Владимир Колосков - Разгром

– А ты тут весельчак, – недовольно пробурчал Мельхиор. – Ладно, веди. У меня нет времени для шуток, – ответил Мельхиор. Он не разделял веселого настроения нового знакомого, но понимал, что для того смех, может быть, единственный способ переносить нынешнее жалкое состояние.

Они прошли узкими ходами и вскоре вышли к подземной реке. Все ходы были рукотворными, но пещера оказалась природной. Ее освещала тусклая масляная лампа, света которой едва доставало, чтобы человек с поверхности мог различить очертания пещеры. Глаза прокаженных привыкли к темноте, а за время нахождения под землей обвыкся и Паласар.

– Где вы берете масло? – спросил Мельхиор.

– Там, – ответил прокаженный, указав пальцем вверх, – ждите здесь, я соберу остальных.

Друзья остались у подземной реки, а их сопровождающие исчезли в ходах. Новые ходы вели много глубже подвала парфянского храма. Их пробили не парсы, а тысячелетняя работа воды, которая, судя по следам на стенах, когда-то поднималась так высоко, что затопляла пещеру целиком и, ища выходы, размывала узкие трещины до такой ширины, что теперь по ним могли передвигаться люди.

– Неуступчивый малый, – заметил волшебник и сел, скрестив ноги.

– Его зовут Хафар, – сообщил Паласар. Пока они пробирались к пещере, рассказчику историй удалось перекинуться с ним парой слов, и на этот раз Хафар оказался не против его обходительности.

От дальнейшего повествования о Хафаре Паласар воздержался, потому что волшебник закрыл глаза и, по предположению рассказчика историй, погрузился в медитацию. Решив не отвлекать спутника от столь важного занятия, он прошелся вдоль реки.

Пещера оказалась интереснее, чем ему сперва подумалось. Во-первых, по ней гулял сквозняк, и по реке можно было куда-то выбраться. Мельхиор, слившись с подземным ветром, изучал именно это. Во-вторых, парсы поработали над пещерой. В стенах были выбиты ниши, которые использовались или как кельи для отшельников, или как склепы для захоронения. Сейчас в нишах лежали тряпки и мелкие вещицы прокаженных, облюбовавших эту пещеру за легкий доступ к питьевой воде.

– Он рассказал тебе, откуда они берут масло? – внезапно спросил Мельхиор, очнувшись от медитативного оцепенения.

– Оттуда же, откуда и еду. У многих наверху остались родные. Они сообщаются через храм. Обычно не видятся. Родственники оставляют еду внутри у входа, а те потом забирают и делят.

– Можно было легко догадаться, – упрекнул себя волшебник. На какое-то время ему показалось, что, поняв тайну сообщения отверженных с миром, он приблизится к разгадке происходящего, но в этот раз взял ложный след.

Измерив пещеру шагами и получив двадцать пять в той части, где высота позволяла ходить, не сгибая спину, Паласар перебрался на другой берег реки. Сильным прыжком он с запасом преодолел водную преграду. С другой стороны шагов вдоль берега набралось двадцать шесть. А в стенах он разглядел новые вырубленные ниши. В одной из них, согнувшись в три погибели, лежал человек. Паласар хотел заговорить с ним, но, прислушавшись к дыханию, предпочел не тревожить хозяина келейки. Тот доживал последние часы, и если ему повезет, то он отойдет в иной мир во сне.

Из ходов показались люди. Паласар прыгнул обратно к волшебнику и стал разглядывать собравшихся. Всего набралось человек шестьдесят. Хафар вел под руку старую женщину. По легкой тени почтения, с которой на нее смотрели остальные, легко было догадаться, что это королева и есть, причем особого пиетета, кроме самого формального, ее подданные к ней не испытывали. Когда королеву усадили на камень, покрытый затертым до дыр персидским ковром, она окинула пронзительным взглядом голубых глаз окружавшее ее собрание и, обращаясь к Мельхиору, спросила:

– Вы и есть те самые чужаки с поверхности?

– Вопрос риторический, ваше величество, – ответил Мельхиор.

– Бросьте ваш придворный этикет, уважаемый, – остановила его королева. Резкие нотки ее голоса очень напоминали Хафара. «Родственники?» – подумали Мельхиор и Паласар одновременно.

– Когда я была в силе, факиры вроде вас ползали по полу и целовали мой перстень, прежде чем получали разрешение заговорить.

– Какая резкая перемена, – усмехнулся в ответ Мельхиор. Эта женщина стала ему симпатична, в ней чувствовалась сила. – Смею заверить, что если бы ты хоть раз встретила факира вроде меня, – Мельхиор подчеркнул свою значимость, выделив эти два слова, – то твоя судьба сложилась бы более счастливо.

– Тебе ли под силу изменить ход колеса Судьбы?

– Мне – да.

«Что это? – встревожился Паласар. – Уж не флиртуют ли они?»

– Ладно, оставим восхваления. Хафар сказал, что вы готовы предложить нам помощь, пусть мы в ней и не нуждаемся, и взамен, наверное, попросите об услуге. В чем ваше дело?

– Сейчас мне от вас ничего не требуется. Только не мешаться под ногами. Меня интересуют пришельцы, которые загнали ваших людей под землю. Я уже знаю, откуда они являются, и собираюсь к ним. Все, что мне надо, я надеюсь получить от них.

– Кого ты видишь перед собой, не боятся пришельцев. Но нас много. Куда больше, чем пришедших сюда. Есть среди нас те, кто готов рискнуть наверху, лишь бы не попасть к ним. Нас выгнали из ущелья, сейчас они заняли почти всю реку под городом и ту часть, что проходит под дворцом, тоже, но здесь, под храмом, нас не трогают. Пока будет так, мы не пойдем на улицы.

– Тогда мой совет: оставайтесь здесь. Мне надо поговорить с моим спутником.

Королева, не ответив, махнула рукой. Мельхиор и Паласар отошли.

– Она не похожа на прокаженную, – поделился подозрением Паласар.

– Болезнь не в ее коже, а в костях и суставах, – ответил Мельхиор. Заклинание истинного видения он произносил по многу раз на дню.

– Скрытая форма, – многозначительно заметил Паласар, будто не повторял уже изреченное суждение, а набирал очки авторитета на врачебном консилиуме.

– Я отправлюсь поглядеть на пришельцев, а ты возвращайся в город. Против них ты мне не помощник.

– Разумное предложение, – облегченно вздохнул рассказчик историй. Он любил приключения, но у него не рождались желания рисковать ради них головой.

– Встретимся за ужином у нашего хозяина.

– До вечера.

– До вечера.

Мельхиор юркнул в темноту пещеры, и местные жители, чье зрение было сродни кошачьему, увидели, как он растворился в тени. Они не поверили глазам, приняв исчезновение волшебника за игру теней, но прошло время, и волшебник не появлялся. Мельхиор, конечно, не исчез и не растворился. Он же был не из тех, кто колет орехи кузнечным молотом. Волшебник просто обратился в летучую мышь.

В подземелье под парсийским храмом дороги волшебника и рассказчика историй на время разошлись. Паласар в сопровождении Хафара поднялся по крутой лестнице в храм и оттуда знакомой дорогой вернулся в дом Фраман Раджа. Мельхиор в теле летучей мыши миновал многочисленные изгибы подземного потока и нашел уютное место на потолке круглой пещеры, над головами тех пришельцев, чьи замыслы в настоящий момент интересовали его более всего.