Анна Райнова - Безымянный замок. Историческое фэнтези

Анджей был молод и сказочно красив, но жить ему оставалось всего одну ночь. Он лежал на спине на сваленном в углу темницы сене, глотая горькие слёзы. Другой старательно молился бы Всевышнему, надеясь избежать всех адовых мук, заготовленных греховоднику после смерти, но совесть не мучила музыканта. Замок спал, в маленькое забранное решёткой оконце зловонного узилища не проникал и лучик света. Во дворе было тихо, казалось, сама ночь уснула под теплым одеялом беспросветной мглы. И только Анджей, неотрывно глядя в сочащийся каплями потолок, все пытался вывести охрипшим голосом хоть какой-то напев – будто от этого двери темницы распахнутся, и туманная темень заберет его в неведомые дали, даруя свободу и новые надежды.

На этом и закончилась бы его пустотелая жизнь, но судьбе угодно было распорядиться иначе. Спустя время Анджей услышал, как загремел дверной замок и напрягся, ажно зубы свело – видно, князь не стал ждать с расправой до рассвета. Дверь засипела, открываясь, а застывший от ужаса менестрель увидел за ней Милолику. Княжна молча разрезала стягивающие запястья верёвки, сунула в руки котомку, обняла в последний раз и поманила за собой. Путь по невиданным ранее подземельям замка оказался недолгим. Милолика скрипнула потайной дверцей, кивнула возлюбленному, дала ему флейту и, уступив дорогу в неизведанное будущее, навсегда осталась в прошлом.

К утру лицедей оказался далеко от замка. Он отлёживался в бескрайнем лесу, залечивая израненные ноги, ведь бежал босиком, не разбирая дороги, много часов подряд. Это потом он догадался сплести из лыка жалкое подобие лаптей, а к осени оборванный и заросший чудом добрался до Купеческой гавани. Город привычно поглотил ещё одного обездоленного пришельца.

Анджей взял себе новое имя, стал петь, подыгрывая на флейте, то в порту, то на рыночной площади, вскорости покорив своим незаурядным искусством многих горожан. Минул всего месяц, а бывший придворный вагант уж приоделся, снял комнатушку в одном из постоялых домов у доков и стал наведываться в дом терпимости, где изощрённые жрицы любви частенько оказывали ему бесплатные услуги. Ведь слушая его песни, не умели сдержать слёз, и их измочаленные сердца проникались хрустальным голосом и чарующими напевами чужеземного менестреля.

Жизнь Анджея вновь стала сытой, но скучной до крайности. Он испробовал все наслаждения Купеческой гавани и быстро пресытился. Однажды, оставив утомлённую Марийку досматривать последние сны, с первыми лучами солнца направил стопы по пыльной городской дороге, куда глаза глядят. Оказавшись за стенами города, ступил на вившуюся среди разнотравья лугов тропку, спустился по пологому склону холма и оказался в соседней деревушке, полной грудью вдыхая ароматы пробуждавшейся зелени и свежесть испарявшейся росы. Босые ноги топтали клубившийся туман. Обуви за все время жизни в Купеческой гавани, он так и не приобрёл, как в память о чудесном спасении, так и в силу необычности наряда – дорогие одежды да истертые загрубевшие ступни придавали ваганту ту особую изюминку, что неизменно вызывала восхищение публики.

Анджей замер на месте, услышав в стороне волшебные звуки лиры, а следом и голос такой хрустальной чистоты, что поначалу принял всё это за мираж и потому долго не двигался, боясь спугнуть чарующую мелодию, пока его не ткнул в спину посохом пастух, ведший на пастбище стадо коров. Муз ы ка вздрогнул, нежный девичий голос набирал силу. Ноги сами принесли ваганта к речному берегу, где, укрывшись под сенью вековой липы, перебирая струны лиры пела девушка в простом наряде. Тугие длинные косы спускались по плечам. Будто почувствовав пристальный взгляд, она замолкла на полуслове и обернулась. Прятавшийся за буйно разросшимися кустами Анджей, впервые в жизни ощутил, что ему не хватает воздуха – при виде тонкого личика чёрствое сердце ваганта исполнилось нежностью, а на лице сам собой появился румянец, гожий для незрелого юнца, зачарованно глядящего на прелестные ножки.

Справившись с собой, Муз ы ка шагнул из укрытия. Завидев пришельца, девушка улыбнулась в ответ на его робкую улыбку, поздоровалась и с готовностью представилась: Габриэля. Анджей вынул из-за пазухи флейту и принялся аккомпанировать новой знакомице, да так складно выходило, что засиделся до темноты. Оказалось, девушка тоже сирота, живёт одна и кроме музицирования ничего толком делать не умеет. Хорошо, крестьяне любят слушать её песни и помогают бедняжке; Анджей убедился в этом, когда дородная крестьянка принесла девушке узелок с провизией и кувшин молока, а к вечеру пришла другая, чтобы позвать на семейный ужин. Музыкант откланялся, договорившись встретиться с Габриэлей завтра. Домой возвращался на крыльях, сам себе удивляясь и не понимая, что это с ним случилось.

С той поры даже в лютую стужу и проливной дождь с утра до полудня проводил Анджей с очаровательной лиристкой, приносил ей безделушки и заморские сладости. Та охотно принимала его у себя, в крохотной избушке на отшибе, или в роще у реки, если погода была тёплой. Они вместе пели, да так, что слушать их дуэт приходили не только местные жители, но и случайно проезжавшие по дороге путники. Вот только ничего большего девушка не допускала, да и он непривычно робел в её присутствии, позволяя себе лишь незаметные, будто случайные прикосновения, от которых по всему телу музыканта пробегала жгучая волна.

Через полгода Анджей наконец сознался себе, что влюблён в Габриэлю. В тот же день принёс он ей дорогие сапфировые серьги и, срываясь на каждом слове, предложил разделить его судьбу. Девушка странно улыбнулась и сказала, что не понимает радостей плотской любви. Анджей ей дорог, очень дорог, за это время он стал как родной, но она всецело принадлежит лире, лишь музыка и пение делают её счастливой и ничего другого ей не надобно. Извиняясь за свои слова и видя, как переменилось лицо ухажера, она добавила, что не он первый сватается, получая заведомый отказ, однако же пробить гробового молчания, враз повисшего над поляной, так и не смогла.

Сердце непривычного получать отказ мужчины заледенело. Он долго смотрел на Габриэлю, на её созданные для страстного поцелуя нежные губы, ясные, как полдень, лучистые глаза, румяные щёчки – и не мог поверить ушам. Несмотря на просьбы девушки, повернулся и ушёл в город. В этот день его флейта плакала, а голос дрожал, вызывая у слушателей искренние слёзы, а ночью Анджей никак не мог успокоиться в объятиях Марийки: душа рвалась от боли, а перед внутренним взором стояла прекрасная служительница Евтерпы 7 7 Муза, покровительница лирической поэзии и музыки. . Утром он вновь отправился к девушке, та приняла его как обычно, будто и не было вчерашних признаний. Они пели и играли, как раньше, только вот боль в груди менестреля не желала утихнуть. Слепая, как у всех влюбленных, надежда, подсказывала: требуется терпение, может быть тогда Габриэля посмотрит на него не только, как на верного друга. Он продолжал ежедневно посещать её дом, девушка оставалась как прежде отзывчивой и приветливой, но так горячо желаемых изменений в её к нему отношении не произошло и через год по началу их свиданий.