Анна Сеничева - Его светлость. Роман

– Места ведь спокойные, – все еще не веря глазам, говорил Леронт, – не случалось такого раньше…

– На моей памяти – нет. Но тогда люди не знают, что делать… Одна надежда на городничего.

– А кто там сейчас?

– Да все тот же, Гараян Корабел. Этот хоть в руках себя держать умеет…

Его тронули за руку. Граф глянул через плечо и увидел позеленевшего Расина, который со страхом обозревал вид с холма.

– Это что творится, а?

– Бедствие, – коротко сообщил Дарен.

– Так может, отправимся назад, пока не поздно? – внес дельное предложение его светлость.

– Наоборот, мы полным ходом направимся вперед. Ну же! – и конь Дарена полетел по тропе.

В город въезжали, как и намечено было, через парадные Речные ворота, точнее, через то, что от них осталось. Трава вокруг была вытоптана и усеяна обломками лепнины и узорной арки. Статуи первых старейшин города, стоявшие раньше в нишах ворот, теперь лежали, где вдребезги разбитые, где с отколотыми кусками. Вокруг суетились мастера, оборачивая изваяния мешковиной и осторожно укладывая в дощатые ящики с сеном. Под стенами выли собаки.

На улицах от запаха гари слезились глаза. Тушили пожары. Мимо просевших в трещины домов проезжали телеги, подскакивая на разбитых плитах. На телегах были тела, накрытые рогожей. Леронт, оборачиваясь, провожал их долгим взглядом. На мгновение перед его внутренним взором встал тот Злато-Вено, который помнился с детства: веселый городок на бегучей реке, вечно живой, вечно шумный, в прихотливом движении кораблей и лодок; с вечерним гомоном харчевен, где жарили рыбу и разливали местное вино, отдававшее давленым виноградом. Разница была ужасна.

– Вытри слезы, – поравнявшись с ним, тихо произнес дядя.

– Это от дыма…

– Понимаю. И все равно в руки себя возьми. Бери пример с его светлости – ему, я сморю, никакой дым глаза не ест.

Над покалеченным городом плыл звон одинокого колокола. Этот звон привел на Лоцманскую площадь, к собору. Западная его стена обвалилась, открывая внутреннюю роспись – переплетение лодочных снастей, парусов и речных рыб с золотой чешуей и радужными хвостами. Фрески были единственные в своем роде: на паруса шла краска с примесью перламутра, в хвосты и плавники рыб вставлены были полудрагоценные камни; когда через оконницы падало солнце, паруса светились жемчугом, а окуни и карпы радовали глаз огнистыми переливами. Сейчас камни выпали, над треснувшими стенами кольями торчали обломки, оставшиеся от изумрудно-зеленых куполов, расписанных серебряными звездами. Звонница уцелела.

Расин, казалось, только сейчас осознал, что никакого праздничного приема не будет, и весь путь проделан зазря, бурчал позади, но открыто выражать недовольство не решался.

В стороне от площади высились над крышами мозаичные башенки дома Городского совета. Покосившиеся шпили на них торчали в разные стороны. Перед крыльцом с коньками и коваными решетками шумно отдавал указания кряжистый, в летах городничий с копной седеющих волос, в кожаной безрукавке поверх расшитой синей рубахи. Его хриплый зычный голос временами перекрывал гул толпы перед домом. Это и был Гараян Корабел.

Графа, давнего своего приятеля, он углядел издалека, махнул рукой; когда гости приблизились, Корабел сошел с крыльца и отвел их в сторону.

– Приветствую, – отрывисто поздоровался Дарен. – «Добрый день» не говорю…

– Да какой уж добрый… Милости прошу, господа.

– Когда все случилось? – продолжал граф, осматриваясь кругом.

– Первый раз ударило часов в одиннадцать утра, как раз на колокольне отзвонились. Всего больших удара три было, а мелких без счету. Сейчас вроде прекратилось, хотя кто наперед скажет…

– Что с потерями?

– Пока точно не сосчитать… Два десятка уже свезли, – голос его сорвался на сип, – сейчас завалы разгребаем… Полгорода разнесло, чай, сами видели… Вот и справили именины, нечего сказать! Да что ж я, – спохватился он, – да ведь с вами же его светлость!

Леронт вытолкнул навстречу Расина, который прятался за чужими спинами, явно не понимая, что делать и как себя вести. Городничий отвесил низкий поклон, и Расин с торжественным видом потряс его руку. Леронт скрипнул зубами, увидев, что праздничный шнур он, разумеется, снять и не подумал.

– Что в городе с рабочими руками? – незаметно оттеснив князя, не прекращал расспросы старший граф. – Подводы, лошади есть? Лекари? Мастера?

– Какое там… Телег еще худо-бедно хватает, лошадей меньше – скотский падеж недавно был – с людьми-то вовсе беда. Одна лекарская семья недавно в Синегорье перебралась, другого лекаря только третьего дня схоронили, теперь двое остались. Не справятся, как пить-дать…

– Дядя, тут же Червонный верх рядом, – вмешался Леронт. – Простите, что прервал…

– Я подумал о том же, – быстро ответил Дарен. – Тут до крепости всего час езды! Сами знаете, как ее содержат – и в мирное время все, что надо. Почему раньше не распорядились гонца отправить?

Корабел закусил сухие потрескавшиеся губы.

– Это ж княжеская крепость, – колеблясь, возразил он, – вы знаете, Ливий не любил такие дела…

– Ливию царствие небесное, а нынешний князь здесь собственной персоной, и против он не будет, уверяю вас. Подготовьте письмо, Расин подпишет, а там только коня порезвее найти и гонца.

– Гонца-то найдем, а лошади здесь такие, что доедут разве что к ночи.

– Погодите… – Дарен обернулся. – У кого лучший конь? – спросил он Леронта.

– Известно у кого, – тот кивнул на Расина, который тут же навострил уши, – Топаз.

Расин сделал вид, что не услышал и отвернулся в сторону, но Дарен решительно взял его под локоть.

– Ваша светлость, нужен ваш конь, – тихо, стараясь, чтобы не услышал городничий, произнес он. – Наши хуже, могут пасть по дороге.

– Да вы с ума сошли? – также вполголоса возмутился Расин. – Я-то с чем останусь? А если тут снова безобразия начнутся, на ком спасаться буду? На вас, что ли?

– Ведь вас кинутся выручать первого, – едва сдерживаясь, продолжал Дарен. Он чувствовал, как багровеет, видя, что разговор их окружающим если и не слышен, то вполне понятен и так.

– Не знаю. Я всему этому народу как-то не доверяю.

– Дайте коня! – рассвирепел граф. – Поведите себя хоть раз, как положено!

Но Расин проявил редкостное упорство даже перед старшим графом, которого побаивался. В самом деле, навидался он уже предостаточно – и разрушенных домов, и рассеченных трещинами улиц, и пожарищ, – так что лезть на рожон желания не было.

Дарен глубоко вздохнул, приходя в себя.

– Найдите гонца, – коротко велел он Корабелу. Тот кивнул, глядя в сторону. – Поедет на моем.

Леронт с сомнением поджал губы, но спор был уже закончен. Через четверть часа городничий запечатал письмо кастеляну крепости Червонный верх, и молодой гонец из ремесленников покинул Злато-Вено.