собирается выполнить научно-алхимический эксперимент: получится или не получится у него философский камень второй ступени. В конце концов, до него это ни у кого не получалось, и где гарантия, что реликвии те самые? А вдруг подделка, а вдруг философский камень второй ступени вообще невозможно получить? А затем, после его изготовления, каждому этапу своего продвижения он вновь бы нашел оправдание. Совесть ведь его мучила обычно уже после того, как он осуществлял задуманное. Обо всем этом догадывалась Маргарита, и, когда он все подтвердил своим рассказом, она внезапно осознала, что другого выхода нет. Убив его тело, она спасла его душу».

«Но почему все же „чудовище“, – не унималось другое „Я“ Андрея. – Может, он и совершал преступления, и перешагивал через трупы, но он был великим человеком, и много страдал!»

«Много страдал! – усмехнулся оппонент. – Что людям до мук его совести! Свои преступления он совершал вопреки этим мукам. Вспомни слова Пушкина: «Гений и злодейство – две вещи несовместные».

«Господи! – вдруг встряхнул головой Андрей. Тут только до него дошло, что он яростно дискутирует сам с собой, совершенно искренне принимая сторону то одного, то другого голоса. – Что же это у меня, раздвоение личности? Сам с собой договориться не могу?» – ему почему-то пришла в голову забавная картинка: его два «Я», так и не придя к единому мнению, начинают друг друга колошматить и драть за волосы.

К этому времени он добрался до подстанции, и мысли его были поглощены текучкой обычных служебных и неслужебных проблем. День и ночь прошли в непрерывных разъездах, хотя ни одного интересного или любопытного случая не было, в основном одни старички-старушки и инъекции… инъекции… инъекции…

Полдня субботы он проспал, а когда проснулся, то решил было позвонить Лиане, пользуясь отсутствием жены (она оставила записку, что уехала к маме), но только он поднял трубку телефона, как в скважине заскрипел ключ: домой вернулась расстроенная Леночка.

– Случилось что-нибудь? – поинтересовался Андрей, видя, что Леночка какая-то не такая.

– С отцом Сергием очень плохо, – всхлипнула Леночка.

Выяснилось, что, побыв немного у матери, она решила зайти в свою церковь и узнала, что у отца Сергия вчера ночью случился приступ аппендицита и когда его отвезли на «Скорой» в хирургическое отделение, то оказалось, что у него произошла перфорация аппендикса, развился перитонит, и нет никакой гарантии, что он выживет.

Услышав такую новость, Андрей почувствовал, что в сердце у него что-то екнуло.

«А ведь это было в ту самую ночь, когда я его в астрале с Ленкой застукал, о кровать шарахнул и пополам разорвал, – в смятении подумал Андрей. – Как раз на уровне живота. Ну, дела! Слишком уж все совпадает. Неужели я действительно могу в астрале с живыми людьми расправляться?» – Андрей вспомнил его совместное с непортальщиками астральное нападение на Мирзабая и его смерть от сердечного приступа за тысячи километров от Москвы. Как ни странно, эти мысли не вызвали у Андрея угрызений совести, напротив, он даже почувствовал гордость за свое неожиданное могущество, хотя другая сторона по-прежнему пыталась его убедить, что все это – чистой воды совпадение.

«В конце концов, – думал Андрей, – ничего плохого конкретному отцу Сергию я не собирался делать, а в астрале поступил, согласно обстоятельствам, не предполагая, что это может как-то на нем сказаться. Так что если даже действительно какое-то мое воздействие было – его можно отнести к разряду несчастных случаев. Просто буду знать, что в астрале надо быть осторожнее».

В течение недели Андрей каждое утро пытался дозвониться до Лианы, боясь сделать это вечером, когда Леночка являлась из института. Но, очевидно, она выздоровела после приступа и вышла на работу (кстати, Андрей так и не знал, где она работает). Через несколько дней после истории с отцом Сергием Леночка сообщила, что кризис миновал, и батюшка медленно пошел на поправку. Она заметно повеселела, и в ее отношении к Андрею наступило потепление. И все же Андрей ощущал: что-то стало не так. «Хоть бы она как-нибудь к матери ушла на целый вечер!» – раздраженно думал он. С другой стороны, он боялся, что к телефону подойдет муж Лианы и что-то заподозрит, поэтому оттягивал звонок, хотя вполне мог бы сказать Леночке, что звонит какой-нибудь больной. Но Леночка, как назло, к матери не ехала, только пару раз днем навестила (вместе со своей общиной) отца Сергия в больнице, когда тому стало полегче.