Владимир Буров - Кастинг. Инициация Персефоны

– На место?

– Нет, на место меньше, разделите на сорок посадочных мест.

– Значит очередь: было всего десять человек. Не много так-то.

– В ресторане народу было меньше, – сказал Германн.

– Но всё равно, вход даже в пустой ресторан требовал:

– Красненькую.

– Кстати, говорят, иностранцы тогда ни-че-го-о не понимали в этом деле, и считали эту красненькую десятку лучче двадцатирублевого четвертного.

– Да, – согласил Н, – вранья было-о – хоть отбавляй.

– И главное, никто этому не удивлялся, как сейчас, чуть что:

– Ну-у, сколько моно-о! – Тогда понимали:

– Вот сколько моно – столько и нуно. – И жили счастливо, хотя и не очень. Хотелось, как раньше, в прошлом, как Джеймс Кук уйти в дальнее плавание, несмотря на сиськи-миски встречающуюся цингу.

– Зато и телки на островах всегда были: новые-е. Откуда только берутся, спрашивается? Говорили:

– Сами делаем. – И тогда возникает закономерный вопрос:

– Почему у нас не научись – почему все с-старые-е?

– Да, – поддакнул Н, – как дохлые мухи, – и кстати: выпил. Как будто похоронил геронтологию уже навсегда.

– Ну, и значится, так как мы договорились, если объели, и так сказать, уже оп-пили вас, – сказал Миша и, взглянув на себя со стороны, в смысле на этот непривычный больше, чем раньше рост 175, – констатировал:

– Что нам делать?

– Действительно, на работе надо что-то делать, – согласился Германн.

– Вы, эт-та-а, – сказала девушка, – вы можете кого-нибудь зарезать?

– Щас проверим, – невозмутимо ответил Михаил, и попросил Германна постучать по спине. – Если осетрина не совсем первой свежести вернется назад, – я согласен на что-нибудь другое. А если нет – как это и ожидалось – считайте, что мы уже зарезали конкурентов, которые утонули.

– Да, – согласился Германн, – в случае чего так и говорите: мы.

– Может быть, мы их и закажем позже, – сказала эта Клеопатра – любовница Ихтиандра, – но сейчас уже вышла на рейд другая цель.

– Неужели вот так сразу, не отходя от кассы мы должны отправить кого-то в Галилею?

– Не беспокойтесь, он туда не попадет.

– У него есть партийная кличка? – спросил Маша.

– Лиоз.

– Но не химик-технолог, – добавила леди Монако – как она незатейливо предложила:

– Пока что, – себя называть.

– Не композитор, а кто тогда? – спросил Германн, – киллер, что ли? Но у нас нет оружия.

– Я тоже не привык пока что никого душить своими руками.

– Это и не нужно, – сказала леди Кулинарная Сеть – приходилось, хотя и со вздохом, видеть в ней и это.

– Вы должны убедить одну высокопоставленную даму разлить подсолнечное масло.

– Это будет стоить, – сказал Германн, – просто так она не согласится.

– Я думаю, дама хочут сказать, – пояснил Миша: – вместе пойдем!

– Я доунт ноу! Вы что, обалдели, я уже работаю иво референтом, – она локтем толкнула в бок Н. – Более того:

– Вы даже можете… – она не договорила, так как Германн догадался сам, хотя и ошибся.

Юрий Андреевич Белов – сказал, что:

– Хрущева скоро снимут, – и за ним тут же приехали люди в белых халатах. Как говорится:

– Здравствуй, и:

– До свидания.

Хотя, как? – ибо:

– Он же Памятник. – Оказалось:

– Но и Памятники можно заставить:

– Писать мемуары. – Это и называется:

– Оттепель.

– Мы можем э литл воровать-ь.

– Вы даже можете взять третьего, – укоризненного посмотрела она на ребят, как будто они:

– Совсем распустились.

Далее, она же играет Аннушку, ключницу из Вишневого Сада – не маркиза. Хотя там и всё наоборот: ключница в счет. Но в Дяде Ване – если бы не ревнивый муж – стала бы первой, но с другой стороны он и так подарил ей наследство: сделал Грейс Келли, принцессой Монако.

– Вы, значится, подойдете ко мне на сцене, и скажете:

– Хочу жениться на вас, мисс.

– Я не Лопахин, – сказал Германн.

– Тогда вы, Миша, подходите, на колени, как обычно, я вас люблю, а я в это время с ключами от персиковой теплицы, чтоб не так много воровали персиков садовники, и спотыкаюсь.

– Задели за ключ? – спросил насмешливо Миша.

– Несмотря на ваши неуместные шутки, я спотыкаюсь, и разливаю требуемое масло.

– Я не понимаю, что это дает? – спросил Германн. – Битва за Вишневый Сад?

– Нет, но в этом месте в будущем пройдет трамвайная линия. И таким образом, масло уже будет здесь априори. И да – если вы не забыли – я люблю персики, а не вишни. Так что:

– Пусть рубят!

Далее, Мишу принимают за Лиоза и нападают. Кто? Хотя, непонятно, как? Они идут на дело втроем:

– Миша – таракан, Германн – собака, и еще один кент к ним присоединился по ходу дела, представился, как:

– Граф, Кот Граф.

– Если вы, мил человек кот с Графским именем, у вас оно должно быть, – сказал Германн.

– Разумеется, их есть у меня, – и выдал ошарашивающее, как говорится, со всеми титулами и другими междометиями:

– Ленин-штрассе, 3

– Почему так, – был вопрос, – ты там родился, женился и рос?

– Нет, просто посадили ни за что

– Что ты там делал?

– Стучал, однако.

– Сокращенно, значит, тебя можно звать: Дятел?

– Обидеть хочешь? Ибо почему нельзя стучать, если все стучат.

– Но ты, видимо, стучал тайно, тогда как все открыто, на партсобраниях?

– Нет, наоборот, они тайно, я так всегда и говорил:

– Я о вас всё знаю, и даже специально обращался к ихней собаке:

– И про тебя все знаю. – Потому что могла бы стать сторожевой овчаркой, бегающей между вышками, а вот выпросилась сюда:

– На вольное-то поселение, – и стала простой маленькой дворняжкой, хотя, правда, не исключено, что это был шпиц.

– Скорее всего, это была моя бабушка, – сказал Германн, который больше всех был похож на настоящую собаку.

Далее, Лиоз сам попадает под трамвай, они даже не успели дотащить до места четверть – три литра – нерафинированного, вкусно пахнущего еще живыми семечками масла, которое и продали одной сердобольной женщине, тоже Аннушке, но без претензий вступить на скользкий путь киллера.

– Непонятно, зачем вообще это надо было делать? – сказал Граф, – если, как вы мне сообщили – из достоверных источников – масло было разлито еще до войны с немцами.

– Имитация – вот, как на Сцене, – сказал Германн, – тоже требует гибели всерьез.

Медиум:

Тетя и Мотя, которых наняли Миша и Германн, так как поняли, что эти благородные леди настроены:

– Всерьез и надолго штурмовать крепость Мистики Реальности, – и не отстанут, и где-нибудь да найдут брешь в страже Н, – решили сами представиться:

– Штрассе и Германн Майор..

– Что вам угодно?

– Вы хотели найти отличную работу, пока вас снова не пропустят на теле?