Александр Чиненков - Забытые сказы оренбургских и уральских казаков

– Хосподи, да что же это такое? – прошептал объятый ужасом казак. – Хосподи, спаси и сохрани семью мою! Да неужто это ведьма во дворе моём хозяйничает?

Сзади, с крыльца, послышался стон. Матвей обернулся и увидел жену. Авдотья стояла, вытянувшись во весь рост, и походила на каменную статую. Лампа в руке подпрыгивала, видимо, её била дрожь. Она смотрела на дверь конюшни и молча шевелила губами. Состояние жены или охватившее душу отчаяние в одно мгновение вывели казака из оцепенения. Он подбежал к крыльцу и схватил Авдотью за руку:

– В избу, быстрее, мать твою!

Но её невозможно было сдвинуть с места. Она точно приросла подошвами к крыльцу. Матвей не мог припомнить, чтобы его жена боялась чего- нибудь, но сейчас он не узнавал её.

– Туда гляди, – прошептала вдруг Авдотья, и мужчина, проследив за её взглядом, обернулся.

О Боже! Ему едва хватило решимости видеть это. Из конюшни, освещаемая сиянием, вышла девушка, одетая в белую ночную сорочку, напоминающую саван мертвеца. Её красивое лицо казалось ужасным. С распущенными волосами, окутанная зеленоватым облаком, она медленно плыла по двору. Матвею показалась знакомой фигура ведьмы, но ему некогда было раздумывать над этим. Казак был на грани нервного срыва и очень боялся, что ведьма приблизится к ним.

И случилось самое страшное. Ведьма увидела трясущихся от страха супругов и направилась к крыльцу. Выбежавшая из избы кошка зашипела и выгнула спину. Шерсть на ней вздыбилась, и животное тут же юркнуло обратно в сени.

Ведьма медленно приближалась к крыльцу: с закрытыми глазами она плыла над землёй, не касаясь её ногами. И это было ужасное зрелище.

– О Хосподи, спаси и помилуй нас! Я сейчас помру со страха, – причитала шёпотом Авдотья , будучи не в силах отвести глаз от леденящего кровь зрелища.

Лыкова передёрнуло. Вид приближающейся ведьмы парализовал его, а разросшийся до невероятных размеров страх переходил все границы. Матвей силился закричать. Ему хотелось освободиться от оцепенения и затащить жену в избу, но он не мог двигаться, а в голове царил хаос.

У крыльца ведьма остановилась и вытянула вперёд правую руку, на ладони которой лежало зеркальце. Она поднесла его к лицу едва живой от страха жены Матвея.

– Погляди в него, – тихо прошептала ведьма, и этот зловещий шёпот прозвучал в ночи как приказ, который невозможно не выполнить.

Авдотья глянула в зеркальце и, стуча зубами, зажмурилась.

– Да будет так! – прошептала зловеще ведьма и, так и не открыв ни разу глаз, медленно поплыла к калитке.

Прошло две недели. Однажды утром, в воскресенье, отец вышел из избы запрягать в телегу лошадь.

– Прохор? – позвал он старшего сына. – Нынче ты на хозяйстве остаёшься, покуда мы в церковь ездим.

– Хорошо, – кивнул Прохор, но не успел он отойти от отца, как с крыльца послышался голос Варвары.

– Папа, дозволь мне остаться? – попросила она. – Что-то нездоровится мне нынче.

– Что, опять?! – удивился Митрофан. – Как в церковь ехать время приходит, так завсегда с тобой что-то случается. Нет, нынче Прошка на хозяйстве, а ты с нами собирайся.

– Нет, я не поеду в станицу, худо мне, – нахмурила Варвара красивые брови. – Мочи нету в телеге трястись, нутро болит у меня.

Снова столкнувшись с упрямством и гордыней дочери, Митрофан вспылил.

– Да что же это такое?! – загремел он на весь двор, сжимая кулаки. – Сызнова перечить мне удумала? Ежели в прошлый раз тебе всё с рук сошло, так нынче…

Он вдруг замолчал, словно поперхнувшись. Мгновение спустя Митрофан грузно припал к бортику телеги, загребая руками лежащее в ней сено. А потом он стал медленно оседать на землю, тяжело дыша и хватаясь обеими руками за грудь.

Сыновья поспешили на помощь отцу, а Варвара… Она смотрела на происходящее холодным взглядом, ладошкой правой руки поглаживая зеркальце, лежавшее в левой.

– Мне и сегодня всё с рук сойдёт, папа…

Эти зловещие слова дочери Митрофан ещё успел услышать, а потом всё заволокло туманом. Сыновья успели подхватить отца прежде, чем он упал на землю.

С людьми разное в жизни бывает, но ни разу ещё не случалось такого с Митрофаном Рогожиным. Все три сына были взволнованы, искренне огорчены и напуганы.

– Ничего, оклемается, – цинично заявила Варвара. – В его годы не следует эдак серчать и беситься.

– Язык прикуси, не то с корнем вырву, холера! – в сердцах закричал на неё Прохор. – Это ты довела отца до эдакова! Ежели помрёт он, самолично тебя удавлю и рядом с ним в гроб укладу!

Обычно спокойные и уравновешенные братья Рогожины сегодня были злы, взвинчены и озабочены. Чаша их терпения по отношению к отбившейся от рук сестре была переполнена. Если бы сейчас она сказала им хоть одно слово, они бы разорвали её на куски.

Сыновья перенесли Митрофана в избу. Они испытывали чувство растерянности и опустошённости – отец был для них всем, и братья боялись потерять его.

К вечеру отцу стало хуже, и братья спешно увезли его в станицу к знахарке. Варвара осталась дома одна.

Весь следующий день девушка «хлопотала» по хозяйству в приподнятом настроении. Она занавесила тряпкой образа на стене, и всё казалось ей хорошим и восхитительным. Иногда она думала об отце и братьях, но вспоминала о них так мимолётно, будто они уже не существовали в её новой жизни.

Вечером она подоила коров и прогулялась к реке. Но там никого из хуторян не было. Соседи почему-то перестали собираться на «посиделки». Ни капли не расстроившись, Варвара вернулась домой.

Уже значительно стемнело, небо усыпали звёзды. Когда девушка подошла к калитке, дорогу ей преградил высокий человек. Девушка остановилась, но страха в душе не почувствовала. Незнакомец произнёс:

– Наконец-то я нашёл тебя, Варвара!

Девушка нахмурилась, повела плечами и замерла в ожидании. Она не могла разглядеть в ночи лица незнакомца, да и голоса его не узнавала.

– Здравствуй, Варвара, – неуверенно заговорил незнакомец.

Она и бровью не повела, но ответила:

– Кого другого ты напужал бы непременно, но я не из эдаких.

– А я не пужать тебя пришёл, Варвара, – вздохнул сокрушённо незнакомец. – Я ведь как тогда у церкви тебя увидал, так потерял покой и голову.

Это неожиданное признание рассеяло напряжённость первых минут встречи. Девушка хотя и не видела лица незнакомца, но вспомнила его голос. Это был тот самый красавец-казак, который хотел ей помочь у церкви, когда ей стало плохо.

– Как звать-то тебя, казак? – спросила Варвара, счастливо улыбнувшись. – А я тебя помню. Ты…

– Меня зовут Пантелей Андронов, – представился казак. – Сам я нездешний. Когда тебя увидел, тогда я в гости к сродственникам в станицу приезжал.