Святослав Лаблюк - Боги с Родины. 3 книга трилогии

– Ага! Как будто, специально, они хотят, чтобы выкручивался – наизнанку, перед ними.

– Согласен. Точно! – вздохнул Никита, тяжело и, вновь уставился на малышню, в песке играющую, беззаботно.

– И будет так, наверное, всю жизнь, пока мы не состаримся.

– Да. Хорошо, – состаримся нескоро.

– Ты прав. Хоть это хорошо.

Сидя на обрамлении песочницы, они, непроизвольно, искоса смотрели во все стороны, как будто ожидали неприятности. И, зная, что бесплатным сыр бывает, в мышеловке, прекрасно понимали, – в жизни, за всё нужно платить. Расплаты ждали, она не приходила.

– Всё впереди, – найдёт, когда больнее будет, сказал Никита и, внезапно, улыбнулся грустно.

Время тянулось, отвлекаться стали на все события, происходящие.

И тут Никита, вновь «увидел» бабушку, которую он встретил на площадке, как будто, через стены, – расстояние, её увидел – поднимающуюся к квартире, где «сняли» деньги. Его будто ошпарили! Стыд, словно боль, сковал; едва согнулся, спрятал голову в коленях.

– Я знаю, как решить нашу проблему! – Никита, тихим шепотом, воскликнул. Давай, те деньги отнесём обратно!

– Ты что? Зачем? И, как, мы это сделаем? Нас, сразу же сдадут в милицию, как только мы признаемся. Лошара полоумный!

– И, что? Если сдадут, то сразу выпустят. Во-первых, – малолетки, а во-вторых, – проступок осознали и, добровольно принесли назад, что взяли. Ну, просидим немного в «обезьяннике», пока родители зайдут за нами.

– Самим, что взяли, принести назад? А для чего тогда, мы рисковали? И дома попадёт мне больше, – лишь за то, что мы вернули деньги, чем – что украли.

Нет, – лучше мне в колонию, если поймут, что мы воры. Но, может, не поймут…, сам говорил.

– А ты оставить себе одну бумажку, ведь за одну нас не убьют, и, может, не заметят. Их в пачке много. Получится, – не зря ходил на дело.

– Мне жалко. Столько денег, никогда, я не держал в руках. Когда ещё придётся?

– Но, всё равно – они ведь не твои.

– Ты знаешь, я привык к ним, как-то, – они мне, как родные.

– И жечь в кармане перестали?

– Ты знаешь, только ты их предложил отдать, так сразу перестали жечь. Теперь, – приятно греют.

Я буду – плохо чувствовать себя, если отдам, их у меня не будет…

– Смотри! – Никита засмеялся, – как благотворно повлияла мысль, что нужно будет их отдать.

– Да ну тебя! Ты всё серьёзно или шутишь?

– Ты знаешь, Гриша, я действительно, серьёзно, отдать тебе их предложил. Мысль появилась у меня, – вдруг люди собирали их всю жизнь, и мы, украв их, мордою об стол воткнули.

– Какой ты благородный, стал!

– Не очень. Был бы благородный, не поддержал бы и не воровал.

– Тогда скажи, что на тебя нашло? Раньше Никита, было нужно, думать! Да и не думаю, что мы украли их мечту. Ковры и роскошь собирали, жизнь они? Едва ли. Быть может, малый миг для них, есть жизнь для нас – в десятки лет.

– Не знаю как тебе всё объяснить, чтобы ты понял, надо мною не смеялся.

Какая разница какой длины тот миг, ведь главное, чтобы самим собой остаться. Какой-то сдвиг в мозгах произошёл и стал, возможно, чуточку честнее. Ведь у меня ещё никто не крал, и чувствовать не мог я раньше, это ощущение. Сейчас представил я себе, что у меня украли то, что мне сейчас необходимо, и было стыдно, словно я варяг, и на душе, вмиг, неуютно стало.

– О! Ты стараешься мне, так красиво объясниться! Но почему-то, тебя слушать, мне противно, – ответил Гриша и, смеясь, достал все деньги и, отдал, глядя с усмешкой, говоря:

– На! Забирай скорей! Бери, коли таким вдруг стал! Иди и, отдавай! И позабудь об этом навсегда, как и меня! Иди, скорее! Возвращай, пока тебе отдал их я. И, получи от них большой привет, как песня с прошлым летом, что хороша для дураков таких, как ты и я, что другом был тебе – до этого момента.

Никита деньги взял, а Гриша, засмеявшись, ушёл куда-то в сторону, обидевшись.

Сказать, намного легче, чем пытаться сделать. Ноги налились тяжестью свинцовой. Никита, еле-еле их передвигая, направился к подъезду. С трудностью, одолел 6 этажей и, в нерешительности, перед дверью стал, боясь стучать в неё. Он мялся с ноги на ногу, пока не оступившись, случайно дверь толкнул, и та открылась, – у него, сердце дошло, до пяток. От страха он глаза зажмурил сильно и так стоял, минуты две.

Открыв их, в ужасе, смотря в прихожую, представшую перед глазами, как в тумане и, дальше, в зале гостевой, – на мебельную стенку. В квартире, не было, наверно, никого.

Ступая осторожно, боясь с хозяйкой встречи, тихо вошёл в прихожую, и крадучись, на цыпочках, передвигался к стенке.

Дорога от двери к ней – показалась вечностью. Дойдя нетвёрдым шагом к стенке, он нерешительно открыл тот ящик, откуда взяли деньги, и… замер, видя наваждение – такие же две пачки, как те, что он сейчас принёс: одна из пятитысячных купюр, другая из ста долларов.

Растерянно, замялся на секунду, опомнившись, не думая, достал украденные деньги и быстро положил их в ящик стенки. Задвинув ящик, бросился он, к выходу и, открывая дверь, стал, испугавшись. Стояла бабушка вчерашняя пред ним, сидевшая в подъезде.

– Здравствуйте! – тихо произнёс Никита.

– Здравствуй, малыш! – ответила она. – Что ты здесь делаешь? Уж не ко мне ли в гости, проведать, старую, пришёл? А как узнал, где я живу?

– Деньги принёс.

– Какие деньги?

– Мы их украли утром. И, я пришёл вернуть, – краснея от стыда за утренний проступок, ответил ей Никита, глаза в пол опустив, краснея от стыда.

– И где же взял ты их? Покажешь! – старушка улыбнулась.

– Вон, в этом ящике. Он, повернувшись к стенке, растерянно, на ящик показал рукой, который он прикрыл неплотно.

– Сейчас посмотрим, улыбаясь, ответила старушка, приблизилась вплотную к стенке, открыла ящик, – тот, что показал Никита. В нём денег не было. Исчезли.

Откуда-то, накрыла дымка, окутав на мгновение квартиру и, многое в ней изменилось, как и сама квартира. Будто Никита был в плену иллюзии до этого момента, сейчас же из неё, освободился.

– Но, я их лично положил туда! – воскликнул удручённо и растерянно Никита, с непониманием происходящего. Совсем недавно, в ящик положил! Там и другие были деньги, – много.

– Но, где они тогда, если ложил? Других, как говоришь, здесь так же нет. Да и откуда, могут быть они, если их отродясь, здесь не было, тем более, – так много, говоришь. Может, приснилось это, мальчик?

– Не знаю, – тихо, бабушке ответил, горя весь от стыда, готовый провалиться сквозь пол, разбиться.

Вновь убедился, что не та квартира, – довольно бедная, скудно обставленная, с обычным потолком белённым, чем-то похожая на их квартиру, с мамой.

Затем, вновь наваждение: как будто, ничего до этого и не было, – спускались с Гришей на шестой этаж, играли и толкались в двери – квартир на этажах, как в прошлый раз, – как будто бы случайно. Толкнув одну из них, они обрадовавшись, испугались, дверь приоткрылась, квартиры №22. Увидели – через прихожую, светлую стенку с ящиками. На стенах, на полу, в углу – прекрасные ковры…