Мария Фомальгаут - Росток Имболка

– Мёртвых воскрешает, что ли?

– Ну, мёртвых не воскрешает, но людей исцелить может… её потому и не сдали до сих пор полиции, что люди к ней лечиться ходят… Она на человека смотрит, органы его видит, и молекулы видит, цепочки ДНК… рак вылечить может… мне её знакомый один посоветовал, у меня же спина… Я к ней прихожу, она сидит, ревмя ревет, я спрашиваю, что такое – она говорит, вот, человек с четвертой стадией пришел, я его не выходила…

– Э-э-э… здрассьте.

– Тебе чего, пацанёнок? Ты дверью не ошибся? Иди, гуляй давай…

– Да Дениска, дадим уж ему чего-нибудь…

– Чего – чего-нибудь, знаем мы чертенят этих… папа-мама на трех работах вкалывают, деточку обеспечивают, а деточка попрошайничает…

– Да не, дяденьки, я это… а вы чудеса всякие умеете…

– Ага, щас тебя в лягушку превратим.

– Да ну, дяденьки, я серьезно… Вы же сами ноете, что учеников у вас нет…

– Кто те сказал, что мы ноем?

– Да знаю я…

– Сарафанное радио донесло?

– Да погодите вы, он и не знает, что за радио такое…

– Ну вот, пацан… вот если два, а рядом еще два, это чего будет?

– Дважды два.

– А если подумать?

– Не… не помню.

– О-о-ох, парень, горюшко ты моё… двадцать два будет. Чем отличается, помнишь?

– Двадцать… это два десять, да?

– Ну, молодец, хоть что-то вспомнил… а вот смотри, вот двойка большая, а рядом чуть над неё двойка поменьше. Это знаешь, чего?

– Это двойка неправильная.

– Не-е, парень, двойка эта самая что ни на есть правильная. Это индекс.

– Ин… индекс… он из Индии, да?

– Не, парень, не из Индии он… это значит…

– …вы арестованы.

Лера в отчаянии пинает стены камеры, вздрагивает от боли:

– Ччерр-р-рт… выдал пацан… с-сука…

Нат Натыч мотает головой:

– Пацан тут не при чем.

– Чего?

– Не при чем тут пацан… Это Денисик наш постарался.

Лера вздрагивает:

– Ты чего? Как Денисик?

– Так Денисик… математик наш…

– Не, быть не может, чтобы он нас сдал.

– Может, может… думаешь, чего он тебе цветы дарил… глазки строил…

– И что?

– Что, что, а что мы с тобой на Новый Год делали? А тебе про отель Парадиз напомнить?

– И чего? Мы живые люди, я живая, ты живой…

– Так Денис-то тоже живой, ты как хотела… он же тоже не идиот, он же всё понял, что мы там…

– Вот сволочь…

– А вы, значит, следователь будете? – Лера недоверчиво смотрит на человека в форме.

– Значит, он.

– А Денис ваш…

Человек в форме качает головой:

– А нет уже вашего Дениса.

Лера не понимает, как нету Дениса, неужели уже…

– А я думала, вы его оставите…

Человек в форме усмехается:

– Чтобы он весь мир разнес?

Лера вспыхивает:

– Да ничего бы он не сделал, ничего, как вы не понимаете! Сами нас убить хотите, потом удивляемся, что сдачи даём!

– Ладно… поговорили, и хватит… – человек в форме кивает солдатам, – пли!

Лера не понимает, как пли, почему пли, а суд, а следствие, а…

А всё.

Пли.

Нат Натыч еще пытается подхватить неприметный клочок газеты с пола, Лера еще царапает ногтем на стене камеры квантовые формулы, а поздно, а всё уже, а пли…

– А тебя теперь тоже казнят?

– Меня-то за что?

– Ну… знаешь много… эти свои… ждыдва…

– Не бойся, память стерли. Ну, всё…. Покончено с ними…

– Жёстко как-то с ними… смертную казнь-то еще когда отменили, а тут вон как…

– А как не жестко, они же весь мир разнесут. Видел как, два знака нарисует на стене, и начинается черт знает что…

– Ну… они же оба сколько лет на свете жили, и ничего…

– Чего ничего, сегодня ничего, а завтра очень даже чего…

Ярик оглядывается.

Так-то его Ярославом зовут.

А родители Яриком называют.

А если что, стекло Серый разбил, а не Ярик, Ярик тут не при чем.

Ярик оглядывается – никто не видит. Достает баллончик с краской, рисует на стене. Воровато оглядывается, а тот налетят сейчас злые тетки-дядьки, а-а-а-а, это ш-ш-што такое, а-а-а-а, щ-щ-щ-щ-ас-с-с-с мили-и-ицию…

Ярик рисует. Как учили. Хэ, то есть, Икс, это неизвестное что-то. Это весь наш мир можно как неизвестное обозначить, а чего мы про него знаем-то.

А теперь Ярик рисует индекс, он индекс не потому, что из Индии, а потому, что индекс.

Три.

Это три измерения, значит.

А если поставить – плюс один, будет четыре.

Ярик рисует плюс один.

Здоровенная тётеща вываливается из арки:

– Эт-та ш-ш-ш-што т-т-акое, я щ-щ-ас мили-и-и-и-цию!

Электроны в атомах срывает с орбит.

Землю разрывает на куски.

Ярик смеется, вон, как получилось круто. Хватает уцелевший смартфон, смартфон хочет на куски развалиться, Ярик ему развалиться не дает, сделал так, чтобы тот не разваливался. Включает мультики, там новая серия вышла, Ква-отряд, там лягушки спасательную команду организовали…

А мы на Октопусе живем.

Это курорт такой на острове.

А у нас тут хорошо.

Кто мы?

Да много кто мы.

Вот Анжела, у неё с Маркусом роман.

А это вот Этти, она по утрам из отеля выходит, заказывает чай с лимоном.

А это Аннпална, как она здесь оказалась… да как все. В Москве квартиру сдает, а здесь живет.

А это Шу Шин, или Чу Чин или еще как, её спросили, как её зовут, так и не разобрали, что она там ответила.

А это… ладно, сами со всеми перезнакомитесь, вон их сколько ходит…

Маркус смотрит винную карту, читает – Брют Резерв, Брют Престиж Розе, Шамбертен Гран Крю…

Вскидывает голову:

– А принесите мне весь список.

Официант не понимает. Или делает вид, что не понимает:

– Простите?

– Принесите. Весь. Список.

– Но…

– …я сказал, принесите.

Официант сгибается пополам, спешит на кухню.

Люди смотрят на Маркуса с почтением, ишь, какой, сказал – принесите, ему и несут.

Море волнуется – раз.

Да нет.

Море не волнуется.

Чего ему волноваться-то, морю.

Это люди пусть волнуются.

Хотя тоже нет, людям-то чего волноваться.

У нас тут домики над морем, и пирсы, и пляжи есть, и с аквалангом нырять можно, и много еще чего.

– А где Шу Шин?

Это Аннпална спрашивает, она с Шу Шин подружилась, та ей массаж делала.

И все оглядываются – а, правда, а где?

И кто-то говорит:

– А её забрали.

Два или три человека вздрагивают, остальные наклоняются над тарелками.

(на завтрак сегодня омаров подали)

Ван Саныч поднимает бокал:

– Ну… помянем.

Поминают. Царствие небесное, и всё такое.

А у нас еще кровати на воде есть.

Кровать такая круглая, а над ней купол, и всё это по воде плавает. Лежишь себе и на звезды смотришь.

И горка ещё водяная есть, мальчишки на ней катаются, брызги во все стороны летят, уии-и-и-и-и-и!

И дамы в бриллиантах на мальчишек шикают, а ну, угомонились быстро, людям мешаете. И люди в шезлонгах лежат, отмахиваются, да ладно, пусть, пусть играют, жалко, что ли…