Светлана Ивашева - Инифинт. Приключенческий роман

– Да что ты, – безэмоционально отозвался Умари, думающий о своём.

– Да, он же отличился во время штурма. Кстати, он собрался жениться.

– На ком? – машинально спросил Умари.

– Ты её не знаешь. Они познакомились на прошлой неделе, в таверне Януса. Кстати, Янус…

– Я тебе должен кое-что сказать, – решился, наконец, Умари. Но, едва он начал говорить, голос изменил ему, а сердце заколотилось о грудную клетку.

– Ты должен об этом знать… – продолжил он и вдруг почувствовал, что сказать не может. «Ничтожество!» – обругал он себя и заставил продолжить речь, но волнение было так сильно, что голос стал неестественным:

– Я всех вас предал.

Ильяс удивлённо обернулся к нему. Ветер откинул светлые волосы с его лба. Выражение лица было мягким и вопросительным. Умари справился с волнением и объяснил:

– Меня считают героем, но это не так. Я держался всего несколько часов, а потом… – он старался подобрать слова; сердце опять заколотилось о грудную клетку так сильно, что показалось: сейчас пробьет рёбра, – в общем, я им… всё рассказал.

Оба долго, в молчании, смотрели на клумбу с цветами.

– Я хотел сказать Дэйку. Но не успел. Он умер…

– Ты знаешь, Умари, – подумав, неуверенно произнес Ильяс, – я бы на твоем месте больше никому об этом не говорил. И я никому не скажу. Ну зачем? Кому будет легче, если в этом начнут копаться? Тем более, что свидетелей нет?

– Мне, – сказал Умари.

– Перестань. Тебе и так досталось. Я же видел, в каком ты был состоянии…

Ильяс не понимал… И Умари показалось, что друг втайне презирает его.

Он кивнул и принял решение.

… – Ваше Величество, – закончил визитёр, – я прошу вас отдать меня под суд.

– Я хотела бы уточнить один момент, лейтенант, – сказала королева. – Повторите, как звучал приказ, который передал вам полковник Дэйк?

– Я должен был доставить письмо генералу Томсону, Ваше Величество, и вернуться в отряд.

– Это не всё, что я просила передать, – заметила королева. – Курьер должен был отвезти моё письмо генералу, а затем вернуться. Дорога была очень опасна, и все это знали. Я приказала, чтобы, если курьер попадёт в плен по пути назад, он скрывал информацию до тех пор, пока армия Томсона не соединится с моей, а на это нужно было часов пять, максимум – шесть. После объединения армий, сведения, которые были известны курьеру, устаревали, и в дальнейшем молчании не было смысла… У меня нет причины отдавать вас под суд, лейтенант, – мягко сказала она, – мой приказ вы исполнили.

Королева внимательно следила за реакцией на свои слова. Глаза собеседника расширились.

– Если бы полковник был жив, он мог бы подтвердить сказанное мной, – добавила Её Величество. – Если Дэйк упустил из виду это важное обстоятельство, – проявим великодушие, простим ему: он был смертельно ранен во время штурма крепости, пусть земля ему будет пухом… Поправляйтесь, лейтенант, вы нужны мне здоровым. У нас с вами впереди еще много дел.

Её Величество поднялась, давая понять, что аудиенция окончена. Умари склонился к её руке, а когда поднял глаза, королева увидела, что взгляд визитёра просветлел и преисполнен глубокой благодарности…

Если бы ему не мешал гипсовый корсет, Умари упал бы к её ногам: он чувствовал, что недостоин даже стоять рядом с ней… Королева не могла знать о том, что полковник Дэйк скончался в госпитале, на соседней с Умари койке. Сказать ему правду Умари не успел, и Дэйк умер, уверенный, что его боец держался до конца…

Когда Умари шел к королеве на аудиенцию, он боялся, что она ответит ему примерно так:

– Сударь! Нам не до вас. Вы не хотите, чтобы вас наградили? Очень хорошо. Вы предатель? Отлично, давайте мы вас повесим. Чего вы, собственно, добиваетесь? Нам некогда возиться с вашими угрызениями совести. Только что закончилась война, страна разорена, – у нас есть дела поважнее, чем ваша отягощённая совесть, утерянная честь, растоптанная гордость, – и что там ещё, что вы сами себе устроили своим предательством!

Но она не только выслушала его и не упрекнула, – она сочинила красивую сказку, чтобы облегчить его душу. В ту ночь он, впервые за долгое время, уснул до полуночи, и спал без сновидений, и не проснулся на рассвете от кошмара; и жжение в груди почти утихло, наконец…

После тех страшных, сумрачных дней, когда война окончилась, разорвав на части его сердце, после тех дней, которые он провел в аду, наедине с собственной низостью, после всего, что понял и пережил практически в одночасье и что прибавило к его годам десятка на два больше, чем уверял календарь, – после всего этого он подал в отставку, навсегда покинул армию и пришёл во дворец: проситься на королевскую службу. Так он попал в Департамент…

Мама всем рассказывала, что петь Олеана начала раньше, чем говорить. Вероятно, так оно и было: сколько Олеана себя помнила, она пела всегда. В раннем детстве – в церкви, во время служб, потом – в кабачке «У Грина»: отца убили на войне, мама осталась с Олеаной и её маленьким братом, – пришлось зарабатывать деньги на жизнь.

Однажды какой-то хорошо одетый незнакомец, ужинавший в кабачке, поманил к себе Олеану и предложил подзаработать:

– Завтра в городском театре «Авэн» в честь праздника будет большой концерт. Я приглашаю тебя исполнить одну песню. Приходи к театру в полдень: тебя будет ждать мой пианист. Разучишь песню и сможешь отрепетировать. Я хорошо заплачу тебе…

…Мама уже дремала, когда дочь вернулась с работы.

– Меня пригласили завтра выступить в городском театре, – тихонько, чтобы не разбудить Симора, сообщила Олеана, развязывая шнурки утомивших ноги ботинок на высоких каблучках.

– Кто пригласил? – спросила мама, приподняв голову от подушки.

– Я его не знаю, он ужинал у нас. Может он – хозяин театра? Он обещал мне хорошо заплатить.

– О, городской театр!.. ты прославишься… Я была бы рада посмотреть на тебя на сцене, но Симора не с кем оставить, – откликнулась мама. – А что ты там будешь петь? Свою «Соло миа»?

– Я даже и не знаю – он мне не сказал… – задумчиво ответила дочь. Её тревожило, что выступать придётся без достаточного количества репетиций.

На следующий день у входа в городской театр Олеану встретили двое молодых людей: высокий, лохматый пианист по имени Идэн и элегантный, в костюме с бабочкой, конферансье. Последний проводил Олеану и музыканта в репетиционный зал. Идэн показал партнерше текст песни, которая называлась «О женщинах и мужчинах», и сыграл мелодию. Олеане песня не понравилась. Смысл слов сводился к тому, что дамам нужно заниматься детьми и кухней, а если они берутся за что-то другое – безнадежно уступают мужчинам. Текст был бледен, кустарно слеплен и для шутки неуклюж.