Ирина Лем - Между нами, вампирами

Слева, в дальнем углу у пустого столика Шон заметил одиноко сидящего мужчину, привалившегося спиной к стене. На голове его покоилась основательно поношенная, черная шляпа с полями – укороченный вариант цилиндра. Из-за многодневной щетины, переходившей в негустую бородку, определить возраст мужчины не представлялось возможным. Лицо его имело красноватый оттенок – то ли от нахождения на морозном воздухе, то ли от внутренних недомоганий. Трезвыми, от того угрюмыми глазами глядел он под стол впереди, за которым подвыпившая компания играла в кости на деньги. Мужчина ожидал, когда упадет случайно монета или банкнота, чтобы незаметно присвоить.

Он очень очевидно относился к тертьей категории жителей, что еще не говорило о его безнадежной испорченности. Шон на расстоянии определил наличие у мужчины положительных задатков, которые проявляются только в подпитом состоянии. «Поможет устроиться на ночлег. Заодно просветит в особенностях местной жизни», – догадался Шон.

Устроившись за тем же столиком, поставил саквояж к ноге, сказал:

– Привет.

Мужчина не ответил, не пошевелился, не скосил глаза – полнейшее равнодушие. Шон заказал два виски, или что там у них имелось покрепче. Один стакан подвинул угрюмому соседу, из второго отпил сам. Коротко глянув, сосед молниеносным движением опрокинул стакан в рот. Вытерся рукавом. Почмокал губами, будто проверяя, достаточно ли крепок напиток и как скоро удастся опьянеть.

Видимо, алкоголь сдал экзамен на «отлично». Мужчина подобрел лицом, повернулся к незнакомцу, посмотрел в глаза. Испытующе – нальет ли еще? Но понимал: просто так его никто поить не будет. Значит, надо познакомиться, показать, что готов помочь, если у новоприбывшего имеются вопросы.

– Привет, – сказал. – Издалека прибыл?

– Да, – ответил Шон, не вдаваясь в объяснения.

– Хочешь здесь остановиться?

– Да.

– Хорошее место выбрал, – продолжил сосед. Голос у него был хриплый, низкий, как у старого, простуженного пса, который на вывеске. – Кстати, меня Массимо Мориньо зовут.

Протянул руку.

– Шон Маккензи. – Пожал.

– Британец?

– Шотландец.

Оба разговаривали на нечистом английском, потому отлично понимали друг друга.

– А я итальянец. – Он пальцем передвинул шляпу со лба назад, сел прямее, повернулся к собеседнику, руками облокотился на стол. Подался вперед, как бы желая сообщить большой секрет. Но голос не приглушил. – Спросишь, что я тут делаю, среди бриттов, скоттов и ирланских собак? Отвечу: погибаю. Потому что без семьи. Потому что изгнали меня.

Массимо умолк, ожидая вопроса, чтобы убедиться в заинтересованности незнакомца. Вопроса не последовало. Шон видел – сосед обрадовался возможности излиться, видно давно ждал, потому продолжит сам по себе. Вообще чужих откровений он не любил – чаще всего это вранье, выставляющее рассказчика героем. Перебивать пока не собирался. Иногда из чужой болтовни можно вынести много полезного для себя.

Молчание – знак согласия слушать. Итальянец продолжил.

– Я приехал в Америку не один. С папой, мамой, дядьями и их детьми. Высадились в Нью Йорке, обосновались на Малберри-стрит в Манхэттене. Работы не нашли. Стали родственники банду сколачивать, меня на преступления подбивать. Сначала мальчиком на побегушках сделали. Когда исполнилось шестнадцать, дали пистолет. А я, знаешь ли, убежденный католик. Убивать, грабить не могу. Верую в Деву Марию. Она все видит, грехи не простит. Так и сказал дядьям. Прогнали они меня из семьи, велели на глаза не попадаться… Ты сюда случайно не из Нью Йорка прибыл? Не слышал про Антонио Мориньо? Это мой отец, как он там?

– Не слышал.

Массимо не расстроился. Про отца просто так спросил.

– Вот, значит, забрел я сюда, в глушь, подальше – от земляков спрятаться. Прозябаю среди иностранцев. Одиноко… Только ты не подумай, что жалуюсь. Не я один такой. Здесь все чувствуют себя неуютно, оторваны от родины. Америка – страна пилигримов, романтиков и бандитов. Еще индейцев. Но они за людей не считаются. Ты вот зачем сюда явился?

– Ну, как все…

– Правильно. В надежде на лучшую жизнь. Извини, разочарую – миф это. Нет ее на земле. Только там. – Массимо ткнул пальцем в потолок. – Ты чем собираешься здесь заниматься?

– Ну, как все…

– Значит, охотой на бобра. Самый прибыльный бизнес. На шубы да воротники европейским богачам. Бешеные деньги платят. Знаешь, как по-французски бобровые шапки называются? – вопросил итальянец и спьяну не заметил усмешливой искорки в глазах собеседника. – Да откуда тебе знать, там в Шотландии, на краю света… Касторэ – запомни. Пригодится, когда будешь торговаться с перекупщиками. Самый лучший бобер на мех – не молодой, не старый, среднегодок. Будешь тушку разделывать, не повреди вонючие мешки под хвостом. Испортишь мясо и всю шкуру. Амуниция у тебя есть?

– Нет.

– Могу продать, – сходу предложил итальянец еще несворованное. – Знаешь хоть – как на него охотиться? Стрелять, капканы ставить умеешь?

Шон умел, но не собирался признаваться. Капканы он с детства наловчился ставить, когда в окрестностях Фикелмона на кроликов охотился. Не столько для еды, сколько для развлечения. Потом в священных походах уменье пригодилось, когда приходилось самим пропитание добывать. Стрелял метко: одним выстрелом часового на сторожевой башне снимал.

– Вообще-то не очень. Научи.

Прежде чем начать лекцию, Массимо красноречиво повертел в руках пустой стакан. Шон сходил к бару за дешевой бутылкой, поставил на стол – ближе к собеседнику. Итальянец поглядел на нее дружелюбно, даже ласково, как на любимую жену. Набулькал себе полстакана, вывалил в горло, проглотил гулкими глотками. Провел рукавом по губам.

– Так вот, – начал он с видом бывалого охотника. – Капкан шкурку не повреждает, но в нем животное погибает долго и мучительно. Ружье – более гуманный вид убийства. Только в случае, если ты меткий. Стрелять надо или в глаз или непременно в голову. Бобер пули не заметит, умрет сразу, не будет страдать. Это как щелчок в лоб, раз – и мертвый. Если же предпочитаешь ставить капканы, надо будет часто ходить проверять. Лучше всего каждый день. Только с нашими расстояниями да по дремучим лесам не у всех получается. К тому же есть опасность столкнуться с дикими…

– …медведями?

– Нет, индейцами.

– Они агрессивные здесь?

– Когда как. Иногда ни за что стрелой покалечат. Иногда спасут от верной смерти, раны вылечат – тоже ни за что. Недавно Беззубый Джо рассказывал. Охотился он на белку. Подстрелил одну, подошел тушку забрать, а она живая оказалась. Начала беситься, исцарапала его, искусала. Еле пристукнул ее. Глядит, руки все в крови. Ну, как водится, поплевал, размазал, думал – обычное дело, само пройдет. Дальше пошел охотиться. Переночевал в лесу на еловых лапах. Наутро проснулся от боли. Глядь – кисти разнесло, кулаки как две кувалды. Гной из царапин сочится. Ну, думает, конец пришел, гной выше по рукам пойдет, весь организм отравит. Хорошо, он недалеко от озера бродил…