Сергей Рулёв - Звёздная паутина. Рассказы

«А Троха – молодец, не растерялся», – внезапно подумал Осокин и чуть не рассмеялся – в первый раз он хорошо и уважительно, пусть даже мысленно, отозвался о духе. Действительно смешно. Ведь с тех пор, как пришёл следующий после его призыва призыв, Осокин старался держаться как можно круче и просто не позволял себе хорошо относиться к духам. После всего того, что по духанству испытал он – жалеть кого-то?

И вот один из его принципов уже сломался. Сам по себе. Плохой симптом, что и говорить.

А хохот продолжал бить по ушам.

Минут через пять после того, как Трохин ушел на кухню, он стал громче.

Осокину захотелось закрыть руками уши, но он не мог позволить себе такую роскошь. По крайней мере при других. Потому что никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя показывать свою слабость. А сейчас Осокин как раз чувствовал себя слабым и беспомощным, прямо как дух перед сборищем дедов.

Осокин почувствовал, как в нем поднимается и начинает закипать злость. Злость на самого себя, армию, караул и на то, что заставило его себя так паршиво чувствовать.

Оставалось только найти причину.

Осокин огляделся. В его глазах сверкала ненадуманная ярость. Неожиданно он увидел через открытую дверь в спальное необычным способом нарисованный Мориным оскаленный череп. Вспомнил, как стоял у ямы, которую они копали под новый сортир, глядя на эту…

В голове начала складываться цельная картина. Как бы по идиотски это все не выглядело. Осокин понял, откуда на них обрушилось это безумие. И теперь, как только появилась конкретная цель, вернулась уверенность в своих силах.

Осокин молча встал и взял автомат.

Поймав настороженный взгляд Голубева, он грубо бросил:

– Не писайте в штаны, детки. Я пока ещё в норме.

Передёрнув затвор, он всё-таки решил пояснить, так, на всякий случай, а то вдруг объявится ещё один герой-Трохин.

– Кажется мне ясно, из-за чего весь этот бардак.

Ребята по прежнему смотрели недоверчиво. Конев даже потянулся за автоматом. Но Осокину было на это глубоко наплевать. Сейчас он разделается с этой тварью, и тогда все поймут, что он прав.

Он подошел к комнате начальника. Точно, Маска лежала там же, куда её положил Морин – на краю стола, наполовину прикрытая брошенной кем-то газетой.

Снова ударил по глазам злобный оскал.

Осокин оскалился в ответ, вскинул к плечу автомат и прицелился. С такого расстояния он ни за что не промахнется. Уж будьте уверены.

Осокин нажал на спусковой крючок.

Раздался одиночный выстрел. Пуля срикошетила от камня из которого была сделана Маска и ударила в стену. Осокин чертыхнулся – предохранитель с автоматического упал на одиночный. Ох уж эти раздолбанные автоматы, передающиеся по наследству! Переводя предохранитель, он с дикой радостью отметил, что хохот оборвался, уступив место гневному рычанию.

– Не нравится, падла? – прохрипел он, прицеливаясь снова.

Две короткие очереди заглушили рычание.

«Что за ерунда?» – пронеслось в голове у Осокина. Ни одна пуля не попала в цель. Скосив глаза вниз, он увидел четыре дымящиеся дырки в деревянных досках пола. Получалось, что какая-то сила остановила пули прямо в воздухе, да так, что те расплавились.

Осокин почувствовал, что опять начинает теряться. Теперь первоначально составленный план уже не казался ему таким легковыполнимым. Приступ растерянности длился недолго. «Ну нет! Хрен ты угадала!» – со злостью подумал Осокин и дал длинную.

Все оставшиеся патроны вылетели за четыре очереди. Маска даже не шелохнулась. Расплавленными каплями пули падали вниз, так и не достигнув цели, которой они предназначались. Лишь одна пуля избежала общей участи. Наткнувшись на невидимую преграду, она срикошетила от неё, разворачиваясь на 180 градусов.

Осокин всё ещё жал на спусковой крючок, когда эта последняя пуля, пройдя мимо ребер сквозь мягкие мышечные ткани, разорвала ему сердце.

18

Смена задерживалась уже на полчаса. Такого ещё ни разу не было. Ну, минут на десять, такое изредка случалось. Но на полчаса – это уже ни в какие ворота не лезет!

Да и свет на периметре почему-то не включают. И по портативной рации вызываешь караул, вызываешь – бесполезно.

Да черт с ним со всем этим! Лишь бы сменили быстрее.

Михаленко зябко поежился. Уже не то, что прохладно, а совсем холодно. Надо же было дураку догадаться оставить шинель в карауле! Жара днём, до смены не замерзну! С другой стороны, кто же знал, что эти тормоза на столько задержат смену.

Надо что-то делать. Но что ты сделаешь? «Хоть волком вой», – невесело усмехнулся Михаленко. Пятьдесят отжиманий от перекладины вышки согревали буквально на пару минут. Еще немного, и он превратится в такую большую-большую сосульку. Подобная перспектива Михаленко нисколько не радовала.

– Ну где же они? – спросил сам у себя Михаленко, подпрыгивая на одной ноге, чтобы согреться.

«И вообще, когда они там свет на периметре собираются включать? Совсем они там умерли, что ли?» – подумал он, доставая часы и пытаясь разглядеть минутную стрелку. С большим трудом ему это удалось. Без пятнадцати одиннадцать.

Возмущению, закипевшему в душе Михаленко, не было границ.

Он в очередной раз попытался вызвать по рации караул, и в очередной раз послушал в ответ треск атмосферных помех. Другие посты время от времени пытались сделать то же самое. С тем же результатом. Следовательно, его рация в полном порядке. Зато то же самое минут через десять нельзя будет сказать о нем самом.

«Правда они там все что ли подохли?» – снова мрачно подумал Михаленко. Более оригинальных версий почему-то не рождалось.

Попрыгав ещё немного, Михаленко наконец решился: слез с вышки и побежал к соседнему четвёртому посту.

Виталин исполнял какой-то хитроумный танец.

– Что, взмёрз, маугли? – поинтересовался Михаленко, залезая к нему на вышку.

– Можно подумать – ты вспотел, – стуча зубами, ответил Виталин.

– А как же, – усмехнулся Михаленко, – у меня же вышка-то с подогревом.

– А-а-а, – протянул Виталин, – ну тады – ой.

С минуту они помолчали.

– Ну что будем делать? – нарушил молчание Михаленко. – Уже на час задерживают.

– А чёрт его знает, что делать, – проворчал Виталин. – Может, пойти в караул и там спросить? – добавил он с сарказмом.

– И получить за это по башке, – ответил Михаленко. – Надо было тогда каску захватить.

– Да, без каски хреново, – покачал головой Виталин, – башка может не выдержать.

Они ещё немного помолчали.

– Не, кроме шуток, что делать-то? – снова нарушил молчание Михаленко. – По рации они не отзываются, свет на периметре не включили, смены нет. Может, у них случилось что?

– Может и так, – пожал плечами Виталин. – Ты устав читал? Стой, пока не снимут.