Надежда Гаврилова - Хеллоуинские истории. Сборник страшных рассказов и стихов

В городке не происходило ничего особенно интересного: он вел самую обычную жизнь поселения на фронтире. Здесь возделывали землю, молились Господу, стерегли рубежи владений Филиппа II 9 9 Филипп II Габсбург – король Испании в 1556—1598 г.г. , воспитывали немногочисленных детей. Днем работали, вечерами выпивали и бренчали струнами, а по ночам всматривались в даль.

Лишь однажды случился серьезный индейский набег, легко отраженный, но обернувшийся суровой карательной экспедицией в ответ. Ваш покорный слуга, разумеется, принял участие в походе. Во-первых, экспедиции был необходим врач, во-вторых – сколь бы мягко я ни относился к индейцам, в первую очередь сам был испанцем. Тот, кто поднимал оружие против нас, должен был заплатить дорогую цену – и дерзкое племя заплатило ее сполна. Мы убили сотню мужчин, а оставшиеся агрессивные дикари сбежали на юг и больше не показывались в этих землях.

Не сочтите эти слова за похвальбу, но в походе я весьма отметился: и лично сражаясь с неприятелем, и помогая раненым. Это немного смягчило капитана Кордову, и после появилась возможность куда больше времени проводить на территории индейцев.

К югу от реки жило несколько маленьких племен, с характером достаточно спокойным. Языки большинства из них оказались сложны, но речь одного племени сильно напоминала ту, с которой мне уже доводилось сталкиваться. Племя называло себя «нунтур». С нунтурами, пока не тронутыми цивилизацией, мне и удалось наладить долгожданное общение.

Увлеченно описывал я быт, нравы и ритуалы нунтуров, чему они не препятствовали. Удалось даже наладить некоторое сотрудничество: оказалось, что испанская медицина отнюдь не бесполезна для индейцев. Меня же, в обмен на такие услуги, охраняли в длительных поездках по неизведанной земле. Отношения налаживались, с каждым новым визитом к нунтурам я узнавал от них все больше.

Вскоре появилась и еще одна причина регулярно посещать деревню туземцев. У причины этой были дивные черные глаза и ласкающий слух голос. Так уж вышло, что я полюбил Титубу, а Титуба полюбила меня, и старейшины племени ничего не имели против. Ко мне относились не без недоверия, но и с определенным уважением, а также интересом.

По весне 1563 года я проводил с Титубой не меньше времени, чем в Сан-Мигеле – и капитан Кордова снова начал беспокоиться. Многие колонисты смотрели на меня косо и шептались за спиной, но я не придавал тому никакого значения. За свою жизнь я знал немало женщин, но ни одну из них не любил так, как мою милую Титубу. Так уж судил Господь, и ни одному из смертных не пристало подвергать сомнению его волю.

Но не только любимая занимала мое внимание в те дни. Наступило лето 1563 года, и вместе с ним в Сан-Мигель вошел необычный человек.

Иаго Карвасса: так его звали. Судя по акценту, он был каталонцем – да и проговорился как-то за выпивкой, что родился в Барселоне. Иаго выглядел лет на сорок: это был дюжий детина со злодейской черной бородой, без двух пальцев на левой руке, весь покрытый шрамами. От него разило мадерой и опасностью. Иаго имел превосходное оружие, великолепного вороного коня, а также солидный доспех местной работы.

Он много пил, много болтал – но все не по делу, и никто толком не мог понять, зачем Карвасса вообще явился в Сан-Мигель. Уточнить это было большинству боязно, а прочим – лениво; поговаривали, будто он связан с подкреплением из Лимы, которого ждали уже полтора года. Признаюсь, это походило на правду, ибо военный в Иаго Карвассе узнавался однозначно.

Карвасса рассказывал всем чудную историю: якобы, он служил когда-то под началом самого Хулиана Ромеро 10 10 Хулиан Ромеро де Ибаррола (1518—1577), известный испанский полководец, в 1544—1546 служивший наемником королю Англии, и воевавший на шотландской границе. в Англии – сражался там с шотландцами, друзьями заклятого врага нашего, французского короля Франциска. Отличился в боях, попал в плен, бежал и воевал после на полях Франции – но, в итоге, направился в Новый Свет. Должен сказать, что у многих по ту сторону океана была интересная история прошлого: иногда правдивая, а иногда – выдуманная, скрывающая грязную правду.

– А ты, говорят, якшаешься с индейцами?

Помню, что мне тогда даже не хотелось отвечать.

– Да знаю, что якшаешься, и бабу себе завел среди них! А я вот индейцев убиваю. На севере платят за каждый скальп: я снял две сотни скальпов.

– Но здесь, сеньор, за скальпы не платят. Выходит, вы тут не заработаете.

– Это пока не платят. И потом… может, я и не затем приехал.

Ради чего ни приехал бы Иаго Карвасса (а я до сих пор не знаю ответа на этот вопрос), дни свои конкистадор проводил праздно. Я нечасто виделся с этим человеком и совсем оттого не грустил, ибо он был мне неприятен.

Одно лишь интриговало в жутковатом каталонце. Всюду, где ни появлялся, он таскал с собой тыкву – маленькую тыкву сорта мне неизвестного. Не раз задумывался я, проводя вечера в Сан-Мигеле: задать ли вопрос об этом? Однажды настал день, когда я спросил о тыкве, но прежде случилось иное.

Вслед за летом, настала осень – и недоброе она принесла. В очередной раз навещая селение нунтуров, застал я их в тревоге. Старейшины не желали пояснять причин, охотники отводили глаза, даже Титубу мне удалось разговорить с трудом.

И вправду, скверными были новости.

Нунтуры говорили о племени, пришедшем в эти земли издалека; о племени, за которым тянулась дурная и пугающая слава. Истинный крест! О дне, когда явятся четыре Всадника Апокалипсиса, не говорим мы с таким ужасом. Племя, чье название индейцы боялись произнести вслух. Племя, в котором видели они воплощение зла. Того зла, что не рождается меж людей, но приходит из царства тьмы.

Стоит ли говорить, что я, едва утешив милую Титубу, поспешил в Сан-Мигель? Если и правда угроза была так велика, ничем другим не сумел бы я помочь людям, что стали мне дороги.

Увы, тщетно убеждал я капитана Кордову оказать помощь нунтурам. Не было моим соотечественникам дела до индейцев. И если тогда, волнуясь о судьбе любимой, я готов был проклинать Кордову за его непреклонность, то теперь, когда прошли многие годы – я его понимаю. У колонии имелось много проблем и все, что делал капитан – это искренне заботился о своих людях.

Единственное, чего добился я далеко не сразу – дозволения привезти Титубу в Сан-Мигель. Я не был уверен, что она легко согласится на такое, но исполнился решимости убедить. Не виделось иного пути спасти ее от грозящей опасности. А так уж вышло, что к тридцати годам не утратил я способности к сильным чувствам: и не мыслил как и зачем буду жить без нее, если случится что-то плохое.

Не жалел автор сих строк коня, когда ехал обратно солнечным октябрьским днем. И лучше бы прекрасное солнце Нового Света не освещало то, что застал я в деревне нунтуров.