Игорь Уваров - Древняя книга. Преображение уже началось

– Беги, малявка, набегаешься, и не такие дебильные сны приснятся.

Не оглядываясь, бежал Гердаш, подгоняемый ветром. Зелёные кусты сплетали перед ним свои лапы, но прорывался через них Гердаш, не взирая на царапины. Не разбирая лесных троп, он убегал. И выбежал на небольшую незнакомую дорогу. Солнце уже покидало небеса. Гердаш оглянулся. Ему было неведомо, где его дом, и откуда он прибежал. Настоящий страх подкрадывался к Гердашу.

Сумерки спускались в лес. Он брёл по этой дороге, не зная, что всё дальше и дальше отдаляется от дома. С вечером пришёл и холод. Свой халат Гердаш потерял на каких-то кустах во время недавней пробежки от собственной тени. Продрогший он плёлся куда-то и вдруг услышал зловещий хохот. Оглянулся, но никого не было, он подумал, что это его братья смеются. О, как он был рад им. Гердаш побежал на хохот, но там никого не было.

– Не прячьтесь. Бахия, это ты? – воскликнул он.

В ответ снова раздался хохот. Но хуже всего то, что это действительно был не Бахия – это разбойники лесов устроили охоту. Дорогая рубаха Гердаша свидетельствовала о состоятельности владельца. Знали бы они, откуда эта одежда у Гердаша, то, возможно, дали бы ему милостыню. А сейчас он был для них богатеньким папиным сынком, заблудившимся и тем самым взвалившим на себя охапку приключений.

Всё ещё надеясь, что это его братья подшучивают, метался Гердаш от куста к кусту. Страх и злоба на братьев одолевали его. Он свалился под деревом и задумался: «Они не поверили, они пугают меня в лесу, но придёт время, и они склонятся предо мной». Он начал строить немыслимые комбинации в своём воображении. Как его братья и сёстры умоляют его простить их, унижаются, и Дувмат – отец – пришёл на поклон к сыну. Но не успел рыжеглазый парень всё это осмыслить до конца: тяжёлая рука схватила его за шиворот, а другая прикрыла рот. От испуга Гердаш потерял сознание. Очнулся в жалкой берлоге, в грязном и вонючем углу. Был слышен храп. Он огляделся. Подле выхода сидел человек у костра, видимо, охранял. Остальные спали. В дальнем углу на шкуре медведя спал, очевидно, предводитель этого сброда. «Разбойники», – заподозрил Гердаш. Но убежать он не мог. Его руки и ноги были связаны туго верёвкой, а во рту мешался кляп.

Наутро бандиты уже понимали, что в углу связанный валялся обычный парень из здешних мест. Но отпускать они его не собирались, хоть какие-то деньги за него они надеялись получить. Долго они вели парня из леса, пока, наконец, не вышли в полупесчаную степь. Вдали показался караван. Главарь разбойников Шамид поприветствовал начальника каравана Бех-Юлая.

– Куда путь держишь? – поинтересовался Шамид.

– На юг, назад в Сэндорию, – ответил арабский купец.

– У меня для тебя есть кое-что, – указывая на Гердаша, говорил Шамид.

Так Гердаш был продан в рабство в далёкую, неизвестную страну Сэндорию, что означало «Беседа в песках».

А тем временем, переполошившись, братья прочёсывали лес в поисках Гердаша. Даже маленький Бажида был здесь. Горел нашёл халат Гердаша, испачканный кровью, видимо, Гердаш порезался о колючки, пока убегал от своей тени. Но братья решили, что на Гердаша напал злобный зверь, и этот халат – последнее, что от него осталось. Так думали те, кто хотел в это верить. Стенат был не таким. В своих поисках он набрёл на логово разбойников, которые ушли отсюда за час до его появления. Пошарив в полутьме, он бы так и ушёл, если бы не колечко с жёлтым каменным муравьём, которое он нашёл там. Стенат рассказал об этом братьям, но те лишь развели руками, и тут заговорила Сипелькаа, старшая из дочерей Дувмата:

– Стенат, разбойники ли, звери, к чему все эти разговоры? Отцу будет спокойнее, если он узнает, что Гердаш погиб в пасти зверя, к тому же это выбор самого Гердаша, его никто не гнал.

– Он не погиб, – возразил Стенат, – и я встречусь с разбойниками.

Но не суждено было Стенату говорить с разбойниками. Только растерзанное тело Шамида ждало его в логове, оно шептало:

– Кем же он был, что кара так скоро настигла нас? – после чего бандитский лидер испустил дух.

В лесу дикие звери задрали всю банду. И даже ловкий Шамид, хоть и добежал до убежища, но он был смертельно ранен: Медведь половину скальпа содрал с него. Но это не случайность. Неугомонная мысль Гердаша обрекла банду на эту тяжкую смерть. Стенат возвращался домой. Словно след на песке, смытый морской волной, тлела надежда на нахождение Гердаша.

– Ну, вот, Стенат, его, видимо, всё же загрыз зверь, – цинично успокаивала Сипелькаа, – я отцу уже всё рассказала, что его сын в тяжелейшем единоборстве с медведем погиб, смертельно поразив зверя.

– Да ну, пусть так, – согласился Стенат, – тосковать и волноваться за ненайденного Гердаша для старого сердца отца – это слишком тяжёлое испытание, а время – прекрасный лекарь.

Сипелькаа была непревзойдённой лгуньей и выдумщицей, так что убедить отца ей не составило большого труда.

Но теперь перенесёмся в далёкую Сэндорию, куда въезжал богатый караван, к которому месяц назад присоединился рыжеглазый паренёк с силой Творящей Мысли. Он – вольнолюбивый, гордый малый – был продан в рабство. Научившись управлять мыслью, он не сумел постичь одного. Его мерзкие и чёрные желания, спрограммированные злым умишком, исполнялись очень быстро, но отменить их он не мог. Добрые же, благопобуждающие образы, даже для него самого, не воплощались. Сила его мысли в добром творении была недостаточной для создания реального образа, поэтому освободиться от рабства он сразу не сумел. Только коварный план станет для него дорогой к свободе и огромной власти.

На чужеземца-раба многие обращали внимание. Его рыжие глаза вызывали большой интерес. Женщины, привыкшие к роскоши, которым уже надоела песочная повседневность, видели в нём тайну. И одной из очарованных им была жена фараона. Её звали Малекка. Гердаш возмужал и стал очень смазливым на внешность. Предрасположение Госпожи Сэндории играло на его стороне. Из обычного раба он стал особо приближённым ко дворцу фараона рабом, личным пажом Малекки. Я не берусь утверждать, что у них была любовная связь, ведь История умолчала об этом. Малекка была тоже очень молода – пятнадцать лет, а уже стала женой фараона, но её воспитание и внутренние убеждения не позволяли ей изменить супругу. И я склонен этому верить. Другое дело сам Баши – это имя фараона. От каждой служанки у него было по ребёнку, и лишь малолетняя Малекка всё ещё не носила во чреве будущего фараона пустынь Сэндории. Баши изменял Малекке и после женитьбы. Малекка была верна. Однажды Баши приснился сон, и он рассказал его жене:

– Представь, такой явный сон, будто я купаюсь в реке. И, о, Небеса, это было вино. Вместо воды – вино. Я пил его и пьянел, но, кое-как выкарабкавшись из воды, то есть вина, я подполз к столу – надломить хлеба. Но вместо него на столе лежал громадный камень. Такой явный сон, что я не знаю, что и думать.