Владимир Буров - Кастинг. Инициация Персефоны

– Разумеется, мой дорогой Миша, но не чемоданами, я надеюсь.

– Возможно, это придется делать бочками сороковыми, – обиженно ответил Миша, – ибо сопьюсь я после вашего отказа окончательно. И так-то пью часто, даже на интервью на Радио Свобода приперся слегка:

– Датым.

– На Свобода можно и датым, потому что кто там только не пил-л! Довлатов – пил, Шаламов – тоже пил, Некрасов, а эта, как ее, Синтаксис разве не пила, если не поверила двум приличным людям, что в России никто не читал книгу этого самого Некрасова:

– В окопах города Эстэ.

Или взять Бродского, разве он не пил?

– Скорее всего, нет, – ответил Миша, – только сидел ни за что.

– А разве это не одно и тоже? – Н открыл книжечку, – у меня записано, что Гулаг и пьянка – синонимы братья.

– Вот я вам и говорю, взяли бы лучше меня, а то ведь все:

– Врут, врут, врут-т.

– Почему же врут? Разве с горя не спиваются? Почему тогда вообще пьют, не от радости, надеюсь?

Медиум:

Далее, второй половине – девушке – говорят:

– Ты должна говорить голосом Басила.

– Почему не этого сивого мерина? – невозмутимо спрашивает она.

– Потому что он говорит голосом Басила.

– Вы не обидитесь, если мы скажем, – пропел неторопливо Майор, – если мы признаемся, что оказались здесь не случайно, чтобы заподозрить вас в шпионаже – несмотря на то, что вы только что вылезли из Чистого Пруда, где водолазам, в общем-то, делать нечего по определению:

– И так все чисто, – а:

– Пришли, – продолжил Маленький, – наняться на работу.

– Вы как к этому относитесь?

– Я? – Н почесал волосатой лапой волосатую грудь, и на – как показалось пришельцам, имеется в виду Мише и Германну, – шестом его пальце блеснул бриллиант – с чем-то смешанный – синим огнем. И Миша на некоторое время даже забыл:

– Чего, собственно, я просил? – И только одна мысль заняла его воображение:

– Какой огонь горячее: синий или белый? – Может быть, оранжевый?

– В принципе, можно, – наконец ответил высокий Н, – но могу ли я спросить:

– Что вы умеете делать?

– Мы не хотели бы делать ничего особенного, так как обучались только в театральных вузах, а металлургических с уклоном в корабельно-тракторную ассоциацию:

– Не кончали.

– Могли бы в принципе – если надо – писать мемуары, как все, но это все, на что мы способны, – сказал Германн.

– Не много, – ответил Н, и сказал: – Разрешите узнать, у вас курят?

– Нет, уже запретили, – ответил Майор, но Миша возразил:

– Если рядом нет видеокамер – можно.

– Как узнать?

– Вот как раз так, как сделали мы, назначив вам эту встречу на Чистых Прудах.

– Их так назвали Чистыми, что здесь нет видеокамер – чисто.

– Да, – сказал Майор, – чисто и светло.

– Но я сомневаюсь, что это вы назначили встречу, скорей я ее подготовил, – выразился Н.

– Если бы вы назначили встречу, вы бы приперли с собой своих, а не нанимали нас на работу, ибо, я вижу, что вы этого очень хотите, но нарочно набиваете цену, как будто мы сами рвемся Туды-Твою. – Ребята посмотрели на Землю, как будто уже сейчас она может разверзнуться и принять их Туды-Твою на работу, как чертей Мишку и Серого.

– Хорошо, не буду с вами спорить, как вы хотите – так и будет, но, как я уже говорил:

– Будет конкурс, – как это принято на Земле.

– Что будет? – спросил Майор, – драка? Мы не из клана Дзю До.

– Нет, нет, мы мирные люди, – спел Н, – но наш поезд стоит за рекой в тени таежных деревьев, потому что мост сломали Силы Природы.

– Мы не в курсе, – сказал Майор, – хотя некоторые и намекают, что в нем живет почти пять лет уже Царевна-Лягушка.

И случилось – хотя и не явление Христа народу пока что, а:

– Прибежала тележка с продукцией импортного мини-хозяйства, и предложила:

– За недолго приготовить Стейки по-Флорентийски.

Кстати, чему больше всего были удивлены Миша и Германн, при тележке была милая леди, очень, похожая, как сориентировался Майор, на:

– Жительницу таежного, еще не совсем сломанного паровоза, и даже наоборот, импортного производства. – Не паровоз, а наоборот:

– Она.

А Миша изумился:

– Она уже здесь!

– Ты че? – спросил он, – уже написала эссе, выучила басню, и сочинила песню?

– Шустрая дама, – согласился Германн, – но ты постой пока там, где была, на месте встречи у апельсиновой газировки, у нас, знаешь ли:

– Тоже есть дела.

Медиум:

В роли энд-директора Сирано де Бержерак, бывший первый секс-символ милиции Новой России, мент в черной широкополой шляпе и красном – нет не плаще с белым подбоем, а:

– Шарфе, – но только, когда другой энддиректор – тоже, в общем-то, мент – если, когда работал следователем в генеральной прокуратуре – уезжает в Край в роли Фишмана, чему его предварительно учит сам Фишман-Германн Майор.

Иисуса Христа не распинают – возможно – а только ссылают в Край, где уже есть Бродский, и таким образом:

– Бродский и Вы – Га Ноцри – встречаются.

– Пусть прыготовит, – сказал Н, и зачем-то улыбнулся. Хотя Миша подумал, что это, конечно:

– Опять ему показалось, – хотя что казалось ему до этого, к своему удивлению, уже забыл, но отмахнулся от раннего склероза из-за сиськи-миськи пьянки, а решил: ничего не было, потому что я:

– Никогда ничего не забываю.

– Прошу прощения, мессир, но у нее было предварительное задание, – сказал Германн.

– И пусть она сначала сдаст экзамен, а то – чувствую – вотрется она к вам в доверие, так сказать:

– Вне конкурса.

– Ну-у, если вы меня опередили даже в этом, то это будет экзамен и для вас, – развел огромные лапы в стороны, и приподнял вверх плечи Н, как будто тоже сдавал экзамен, и назойливо хотел показать милой профессорше-экзаменатору:

– Между прочим, я умею и летать, – а, следовательно, такую ерунду, как решить уравнение Пятой Степени – могу. Ибо:

– Если Галуа мог – значит это в принципе возможно.

– Я хочу в данном случае заметить, – сказала девушка, – что для решения этого уравнения 5-й степени, как для любо-о-й атомной бомбы нужна Доставка. А она тоже стоит больших денег.

– А не понимаю, а при чем здесь это? – сказал Майор недовольно, так как уже запланировал для себя взять буфет, не буфет, точней, а под свое крыло буфетчицу первым, но видно было, она сама рвется навстречу своему счастию:

– Выше всякой меры. – Но – к Другому.

– Это тема моей диссертации-эссе, над которой-ым я трудилось все это время по вашему заданию, – она улыбнулась слегка, но опять не Майору, а на этот раз Мише.

И он выдал:

– По первому вопросу зачет.

– Так она еще ничего не сказала! – ахнул Германн.

– Если Моцарт скажет:

– Это симфония номер 40, а потом еще ее сыграет, тебе от этого будет лучше?

– Нет, – ответил Майор, – номера вполне достаточно. – И пояснил для Н, стоящего со сложенными между ног ручками, и слегка свесив на бок головку, что, мол: