Александр Чиненков - Забытые сказы оренбургских и уральских казаков

Лыков промолчал, видимо, всё ещё не веря в искренность соседа. Митрофан тоже молчал, ожидая, когда первым заговорит Матвей. Он понимал, что сосед задумался о чём-то серьёзном, но не понимал, почему он так долго молчит?

– Свинья у меня подохла с выводком поросят, – вздохнул Лыков. – И Обуховых беда не обошла стороной. У них бычок и тёлка годовалые зараз оба издохли. Мы грешным делом подумали, что и твою избу не обошла напасть, а у тебя всё хорошо, оказывается…

Митрофан выслушал соседа, и на душе у него вдруг стало ещё тревожнее и тягостнее.

– Обожди, я сейчас лампу зажгу, – сказал он. – В темноте об эдаких вещах судачить муторно.

Он зажёг лампу, поправил фитиль, чтобы она меньше чадила, и посмотрел на соседа.

– А может, отрава какая в корм попала? – предположил он, почесав затылок.

– Нет, не в том дело, – вздохнул Матвей. – Когда свинья моя подыхала, я её прирезать хотел. Горло-то перерезал, а из него… Матерь Божья, из него как пахнула вонища смрадная, аж чуть нутро моё наизнанку не вывернуло. Свинью я всё же разрезал, а мясо… Мясо всё сгнившее в ней!

– У живой свиньи было сгнившее мясо?! – не поверил Митрофан.

– Будто она уже дней десять мёртвая.

– А поросята?

– То же самое.

– А скотина Обуховых?

– Тоже заживо сгнила. А вот у тебя, видишь ли, всё хорошо.

Матвей примолк, насупившись, и Митрофан быстро спросил:

– Так что, если моя скотина не хворая, это тебя злит зараз?

И тогда Лыков, будто помимо своей воли, сказал тяжело и глухо, отводя в сторону взгляд:

– Мы нынче покалякали у реки и к мнению пришли общему, что ведьма к нам на хутор заглядывала.

– Быть того не могёт! – испуганно перекрестился Матвей. – Чего ей делать у нас?

– Ясно чего, нас погубить, – перешёл на шёпот сосед. – А что всего хуже… Сдаётся мне, что гадина эта где-то поблизости обосновалась. Теперь не успокоится, подлюга, покуда не изничтожит всех нас.

Варвара вернулась с поля домой раньше, чем отец и братья. Злоба, рвущаяся наружу, не знала удержу. И она давала ей выход крепкими ругательствами, громко выкрикивая их на весь лес.

Придя домой, она немного успокоилась. Затопив баню, девушка вышла со двора, чтобы встретить возвращавшихся с пастбища коров. Но животные, увидев хозяйку, неожиданно забеспокоились. Развернувшись, задрав хвосты и очумело мыча, они помчались обратно в лес. Их поведение сильно разозлило Варвару.

Не зная на кого выплеснуть свою злобу, она схватила черен от лопаты и принялась с проклятиями избивать сидящих на цепи собак. Несчастные животные скулили, выли, лаяли и визжали, но это не останавливало вышедшую из себя Варвару. Злясь ещё больше, она готова была забить до смерти прятавшихся в будках собак, если бы…

Её буйство остановила внезапно пришедшая в голову мысль. Девушка вспомнила о спрятанном в сарае зеркальце, и по её ожесточённому сердцу прокатилась тёплая волна. Не мешкая ни минуты, Варвара нашла заветную вещицу и посмотрелась в него.

Увидев своё отражение, девушка успокоилась окончательно. Злоба и раздражение исчезли бесследно. Варвара без сожаления вспомнила про свою ссору с отцом и братьями, подумала об избитых собаках, а вот коровы… Где теперь их искать в лесу?

Коровы вернулись ко двору, как только девушка спрятала зеркальце в карман кофты. Животные, на удивление, вели себя спокойно и послушно. Варвара подоила их и занесла вёдра с молоком в дом, и в это время вернулся Митрофан с сыновьями.

Начавшаяся в поле ссора дома продолжения не получила. Братья выгрузили из телеги мешки с картошкой, выпрягли лошадь и ушли в баню. Пока они мылись, Варвара накрыла на стол, но ужинать никто не стал. Братья сразу же разошлись спать, а вот отец…

Ни капли не расстроившись, Варвара накрыла нетронутую еду скатертью и пошла спать в сад, где под яблоней её дожидался топчан, застеленный чистым, пахнущим свежестью бельём. Прежде чем лечь в постель, девушка долго смотрела в зеркальце. Вдоволь налюбовавшись на себя, она в порыве счастья поцеловала его и положила под подушку. Устроившись поудобнее, Варвара закрыла глаза, но сон не шёл. Тогда она засунула под подушку руку, нащупала зеркальце и…

«Я рада, что ты одумалась, – послышался уже знакомый зловещий шёпот в голове, но на этот раз он не испугал девушку, а напротив, приободрил её. «Что со мной происходит, в толк не возьму», – подумала Варвара, и зеркальце тут же ответило: «С тобой происходит то, что и должно произойти. Ты изменяешься!»

«Изменяюсь? Но для чего?» – «Ты становишься тем, кем становишься».

«Как это понимать»? – «Принимай как должное. В тебе пробуждаются таинственные силы, которые помогут тебе во всём».

«Я что, превращаюсь в ведьму»? – «Ты переходишь в то состояние, владея которым, возвысишься над людьми. Они будут жить недолго, любить, страдать и умирать, так ничего и не достигнув. Ну а ты будешь потешаться над их жалким существованием, которое они называют жизнью, даже не подозревая, как жестоко ошибаются»!

«А я? Сколько мне отведено прожить»? – «Ты будешь жить вечно и счастливо. Положись на меня, и я помогу тебе»!

Беседуя с зеркальцем, Варвара и сама не заметила, как заснула. А когда время перевалило за полночь, во дворе завыли псы. Их поддержали собаки из соседних дворов. В это время девушка встала со своего ложа и с закрытыми глазами направилась к калитке…

Матвей Лыков проснулся от душераздирающего воя собак. «Всех домочадцев поразбудят заразы», – с раздражением подумал он и, кряхтя, поднялся с кровати.

– Ты куда, Матюша? – схватив его за руку, спросила встревоженно жена. – Чего наш Киргиз эдак воет?

– Вот и иду узнать, в чём дело, – хмуро отозвался Лыков. – Сроду эдакого не было, чтобы наша собака кого-то испужалась.

Он обрадовался, когда, выходя в сени, застал старенькую мать спящей. «Странно, что дрыхнет при эдаком вое, – подумал Матвей, остановившись на минуту у её кровати. – А ведь у матушки такой чуткий сон. Может, она испужалась и боится пошевелиться»?

Он осторожно коснулся плеча женщины, но она не проснулась. Тогда Матвей тихо вышел из сеней и направился к собачьей будке. Киргиз истошно выл, захлёбываясь от отчаяния. От его воя, а может, по какой-то другой причине у Лыкова кровь стыла в жилах. Он присел возле будки, в которую забилась испуганная собака, не зная, что делать.

Во дворе было темно. Небо заволокло тучами. Бросив взгляд в сторону конюшни, казак обомлел. Через щель в приоткрытой двери он увидел внутри странное зеленоватое свечение. Матвей прирос ногами к месту, на котором стоял, и не смог себя заставить пошевелиться. И вдруг мерцающее в конюшне облако пришло в движение. Пока Лыков наблюдал за ним, его тело стало покрываться мурашками и дрожать. Воющая собака так застряслась в будке, что загремела цепь.